— Мне кажется, стоит нам пробраться внутрь, и лес значительно поредеет, — беспомощно объяснил кендер.

— А что там, внутри? — спросил Финес, осторожно высвобождая зацепившуюся за ногу шипастую веточку.

— Башня, конечно — пятая Башня Высшего Волшебства. Она была одной из пяти первоначальных Башен Высшего Волшебства и, должно быть, разрушилась сразу после Катаклизма. Но проблема совсем не в башне. Проблема в том, что вокруг каждой из них растет заколдованная роща, которая не пропускает внутрь нежеланных посетителей. Никто из тех, кого я знаю, еще не добирался до самой башни.

Финес замер на месте. Он повернулся назад и чуть было не помчался к привязанным у опушки пони.

— Чем ты думаешь, когда ведешь нас в магическую рощу? Да еще с Башней Высшего Волшебства в центре! Ты что, сумасшедший?

Внезапно о чем-то подумав, он остановился и смерил кендера полным сомнений взглядом:

— Не вижу я никакой башни. И в этих деревьях тоже не усматриваю ничего сверхъестественного. Кстати, откуда ты об этом узнал?

— Роща воздействует на тебя не на физическом уровне, — объяснил Транспрингер. — Роща… она делает что-то, отчего твои чувства значительно обостряются и тяжело поддаются контролю.

— Боги, да это же чепуха, Транспрингер! Наверное, ты меня за простака принимаешь!

Остановившись напротив кендера, он прищурился.

— Хотя могу предположить, что ты затеял. Думаешь посеять в моей душе панический страх, который вынудит меня убежать, а потом найти Дамарис самому? Ты вернешься в Кендермор героем и присвоишь себе половинку карты, что сейчас у твоего племянника!

Палец мужчины уткнулся в грудь Транспрингера.

— Ты же знаешь, что на этот раз имеешь дело не с кучкой бестолковых кендеров.

Голова Финеса бешено тряслась; никогда еще он не испытывал такой злости и вместе с тем такого испуга.

Миндалевидные глаза Транспрингера расширились от обычно не свойственной ему ярости.

— Бестолковых кендеров! Смердящий, кишащий жуками мешок соломы! Трусливый хобгоблинский подхалим, вот ты кто! И держу пари, это твоя матушка постаралась! Вот уж никогда не думал, что человек может быть настолько туп, чтобы залазить на хобгоблиншу, а если и нашелся один такой, им непременно был твой отец! Но по сравнению с тобой он куда толковее!

Транспрингер угрожающе поднял свой хупак.

Финес не стал смотреть, на что способна рогатина в руках у кендера. Мужчина крутанулся на пятках, упал на колени и решительно рванулся сквозь густую чащу в глубь рощи. Он должен добраться до башни и отыскать Дамарис Метвингер раньше, чем это сделает Транспрингер!

— Финес, вернись! — окликнул Транспрингер, и из его глаз брызнули слезы. — Что я такого наговорил? Я ведь имел в виду совсем другое! Долгие годы я говорил то, что подразумевал. За исключением тех случаев, когда я просто говорил. Кажется, так.

Транспрингер выглядел чрезвычайно расстроенным.

Сердце кендера готово было выпрыгнуть из груди. Он решительно вытер с глаз слезы. "Финес в роще совсем один, и все из-за меня!" — подумал он. Его маленькое тельце сотрясали рыдания. Ослепленный слезами, кендер ломанулся сквозь лесные заросли вслед за человеком. Ветви хлестали его по щекам, колючки разрывали одежду, хупак тяжело волочился за ним, больно ударяясь о правую щиколотку. И когда кендер столкнулся с еще одним живым, продирающимся через чащу существом, воздух, казалось, взорвался прямо в его легких:

— Уфф!

Транспрингера с силой отбросило назад. Он приземлился на невысокий куст, оцарапав спину жесткими ветками. Не открывая глаз, он несколько раз порывисто вздохнул. Но тот, кто его ударил, теперь одним броском оказался перед кендером и вцепился в него когтями, как тигр.

— Финес? — вздохнул Транспрингер, парируя удары.

Противник прижал его к земле и яростно впился в губы, да так и замер; поцелуй становился все более настойчивым. Транспрингеру оставалось надеяться, что на него напал не Финес. Охваченный незнакомым ему чувством страха, кендер нерешительно приоткрыл один глаз.

Дамарис Метвингер!

На старом морщинистом лице Транспрингера расцвела довольная улыбка. Он не помнил, чтобы она была такой замечательной, хотя, по правде говоря, не особенно-то вообще ее помнил. Ее длинные, по пояс, волосы имели цвет и запах полевых лютиков. И, несмотря на то, что волосы в ее хохолке сейчас сбились и выглядели достаточно жалко, она вплела в них шесть ленточек из разноцветных птичьих перышек. Глаза ее имели бледный голубой оттенок; так выглядят кристаллики льда в ясный зимний день. Сейчас руки Транспрингера обхватывали ее талию, и он не мог не отметить, что фигура у девчонки стройная и чертовски ладная; кендер был уверен, что она без проблем сможет залезть в любое здание. Тяжелая шерстяная кофта потускнела и испачкалась, на нее налипли дюжины сухих прутиков и листьев. Рукава блузки из хлопка обтрепались, а красные штанишки покрылись коркой засохшей грязи и колючками. Ее единственным недостатком было то, что на лице девушки еще не образовалась сеточка приятных морщинок, которые, по мнению Транспрингера, так красили любую женщину; но Дамарис еще почти ребенок, а потому оставалась надежда, что со временем этот досадный недостаток исчезнет.

— Я не знаю, кто ты, но целуешься ты неплохо, — промурлыкала она. Транспрингеру подумалось, что звук ее голоса напоминает тихий, переливчатый звон колокольчиков. — Но было бы куда лучше, если бы ты…

Транспрингер заставил ее замолчать, сокрушив ответным поцелуем — его разумом овладела всепоглощающая страсть.

После этого беседовать им хотелось все меньше и меньше.

— Что это было? — вдруг спросил вслух Транспрингер. Он с трудом отстранился от лица Дамарис и наклонил голову в сторону. — Ты что-нибудь слышишь?

— Ну конечно слышу, — хихикнула она. Дамарис прошептала на ухо Транспрингеру что-то непристойное.

— Великие боги, девочка! — воскликнул восхищенный Транспрингер. — Ты будешь настоящим наказанием для моего юного племянничка!

Дамарис отпрянула от Транспрингера и внимательно вгляделась в его лицо.

— Так ты дядюшка этого никчемного проставщика, Тассельхоффа Непоседы?

На виду у Транспрингера чувственный огонь в ее глазах сменился вспышкой гнева. Пожалуй, с его стороны было грандиозной ошибкой упоминать имя кендера, который ее обманул.

— Ну, что-то типа того, — уклончиво пробурчал он. — Но мы не очень близки с ним. Если тебя интересует правда, я никогда особенно его не любил! И если бы он вдруг очутился прямо здесь, без раздумий плюнул бы ему в лицо!

Чтобы подтвердить истинность своих слов, седеющий кендер с отвращением сплюнул на землю. Руки его снова потянулись к Дамарис. Но если бы слова подоспели вовремя… Дамарис неудержимо приближалась к точке кипения. Она рывком отдернула его руки.

— Что касается его, одного плевка недостаточно. И если бы он был здесь, первое, что я сделала бы — пригвоздила его к земле. Потом вырвала бы его веки и ногти, а потом… потом отрезала бы один за одним все пальцы, чтобы он никогда уже не смог открывать замки!

В ее голосе появились истерические нотки. Транспрингер попятился.

— Хм, да, но тем самым ты покажешь ему, насколько расстроена, — слабо возразил он, не желая распалять ее дальше. Единственное, чего ему сейчас хотелось — возобновить прерванную "деятельность".

Дамарис сидела на корточках, весело потирая руки, а глаза ее пылали ненавистью. Она улыбнулась ему; то была улыбка маньяка.

— И это только начало!

Она быстренько обрисовала в общих чертах порядок, в котором она будет извлекать из Тассельхоффа жизненно важные органы.

— А потом я набью ему ноздри и рот тряпками и понаблюдаю, как он будет раздуваться!

— Только сначала убедись, что ты вставила на место легкие, — беспомощно развел руками Транспрингер. Его голова снова чуть склонилась в сторону. — Вот снова этот звук!

Не успели слова сорваться с его губ, как через ветки проломилась гигантская, неуклюжая туша. На первый взгляд могло показаться, что это человек, если бы не покатый лоб, упирающийся в полоски бровей, и темные засаленные волосы, зачесанные назад. У него были непропорционально длинные руки, ороговевшие стопы и совершенно отсутствовал подбородок. В довершение ко всему, пришелец возносился над ними на все свои десять футов росту. Дамарис с любопытством уставилась на него. Транспрингер же не разделял ее увлечения; однажды ему уже приходилось видеть огра, а потому он сразу же понял, кто стоит перед ними.