- Боцман, смерить воду в льяле! Осмотреть фороок и форштевень! — скомандовал Лазарев.
— Лот проносит справа!
— Лот проносит слева! — кричали лотовый с бака.
— Приводитесь к ветру, ложитесь на заданный румб. — Командир внимательно осматривал в подзорную трубу горизонт. Невольно вспомнились острова Суворова, открытые десять лет тому назад в этих же акваториях, ближе к экватору на несколько градусов. Там они располагались на выступающих из воды коралловых рифах, их окружали большие лагуны, часто скрытые под водой...
— Воды в льяле не прибывает, ваше высокоблагородие! — радостно доложил боцман.
Неделю спустя «Крейсер» встал на якорь в огромной лагуне Матавайского рейда, самой удобной гавани Таити. Дружелюбно и приветливо встретили таитяне русских моряков. Молодой правитель острова, сын Помаре, хорошо помнил Лазарева и других офицеров, посетивших Таити три года назад, при плавании к Южному полюсу.
— И заметьте, господа, — делился за чаем в кают-компании Завалишин, — при полном доверии нашем к туземцам и отсутствии предосторожностей нет ни одного случая на кражу, хотя бездна мелких вещей вокруг на палубе. — Он оглядел всех за столом. — Ино-
земные же мореплаватели о другом толкуют, будто воровством они промышляют...
Помощь радужных островитян сократила стоянку, а когда пришло время расставаться, многие из них не хотели покидать палубы кораблей. За дружескую помощь таитянам преподнесли разные поделки.
Наблюдательный Андрей Лазарев начал вести заметки о плавании еще в Кронштадте. С оттенком сентиментальности описывает сцену прощания:
«Вместо радости, которую мы привыкли видеть на их лицах, слезы горести лились из глаз; они ничего не хотели принимать от нас, и я думал, что они мною недовольны, — записал он, — почему приказал щедро увеличить подарки, но увидели противное: плач их происходил не от алчности к сокровищам, а от сожаления, что расстаются с товарищами, коих убедительно просили взять их с собой в Россию».
Четыре дня шли корабли на север до параллели островов Суворова и легли в дрейф. Отсюда «Ладога» направилась к Камчатке...
Залпы взаимных салютов разорвали утреннюю тишину Новоархангельского рейда в Русской Америке. «Крейсеру» отвечали крепость и шлюп «Апполон» на рейде.
На берег свезли все имущество и оборудование. Начали окуривать судно, избавляясь от крыс. Команда жила на берегу в палатках. Матросы очищали от камней землю на одном из островов под огород, надо было помочь малочисленным жителям Новоархангельска.
После окуривания перевезли на корабль имущество, и команда начала переселяться. И опять на глазах Нахимова разразилась драма. Экипаж взбунтовался, люди отказывались переходить на корабль, пока не уберут Кадьяна. И вновь Лазарев сумел утихомирить матросов.
В тот же день с глазу на глаз он дал ясно понять Ка-дьяну, что его служба далее на «Крейсере» невозможна. По его настоятельному «совету», Кадьян подал ра-
Порт г просьбой списать его с фрегата по болезни. Сра-иу гтмли заметны перемены в настроении экипажа.
«(' удалением Кадъяна все вздохнули свободнее, пт. бы освободясь от какого-то кошмара. Исчезли сплетни, интриги, неприятные сцены; команда работали отлично, вела себя безупречно».
Корабли начали готовиться к переходу и через не-дг м к) отправились в Калифорнию за хлебом.
Неприветливо встретил моряков осенний океан. К вечеру разыгрался шторм. Ночью ветер достиг ура-гп и пой силы. Паруса трещали и лопались под его напором. Гигантские волны закрывали огни фальшфейера «Ладоги», которые скоро исчезли в кромешной тьме. Целую неделю не утихал шторм.
«Крейсер», сильно накренившись, нес полные паруса. На вахту заступил Завалишин, а через полчаса к пому — Нахимов.
— Соскучился по доброму ветру, — улыбаясь, проговорил он. Закинув голову, придирчиво осмотрел паруса, снасти. — Барометр нынче упал довольно, Гм*1ть буре. — Завалишин только что записал метеорологические наблюдения.
Прохаживаясь на шканцах, они делились впечатлениями о стоянке в Новоархангельске.
— Человек за бортом! — донесся вдруг громкий крик с бака.
В воду сорвался с рея матрос Давыд Егоров.
— Право руль на борт! Справа грота-булинь отдать!
«Крейсер», пробежав два-три кабельтова, теряя ход, приводился к ветру. Штормовые волны сильно раскачивали его.
В ту же минуту Завалишин послал в шлюпку на ле-иый борт первых попавшихся матросов.
— Павел Степанович! — Завалишин понимал, что он не вправе приказывать: на баке для этой цели подвахтенный мичман, а Нахимов здесь случайно. — Отправляйся с ними!
Спустя мгновение Нахимов был в шлюпке. Спускать ее на такой качке было бессмысленно: разобьет в щепки. Улучшив момент, когда фрегат едва не черпнул бортом, Нахимов скомандовал:
— Руби тали!
Шлюпка полетела вниз, матросы с ходу отошли от борта. Матрос на салинге красным флажком отмахивал в сторону кормы, где едва-едва виднелась голова упавшего за борт.
— Стало быть, — докладывал боцман Лазареву, — канонир Давыдка Егоров на левых фор-русленях юн-ферс раскручивал, видать, волной сшибло, а может, соскользнул. Однако успели ему лестницу сбросить.
Тем временем шлюпка, скрываясь за огромными волнами, едва виднелась; матрос вдруг исчез в пучине, видимо, схватила судорога.
Лазарев сосредоточенно всматривался в бушующий океан, временами вскидывая голову вверх. Два матроса и унтер-офицер на раскачивающихся салингах до боли в глазах всматривались в горизонт. Прошел час-другой, шлюпка не показывалась. Постепенно сумеречная мгла опускалась над бунтующим океаном.
— Шлюпка по корме! — радостно закричал унтер-офицер112 на грот салинге.
Гигантские волны зыби и крепкий порывистый ветер сильно раскачивали фрегат. Сквозь плотно прикрытые порты орудий заливалась вода на батарейную палубу. Подойти на такой волне к борту — значит наверняка погубить не только шлюпку, но и гребцов.
Лазарев приказал спустить за борт матросские койки, чтобы смягчить удар и выбросить матросам концы на случай, если шлюпку разобьет. Заложили тали и, выждав мгновение, когда фрегат начал наклоняться в сторону шлюпки, быстро выбрали тали, но не успели поднять шлюпку. Набежавшая волна ударила ее о борт и разнесла в щепки. Матросы успели схватиться за концы, и их вытянули на палубу. Огорченные,
ипгкмозь промокшие, стояли они перед командиром. Нахимов виновато развел руками. Но взволнованный I аларев положил ему руку на плечо:
Молодцы, братцы, ради жизни товарища себя иг жалели.
По приходе в Сан-Франциско он отметил благород-• ню и мужество своих подчиненных и сообщил в Ад-ад и рилтейств-коллегию:
«Сию готовность г. Нахимова при спасении чело-на жертвовать собою я долгом почитаю представить на благорассмотрение г.г. членов государственной Адмиралтейств-коллегии и льщу себя надеждою, что такой подвиг не найдется недостойным внимания моего начальства».
Па Сан-Францисском рейде «Крейсер» встал на и корь рядом с «Апполоном» и торговым судном Рус-гкой компании.
После обеда на шканцы фрегата вышли офицеры, утомленные нелегким переходом из Ситхи. Несмотря на позднюю осень, теплый береговой ветер приятно июкал лицо...
Полтора месяца прошло с той поры, как «Ладога» доставила из Петропавловска ошеломляющее для Нахимова и всех офицеров известие: по высочайшему по-ислению мичмана Дмитрия Завалишина предписываюсь ближайшей оказией отправить в Петербург для аудиенции у царя.
Больше других изумился и огорчился Нахимов:
— Как же так, брат! От сотоварища, соседа по каюте, утаил...
Смущенный Завалишин, как мог, объяснил, что прежде не мог поделиться с другом, пошутил:
