Григорий Орлов имел, таким образом, возможность вести и в Петербурге тот же шальной образ жизни и искушать судьбу. Он это делал преимущественно за карточным столом. Он играет, как и его братья, невероятно азартно и совершенно безрассудно: его карманы то набиты золотом, то абсолютно пусты, его партнерами являются то высокопоставленные офицеры, то бродяги в жалких притонах. Когда он в выигрыше, он бросает деньги пригоршнями, когда он в проигрыше, он делает долги. Его братья поступают точно так же.
Екатерина знакомится с Григорием Орловым как с офицером, сопровождающим графа Шверина. По слухам, она как-то, во время одного из визитов графа в Ораниенбаум, сидела со скучающим видом у окна, и ее взор случайно встретился с пламенным взором прогуливавшегося под окнами Орлова. Мужественная красота молодого офицера произвела на нее неотразимое впечатление, а Орлов не был робким воздыхателем на манер Понятовского и умел использовать представляющиеся ему шансы. В нем было вообще мало схожего с Понятовским, но много общего с Салтыковым и всеми теми мужчинами, которые заменили его впоследствии в сердце и постели Екатерины. Выражаясь банально, это был ее тип.
Не случайно, конечно, все любовники Екатерины, за исключением Понятовского, были люди геркулесова сложения, красивые, крепко сбитые, с широкими плечами и ногами безупречной формы, со страстным темпераментом и не кладезь познаний. Отличительным, бросающимся в глаза качеством всех этих мужчин являлась именно их ярко выраженная мужественность. Трезвая управительница своей славы, она не признает одиночества в постели и избирает себе партнеров, которые удовлетворяют ее исключительно чувственные потребности. Им Екатерина обязана своей репутацией новой Мессалины. Кажущийся контраст между ее духовными и чувственными запросами и склонностями обусловливает грубость и яркость тех красок, которыми размалевана восковая фигура ее посмертной славы в паноптикуме нынешних людей со средним образованием.
Вот уже двести лет этот чудовищный образ распутной царицы щекочет сластолюбивое воображение мещан. Он абсолютно неверен. Екатерина так же нуждалась в любви и нежности, как всякая другая здоровая женщина с совершенно нормальными склонностями. Не любовь к мужской силе, а пронизывающий ее до мозга костей страх мужской слабости является отличительной чертой характера Екатерины. Вся ее юность была омрачена борьбой с хилым, болезненным братом. Ее брак с хилым болезненным мужем являлся повторением, бесконечной модуляцией той же темы.
Все перенесенные ею как женщиной унижения и оскорбления имели своим источником мужскую слабость. Необычайно здоровая, крепкая женская натура может перенести девять лет еженощного презрения, но не может их забыть. Эти ночи оставили неизгладимый след- страх. Опасение того, как бы не повторились подобные унизительные переживания. Стремление к мужской силе есть только выход из тисков мрачного опыта, подсказанный ей ее абсолютно не истерической натурой. Именно потому, что она преисполнена сентиментальных потребностей, ей приходится прибегать к романтическому разукрашиванию своего инстинктивного чувства полового подбора: она доходит до наивного язычески-античного представления о неразрывной связи между телесным и духовным величием, между внешней и внутренней красотой.
С другой стороны, женщина такого положения, как Екатерина, и, главное, обладающая таким умом, возбуждает именно у мужчин, стоящих на высоком уровне духовного развития, известный страх. Она, конечно, вызывает к себе огромный интерес, восхищение, поклонение, дружбу, но вместе с тем и страх, препятствующий развиться любви. В связи с ее необычайно высоким общественным положением этот страх умного мужчины, его опасения насчет возможности соблюсти свое достоинство вдвойне понятны. Понятовский тоже боялся и, вероятно, своевременно сбежал бы, если б Нарышкин в буквальном смысле слова не втолкнул его в комнату Екатерины.
Только мужчины, абсолютно уверенные в своей мощной мужественности и лишенные критерия для расценки других достоинств, умеют видеть женщину в такой женщине. Более того, они видят в ней только и исключительно женщину, почти трогательную, почти смешную женщину, которую даже пурпурная мантия не может уберечь от того, чтобы она не оказалась в решительный момент только похотливой самкой.
Кажущееся противоречие между увлечением Екатерины Вольтером и любовью ее к какому-нибудь Орлову отпадает: здесь вовсе нет противоречия, а есть неизбежная внутренняя связь.
Женщину характеризует не истинный облик ее возлюбленного, а тот облик, который принимает ее любовь. Орлов - ограниченный смельчак, но Екатерина видит в нем "героя прекрасных времен римской республики". Он для нее воплощение естественных функций мужчины: завоеватель и охранитель. Он герой старинной легенды, не знающий, что такое страх. Она ценит его крепкую руку не только за способность обнять ее талию, но и постольку, поскольку рука эта, вместе с руками его братьев, может оказать нужное воздействие на гвардейские полки. Екатерина знает, что могут сделать в России гвардейские полки: они были всегда душой, сердцем и исполнительным комитетом всякой дворцовой революции. Они проложили дорогу к трону и вдове Петра Великого Екатерине I, и Елизавете.
Все время, которое Орлов не с Екатериной, он проводит со своими товарищами по гвардии. Он пьет с ними, играет с ними в кости и карты и вместе с тем развивает пропаганду в пользу Екатерины. Он рисует ее портрет в самых радужных, а ее положение в самых мрачных красках, он изображает ее пламенной русской патриоткой и несчастной жертвой опрусаченного великого князя. Солдаты охотно слушают его, потому что он говорит с ними на их языке. Братья Г ригория агитируют в том же смысле среди своих товарищей.
Гвардейцы вообще с большим подозрением относятся к будущему правлению Петра: они знают, что он терпеть не может гвардию, называет их "янычарами", бандой цыган, хозяйничающей в столице, считает их совершенно негодящимися для настоящей военной муштровки. В противоположность ему Екатерина, обожающая все русское, всех русских солдат и в особенности гвардию, является светлым образом, на нее возложат они вскоре все свои надежды на будущее. Мало того, к ней влечет их тот пламенный энтузиазм, который испытывают все подлинные монархисты-солдаты по отношению ко всякому монарху, который хоть немного идет навстречу этой прекрасной ребячески-мужественной потребности экстаза.
Григорий Орлов отнюдь не скромный любовник вроде Понятовского; гвардейцы знают, какую роль он играет при великой княгине и воспринимают это как честь для них, как почет, выпадающий на долю их всех.
Обнимая своего дикого, грубого гвардейца офицера, Екатерина обнимает вместе с ним всю полуварварскую Россию, становится через него любимой госпожой всей русской гвардии, обожаемой матушкой, за которую каждый отдельный солдат готов с восторгом и сражаться, и умереть.
Панин, Дашкова и Орлов мало знают друг о друге. Отношения каждого из них к Екатерине идут своим путем. Каждый из них знает другую Екатерину: Панин - умного политика, Дашкова - философа, Орлов - женщину. Дашкова свалилась бы с седьмого неба, если бы узнала, какая связь существует между ее обожаемым идолом и грубым солдатом; Орлов считал бы беседы обеих женщин безумно скучными и, так как не был бы в состоянии понимать их, абсолютно никчемными. Только Панин, как лично ни в чем не заинтересованный, вероятно, снисходительно улыбался бы по поводу обоих способов времяпрепровождения матери будущего царя.
Панин не единственный человек, желающий изменить порядок престолонаследия в пользу маленького Павла. Даже Елизавете, которая ненавидит своего неудачного племянника и страстно любит мальчика, это было бы желательно. Сидя в своих покоях, из которых она теперь почти никогда не выходит из-за мучающих ее сердечных и эпилептических припадков и кровотечений, она узнает, что Петр с нетерпением дожидается ее смерти, и знает, что он дерзкой рукой коснется всего, что ей было свято: ее религии, ее друзей, ее союзных отношений. Но она слишком верующий человек, чтобы решиться нарушить свою присягу, и на пороге смерти боится еще больше, чем когда-либо, актов явного произвола. Она хотела бы, чтобы ее принудил к тому какой-нибудь знак свыше, взрыв национальной воли.