левый фланг адмирал поручил Корнилову. Все, кажется, предусмотрено, где, когда, кому и как действовать. Выделены все гребные шлюпки с кораблей, распределены войска между ними. Заряжена артиллерия кораблей для поддержки первого броска, предусмотрены сигналы.
Корнилов накануне зашел к Лазареву:
— Ваше превосходительство, предусмотрены нами сигналы, в том числе и пушками. Во время атаки как бы не перепутать. Флажные сигналы закроет пороховым дымом, пушечные сигналы потонут в общих залпах, могут проспать или перепутать.
— Что же ты предлагаешь?
— Обозначить два важных сигнала общим криком «Ура!».
Лазарев мгновение раздумывал:
— Когда и как?
— Первый крик матросам на вантах, для начала движения десанта к берегу, другой на гребных судах кричать с приставанием к берегу, покуда не все высадятся на сушу, для нашей артиллерии.
Ну что ж, Лазарев, видимо, не ошибся в Корнилове, «смышлен и озабочен делом».
— Добро, отдайте приказ от моего имени и разошлите немедля по судам.
Так появился первый приказ за подписью Корнилова на флоте:
«Корабль «Силистрия» под парусами при Туапсе. По приказанию г. командира честь имею объявить по эскадре к надлежащему исполнению следующее:
1. По окончании пальбы кораблям, следуя флагману, прокричать три раза «Ура!», что будет сигналом для гребных судов грести к берегу, на последних должны принять последнее «Ура» и, со спуском, сигнала «Прекратить бой», начать греблю.
2. На гребных судах при приставании к берегу по окончании последних своих выстрелов, так же кричать «Ура!», что и продолжать, покуда не выскочит десант. Это «Ура» должно быть принято с катера командующего отрядом, который будет в средине между правого и левого фланга.»
11ачальник штаба капитан-лейтенант Корнилов».
... Начали атаку корабельные пушки. Двести пятьдесят орудий залп за залпом посылали смертельный град на береговую полосу. Треск и гром были страшные, ядра больших калибров рыли землю, косили деревья.
По новому сигналу матросы взбегали на ванты е криком «Ура!», а гребные суда дружно двинулись к берегу, стреляя из карронад, находившихся на носу.
На подходе к берегу на головной шлюпке Корнилов • командовал открыть огонь из ружей и первым выскочил в пенистые волны небольшого прибоя.
Высадка оказалась на редкость удачной, без потерь, кроме нескольких раненых.
На следующий день, докладывая Лазареву, генерал Раевский от души благодарил за помощь и все же иыделил Корнилова:
«Начальник левой половины гребных судов десанта капитан-лейтенант Корнилов имел весьма большое влияние на успех высадки. Когда огонь с кораблей прекратился, по случаю движения гребных судов к берегу, капитан-лейтенант Корнилов открыл с гребных судов сильный и удачный огонь, который он продолжал до самого берега; с самой большой быстротой он двинул все суда к берегу, сохраняя между ними отличный порядок, через что все войска вышли на берег без малейшего беспорядка. Наконец с десятью солдатами Тенгинского пехотного полка и столько же матросами он одним из первых выскочил на берег для занятия точки, весьма важной для прикрытия прибывающих войск».
8 июня «за отличие, оказанное при занятии местечка Туапсе на Абхазском берегу», Корнилова произвели в капитаны 2-го ранга.
В первый день нового, 1839 года Корнилов вступил в должность командира недавно заложенного на стапелях Николаева 120-пушечного корабля «Двенадцать апостолов».
Прибыв в Николаев, Корнилов увлеченно, с рвением принялся обхаживать свое судно, заложенное на стапеле три месяца назад.
Узнав от Лазарева об улучшении здоровья Нахимова, уехавшего на лечение, Корнилов искренне переживает за товарища и сообщает Матюшкину в Севастополь:
«Он должен возвратиться, только что получил облегчение... Дай Бог ему счастья'0. Жаль, очень будет жаль, если он приедет в том же положении, в котором нас оставил».
Минуло всего три месяца, и Лазарев вновь назначил Корнилова в десантную операцию на Кавказе, в Субаши, неподалеку от Сочи.
На рассвете 3 мая 1839 года эскадра подошла к берегу на полтораста саженей. Корабли стали на якоря, спустили шлюпки и баркасы по сигналу, начали грузить войска. И опять Корнилов, командуя всеми гребными судами десанта, одним из первых выскочил на берег и встретил огонь черкесов, во главе авангарда отразил натиск неприятеля и обеспечил высадку первого эталона. Вернувшись на «Силистрию», он отправился с пехотой в десант, и как вновь заметил генерал Раевский:
«Никогда порядок и быстрота гребных судов не были столь полезны, как в сем случае. Несмотря на близость эскадры, неприятель встретил десант в пятидесяти саженях от берега. Несколько минут позже, и он бы встретил первый рейс еще на гребных судах». Корнилов «один из первых выскочил на берег, и когда на самой опушке леса неприятель встретил авангард, Корнилов с вооруженными гребцами бросился вместе с авангардом для их отражения, чем весьма способствовал первому и решительному успеху. После высадки второго рейса капитан Корнилов, соста-on сводную команду из гребцов, с примерной решительностью повел их в атаку... Во все время сражения Корнилов показывал замечательное соображение и неустрашимость».
Боевой генерал Раевский в своих выводах о Корнилове всюду подчеркивает личную храбрость и неустрашимость моряка. Все эти характерные качества с особой яркостью проявились у Корнилова во время обороны Севастополя.
За распорядительность и отвагу у Субаша Корнилова пожаловали орденом Святой Анны II степени. Вернувшись в Николаев» спешил он на стапель, где уже вырисовывались контуры его «Двенадцати апостолов». С особым тщанием он следит за качеством постройки судна. Особое внимание обращает на ударную силу — артиллерию. Сразу оценив по достоинству новшество — бомбические пушки, — Корнилов добился, чтобы его корабль впервые в России вооружили бом-бической артиллерией. Правда, дело оказалось хлопотным, пришлось заново придумывать к ним новые, прочные станки. Теперь частенько вечерами Корнилов задерживался в Адмиралтействе. Второй год он имеете с мичманом Львовым до позднего вечера лопатили сотни документов, делали тысячи расчетов и таблиц, вычисляя подробный перечень штатного имущества для всех классов судов флота.
В это же время Корнилов перевел с английского и издал, снабдив своими примечаниями, книгу Глас-кока «Морская служба в Англии, или Руководство для морских офицеров всякого звания». Книга стала настольным руководством для всех офицеров флота.
В марте 1840 года Корнилов опять с Лазаревым на «Силистрии» — в должности начальника штаба эскадры у берегов Кавказа. На этот раз он отличается в десантах по занятию фортов Лазарева и Вельяминовско-го. После экспедиции Лазарев представлял морскому министру труд Корнилова «Штаты вооружения судов флота», 66 тысяч страниц. Теперь все суда флота строят по четкому регламенту. В Петербурге оценили этот труд по достоинству, Корнилов награжден орденом Святого Станислава II степени. В конце года он произведен в капитаны 1-го ранга.
Начало следующей кампании Корнилов исполняет обязанности начальника штаба эскадры у Лазарева, а поздней осенью наконец-то приводит законченные постройкой «Двенадцать апостолов» из Николаева в Севастополь.
Следующие три кампании Лазарев поднимает свой флаг на «Двенадцати апостолах», а командир Корнилов — тот же начальник штаба и одновременно совершенствует организацию и боевую выучку экипажа. Изучая и проверяя на своем корабле на деле всевозможные случаи из морской практики и применение оружия, Корнилов скрупулезно познает корабельную жизнь во всех допустимых вариантах. И затем свои выводы и решения доводит до каждого члена экипажа путем издания десятков инструкций, приказов и наставлений, добивается, что «Двенадцать апостолов» становится образцом и лучшим кораблем на флоте.
