— Стойте! Не ходите туда!

Конечно же, будучи кендерами, Транспрингер и Дамарис, и не думали останавливаться.

— Мы собираемся испытать на себе колдовство! — это были их последние слова перед тем, как оба исчезли в тумане.

Несмотря на то, что ноги человека буквально примерзли к полу, мозг его лихорадочно соображал. Он видел два выхода из ситуации. Он мог вернуться назад и встретиться лицом к лицу с очень страшным, очень разъяренным огром, которому, похоже, не очень нравились люди, как, впрочем, и кендеры.

Второй вариант предполагал прыгнуть в туман вслед за Транспрингером и Дамарис; если уж речь зашла о вопросе жизни и смерти, здесь кендеры отличаются необыкновенной везучестью. Сцепив зубы, Финес приказал своим ногам обойти стол. Набрав в легкие побольше воздуха, мужчина швырнул себя в холодное клубящееся марево.

"Дорогой Флинт", — с удовольствием выводя каждую букву, начал Тассельхофф. Приостановившись, он оценивающе изучил написанное. Кендер чрезвычайно гордился своим почерком. Не зная, что писать дальше, Тас задумчиво разрисовывал кончиком одолженного пера подбородок. Ему никогда еще не приходилось писать "такихдлинныхписем", как сказал Лигг, когда по просьбе Таса принес перо, чернила и пергамент.

Вудроу и Винни вповалку спали в тени, отбрасываемой колоннами в дальней части комнаты. На дворе было утро, но они еще не вполне отошли от вечернего пиршества, включавшего вкуснейшее маринованное мясо, цыплят гриль, свеже отваренную репу, хлебный пудинг и настоящий домашний эль. Конечно же, Вудроу упился вусмерть, наконец-то приняв близко к сердцу совет Гизеллы: "Отпусти себя на волю, Вудроу!" Однажды молодой человек сознался, что в жизни не пил больше глотка эля за родительским столом, а этого было слишком мало, чтобы его уложить. Руки у Вудроу изогнулись под странным углом, левая щека прижималась к холодному полу, а светлые волосы то и дело взмывали вверх и снова падали на лицо, как будто голова юноши тоже двигалась в такт храпу.

Тассельхофф уткнулся локтями в соломенный матрас и попробовал настукивать незатейливый ритм, используя в качестве барабана один из камней стены. За исключением шлепанья его башмаков по кладке, разгоряченного храпа Вудроу и глубокого дыхания Винни, комната оставалась молчаливой.

Тас немного пожевал кончик пера, а затем вновь коснулся пергамента.

"Не просто длинное — вечное".

Он мотнул головой, прогоняя ненужные мысли, и принялся выцарапывать слова. Решил, что они получаются слишком мрачными. Тассельхофф скомкал бумагу и зашвырнул ее в центр комнаты.

Он достал следующий лист, быстренько набросал приветствие и продолжил: "Ты мой самый лучший друг, я так скучаю по тебе!"

Кендер снова покачал головой, да так резво, что хохолок его заметался по плечам. Слишком сентиментально. Грубоватому старому гному это уж точно не придется по вкусу. Тас снова скомкал бумажку и отправил ее в полет.

"Слишком сложно писать письма Флинту" — решил Тас. Нужно было немного подумать над письмом гному, прежде чем брать в руки перо.

После того, как был выброшен еще один лист, кендер с беспокойством заметил, что в его распоряжении осталось всего три листика.

"Дорогой Танис", — начал он по новой. Кендер хорошо знал, что Танис всегда поймет его, что бы он ему не говорил.

"Мы с Вудроу (ты его встречал, помнишь? Он работает на Гизеллу Хорнслагер, ту рыжую гномиху, которая собралась затащить меня обратно в Кендермор. Он умеет говорить с животными, знает практически все о лодках и не кричит на меня, как это любит делать Флинт)……"

Тас приостановился, потом аккуратно зачеркнул замечание про крик на тот случай, если в момент чтения гном будет подсматривать из-за плеча полуэльфа. Он живо представил их у камина в таверне "Последний Приют": заливаясь слезами, друзья поднимают кружки и оплакивают его смерть…

"С того времени, как мы последний раз виделись, произошло столько интересных событий! Мы встретили компанию овражных гномов, которые сбросили повозку с утеса, а потом мы потерпели кораблекрушение и чуть было не утонули.

Но интересней всего оказалось летать на драконе! Ты как будто управляешь им, Танис. Но этот дракон был ненастоящим. Его построил гном-механик по имени Бодзил — или его брат Лигг, я точно не уверен. Никогда не интересовался. Они придумали машину под названием кара… кару… такую круглую штуку, которая играет очень громкую музыку, а еще на ней есть статуэтки зверей. Они опускаются, поднимаются и в то же время вертятся по кругу."

Тас еще раз просмотрел свое описание карусели. Конечно, оно не удовлетворило его в полной мере, но ничего лучше сейчас не приходило в голову, а переписывать все письмо заново совсем не хотелось.

"Итак, я катался на драконе во время Октябрьского Феста в Росслогивене, и он вдруг взлетел! Бодзил не захотел рассказывать мне, как ему удалось оживить дракона, хотя я уверен, что на самом деле он не живой, но все равно сделан мастерски.

Теперь плохие новости. Дракон принес нас в эту башню, спрятанную высоко в горах. Здесь, как мне кажется, обитают эти два гнома-механика. И они намерены убить меня и поместить в стеклянную витрину, чтобы завершить свою Цель Жизни. То же самое они хотят сделать со своим домашним волосатым мамонтом, Винни, и я считаю это ужасным! Лигг крупнее и решительнее своего брата, он занимается тут строительством. Бодзил более чувствителен, но именно он собирает коллекцию экспонатов.

Я спрашивал Вудроу, может ли человек, нафаршированный изнутри травками, видеть, что происходит вокруг, после смерти. Я имел в виду, смогу ли я видеть людей, которые уставились на меня за стеклом так, как недавно я глазел на динозавра? Вудроу так не считает, но если я окажусь прав, то следующие несколько столетий обещают быть весьма интересными."

Когда остался всего один лист бумаги, Тас решил закругляться.

"Бумага уже кончается, так что мне пора. Было очень приятно познакомиться с тобой. Когда мы были вместе в Утехе, каждый из вас доставил мне немало приятных минут (в том числе и Рейстлин). И, будь другом, передай Флинту, что я никогда не верил, будто он взаправду считает меня дверной ручкой, и очень сильно люблю и его тоже."

Тас еще раз перечитал последнее предложение и решил, что получилось здорово. Нужно было поскорей заканчивать письмо, или неровен час он расхныкается, слезы попадут на бумагу и размоют чернила, и тогда придется начинать заново.

Сосредоточенно прикусив кончик языка, он подписался: "Твой друг, Тассельхофф Непоседа."

Подобрав сопли, он помахал листиком в воздухе, чтобы скорее высохли чернила, сложил страницы вместе и свернул пополам. На обратной стороне последней страницы кендер вывел: "Танису Полуэльфу, который живет в Утехе".

Он знал, что письмо кто-то да получит и сохранит до того времени, пока не вернется Танис из своего приключения.

Тассельхофф плакал не потому, что боялся умирать. Было очень мало вещей, которые могли бы напугать кендеров. И, хотя они не стремились к смерти, кендеры считали ее последним большим приключением. Таса глодала мысль, что придется навсегда расстаться со своими лучшими друзьями, Танисом и, конечно, Флинтом.

В дверь постучали, и стук этот выглядел не более чем насмешкой в данной ситуации, ведь обитатели комнаты были в то же время пленниками. Деревянная дверь распахнулась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Бодзила.

— Пришло время кендеру примерить витрину, — весело сообщил он.

От его голоса проснулись Вудроу и Винни, и теперь усиленно пытались понять, что происходит.

— Примерить витрину… — уныло повторил Тас. — Что это значит?

— Мыслиггомпоговориликакулучшитьнашувыставку, сделатьееболееинтересной. Говорил гном-механик очень быстро, избегая встречаться с Тасом взглядом.

— Мы подумали, что нужно разместить побольше экспонатов в красивых витринах, — голос Бодзила смолк, но сам он продолжал нервно подергиваться.