для лоции, основополагающего руководства для мореплавателей.

За время прошедшей службы он глубоко вникает в тонкости морского дела, привносит новое в морскую практику — усовершенствует брашпиль, способы сиг-налопроизводства. Переводит с английского дельные пособия.

Шаг за шагом постигает Бутаков основные уроки «лазаревской школы» — беззаветную привязанность к службе, самоотверженное служение отчизне, честность во всех делах, инициативу и активность в деятельности. Ему достается печальная участь — перевезти останки своего кумира, Лазарева, на «Владимире» от устья Дуная в Севастопольскую бухту.

В 1851 году Бутаков в чине капитан-лейтенанта по ходатайству Корнилова направлен в Англию для наблюдения за постройкой парохода «Дунай» и приводит его в Черное море. Ему выпадает честь командовать первым винтовым судном — шхуной «Аргонавт».

Назревает война. Бутаков в феврале 1853 года сопровождает Корнилова в Константинополь в свите Меншикова. Война еще не объявлена, а, возвратившись, Бутаков получает приказ Корнилова с основными положениями тактики военных пароходов в предстоящих схватках с неприятелем. «Пароходам, имеющим артиллерию, усугубить заботливость об усовершенствовании тревоги; особенно стараться усилить носовую и кормовую артиллерию... Пароходным командирам надлежит также иметь под руками всевозможные средства исправления повреждений в машине, в котлах, паровиках и трубах... Пароходные команды должны также обдумать меры, дабы всегда предупредить замешательство, могущее произойти от перебитого штуртроса, ибо руль на пароходе еще важнее, чем на парусном судне, по неимению на пароходе правильной парусности, заменяющей иногда руль. Я надеюсь, что вы не затруднитесь в новом для всех деле атаки пароходом парусного судна или паро хода же и сумеете согласить рыцарское стремление к близкому бою с преимуществами болъшекалиберных пушек... равно как и с необходимостью избегать всегда невыгодного для пароходов боя борт о борт, ибо пароходы. слабы бортовыми орудиями и должны принимать все меры к сбережению машины от повреждений».

Войну с Турцией Бутаков встретил на мостике па-роходо-фрегата «Владимир».

Корнилов 28 октября поднял свой флаг на «Владимире» и отправился крейсировать с эскадрой контр-адмирала Новосильского в поисках турецкого флота. Неприятеля не обнаружили, но «Владимир», распрощавшись с эскадрой, возвращаясь в Севастополь, внезапно вступает в бой с неприятелем. Не найдя противника у румелийских берегов, Корнилов направился на восток. На рассвете 4 ноября он приказал Новосиль-скому с эскадрой следовать на соединение с Нахимовым, а сам на пароходо-фрегате «Владимир» направился в Севастополь. Едва эскадра Новосильского скрылась за кормой в предрассветной мгле, как на корабле горнист заиграл сигнал тревоги. Адъютант Корнилова, лейтенант Железнов, запыхавшись, вбежал в каюту адмирала:

— Ваше превосходительство, на горизонте неприятельский пароход. Корнилов через минуту был наверху.

Командир «Владимира» капитан-лейтенант Бутаков передал подзорную трубу и доложил:

— По румбу норд-норд-вест открылся дым неприятельского парохода. Видимо, следует курсом норд. «Владимир» к бою изготавливается.

На верхней палубе матросы успели расчехлить все орудия, открывали ящики с зарядами, ядрами, бомбами, банили стволы, готовились заряжать пушки.

— Что намерены предпринять, Григорий Иванович? — спросил Корнилов, не отрываясь от трубы.

Из-за горизонта постепенно появлялись мачты, сильно дымившая труба парохода.

— Сблизиться и атаковать с ходу, по-черноморски, — лихо ответил командир «Владимира».

— Ну, коли по-черноморски, так с Богом. Разводите полные пары и приступайте к погоне. — Корнилов вернул трубу Бутакову и перешел на левый борт.

Клубы дыма обволакивали надстройки, под напором встречного ветра убегали за корму и стелились по кильватерной струе пышным шлейфом.

Капитан турецкого парохода тоже заметил русских. Однако, судя по действиям, намерения его были, видимо, отличные от замысла командира «Владимира». Собственно, военный пароход «Перваз-Бахри», команда и капитан парохода Саид-Али прибыли из Египта, повелением египетского паши, по долгу союзников и единоверцев, верой и правдой они служили Оттоманской Порте, и султан охотно принимал ту помощь. Он ценил отвагу и выучку египтян и ставил их всегда в пример своим турецким адмиралам.

На этот раз Саид-Али решил уклониться от схватки с русскими. Силы были равны — десять пушек «Перваз-Бахри» могли достойно ответить на залпы одиннадцати пушек русского парохода. Но где-то поблизости должна быть русская эскадра, ночью он видел на горизонте ее многочисленные огни.

«Перваз-Бахри» прибавил обороты, стремясь оторваться от русских. Прошло не менее час а, однако расстояние между пароходами не уменьшалось. Впереди Крым, Севастополь, а угля становилось все меньше... Русские вынуждали Саида-Али принять бой. Это была единственная возможность достойно возвратиться домой, и он приказал положить руль лево на борт. «Перваз-Бахри», описав большую циркуляцию, начал сближаться с русскими. Египетские матросы в широких шароварах сноровисто готовились к бою. На гафеле, блистая зеленым шелком, затрепетал турецкий флаг. Команда стала на молитву, призывая аллаха покарать неверных в предстоящей схватке...

— Пароход ворочает влево! — почти одновременно доложили сигнальные матросы и вахтенный офицер.

— На гафеле поднят турецкий флаг! — звонко донеслось вдогонку с марса.

Бутаков стоял на левом подветренном борту, опустив подзорную трубу. Невооруженным глазом было видно, как следом за изменившимся курсом пароходом, стелилось на воде гигантское черное кольцо дыма. Все это время «Владимир», постепенно набирая ход, шел прежним курсом, решительно сближаясь с турецким пароходом.

— Поднять флаги на гафеле! Комендорам орудия зарядить! — спокойно, но властно отдавал приказания Бутаков.

Он решил начать бой на встречном курсе, на предельно малой дистанции, чтобы бить наверняка.

Лежавший почти на контр-курсе «Перваз-Бахри» внезапно снова стал отворачивать влево.

— Право на борт! На румб ост! — отреагировал Бутаков, едва турецкий пароход начал поворачивать, и тут же, не глядя на артиллериста, лейтенанта Ильинского, скомандовал: — Орудия левого борта, товсь!

Расстояние до турецкого парохода сократилось до нескольких кабельтовых, что составляло не более полуверсты.

Как только «Владимир» закончил маневр и лег на устойчивый курс, параллельно турецкому пароходу, раздалась команда:

— Носовые орудия, пли! — Бутаков взглянул на часы, они показывали ровно десять.

Раздался первый выстрел. Через несколько секунд перед самым форштевнем «Перваз-Бахри» взметнулся белый фонтан.

Турецкий пароход продолжал идти, не спуская флага, а на палубе засуетились фигурки матросов.

На правом борту сверкнули зарницы. Донеслись три резких хлопка, и в четверти кабельтова от «Владимира», чуть по корме тремя всплесками упали три ядра.

Бой начался. Третьим залпом с «Владимира» на неприятельском корабле раздробили шлюпку и срезали флагшток с турецким флагом. Матросы закричали «Ура!». Но неприятель поднял На гафеле новый флаг, что говорило о его решимости продолжать бой. Постепенно противоборство стало равным, с той разницей, что ядра «Перваз-Бахри» часто ложились с перелетом, а если и попадали в борт, то отскакивали от железной обшивки. Бомбические же снаряды, попадая в корпус или на палубу неприятеля, разносили все на куски.

Во время поворота «Перваз-Бахри» несколько вышел вперед, и, присмотревшись, Бутаков понял, что наиболее слабое место у противника — кормовая часть. Там не было ни одного орудия. Поэтому, когда «Перваз-Бахри» начал поворот вправо, пересекая курс «Владимиру», Бутаков приказал замедлить ход, пропустить вперед турок.