Эскадре сей назначается идти в Средиземное море, но о времени отправления оной г. адмирал Сенявин ожидать будет извещения от посла кн. Ли вена. .
Назначение сей эскадры будет ныне иметь целью, во-первых, защиту и покровительство торговли и плавания российских купеческих судов в морях, окружающих берега Морей и Малой Азии и острова Архипелаг-ские, во-вторых, наблюдение строгого нейтралитета в войне, продолжающейся между турками и греками»1.
31 мая в предписании начальник Морского штаба А.В. Моллер уточнил, что в пути следовало совершенствовать боевую подготовку кораблей. Если бы в Портсмуте Сенявин не получил особых указаний, ему следовало идти в Брест и затем возвращаться в Кронштадт125 126.
Вечером 8 июня Сенявин приказал приготовиться к походу, но приготовления продолжались и 9 июня. В ночь на 10 июня, наконец, Император прибыл на «Азов», после чего эскадра из восьми кораблей и пяти фрегатов снялась и отправилась за Красную Горку. Разделившись на два отряда, корабли провели учебный бой, продемонстрировавший плохую подготовку несплаванной эскадры. Николай I наблюдал «сражение», превратившееся в свалку, с борта «Азова», после чего пересел на яхту и вернулся в столицу, а эскадра отправилась в предписанный путь127.
Несмотря на то что Нахимов находился на флагманском корабле и мог наблюдать как события на рейде, так и посещения Императора, вряд ли он знал, что предстоит русской эскадре. Как человек начитанный, лейтенант мог предполагать ее назначение, но действительные планы знали немногие.
С 13 по 17 июня эскадра простояла на Ревельском рейде. Сенявин организовал практические и тактические учения. Для подкрепления здоровья моряков с берега доставляли свежие мясо, зелень и чистую воду128. Это был пример отношения знаменитого адмирала к нуждам подчиненных и урок для будущего флотоводца Нахимова.
Присоединив бриг «Ахиллес», Сенявин продолжил плавание. В ночь на 29 июня моряки выдержали шторм у Готланда, 4 июля дошли до Борнхольма, 6 июля прибыли к Мэну, взяли лоцманов и прошли к
Копенгагену. 10 июля присоединились корабль «Царь Константин» и два фрегата. Выступив 11 июля, эскадра преодолела встречные ветры и 22 июля вышла в Северное море, 26 июля приблизилась ко входу в Ла-Манш и 27 июля расположилась на Спитхэдском рейде Портсмута, где уже дожидался фрегат «Константин»1.
Автор исторического журнала русской эскадры отмечал: «Во время плавания эскадры от Кронштадта до сего места все корабли и фрегаты соблюдали во всей точности места свои в ордерах, столь же верно ночью, как и днем, все движения и управления производились быстро и правильно, ордер или колонна похода никогда и ни в каком случае не нарушались...
Старейшие и опытнейшие моряки Дании и Англии, посещавшие эскадру в Копенгагене и Портсмуте и видевшие ее в действиях, единодушно отзывались, что столь примерной и отличной эскадры они никогда видеть не ожидали...»129 130
О переходе от Кронштадта до Портсмута Нахимов позднее писал другу М.Ф. Рейнеке: «Ты, верно, на меня очень сердишься, любезный друг Михайло Францевич, что я, имея случай писать из Англии, не написал тебе. Но со мной так много случилось на этом переходе неприятного, что письмо мое ничем иначе не могло быть наполнено, как одними огорчениями, и потому я решился лучше не писать»131.
Самым большим огорчением, несомненно, явился приказ Д.Н. Сеня-вина, который шел на «Азове». Приказом этим лейтенант Нахимов и два других офицера были арестованы за чрезмерную жестокость к матросам132. Видимо, этот эпизод повлек за собой и наставление Д.Н. Сеня-вина Гейдену от 5 августа:
«...Весьма важным считаю обратить особое внимание в. с-ва на обхождение гг. командиров и офицеров с нижними чинами и служителями. Сделанные мною замечания на сей предмет показывают мне, что гг. офицеры имеют ложные правила о рассркдении соблюдения дисциплины своих подчиненных.
Нет сомнения, что строгость необходима в службе, но прежде всего должно научить людей, что им делать, а потом взыскивать с них и накладывать [взыскание] за упущение.
Надлежит различать упущение невольное от умышленого или пре-небрегательного: первое требует иногда снисхождения, а второе немедленного взыскания без послабления.
Никакие общие непослушания или беспорядки не могут произойти, если офицеры будут заниматься каждый своей командой.
По сему должно требовать от гг. офицеров, чтобы они чаще обращались со своими подчиненными, знали бы каждого из них и знали бы, что служба их не состоит только в том, чтобы командовать людьми во время работы, но что они должны входить и в частную жизнь их. Сим средством приобретут они к себе любовь и даже доверенность, будут известны и о их нуждах и отвлекут от них всякий ропот, донося о их надобностях капитану.
Начальник и офицеры должны уметь возбудить соревнование к усердной службе в своих подчиненных ободрением отличейших. Они должны знать дух русского матроса, которому иногда спасибо дороже всего.
Непристойные ругательства во время работ не должны выходить из уст офицеров, а неисправность и проступки матросов наказуются по установленной военной дисциплине...»1
Несомненно, суть приказа была известна Нахимову. Гуманизм знаменитого флотоводца, героя побед на Черном и Средиземном морях, молодой моряк воспринял всей душой. Видимо, именно отсюда началось то отношение к нижним чинам, которое со временем вызвало всеобщую любовь матросов к Павлу Степановичу.
К этому времени политическая обстановка прояснилась. 24 июля представители Англии, Франции и России подписали Лондонский трактат. Он представлял собой соглашение трех стран восстановить Грецию как государство. На Средиземном море собрались эскадры с целью, избегая по возможности столкновения с турками, не допустить, чтобы те нападали на греков133 134.
Еще ранее, 19 июля, Николай I подписал новую инструкцию, направленную прямо Гейдену. Инструкция, предусматривавшая активные действия Средиземноморской эскадры, предписывала: «Вследствие переговоров, продолжающихся с Англией и Францией, Россия в скором времени имеет заключить с сйми державами трактат, предмет коего есть прекращение кровопролитной вражды, существующей между турками и греками, и восстановление в сих краях мира и спокойствия...»135 Император предполагал возможность при отказе Турции предоставить грекам автономию использовать силу, чтобы воспрепятствовать отправке турецких вооруженных сил против греческих повстанцев, и даже совместно с союзниками прибегнуть к блокаде Дарданелл. Гейдену следовало оказывать поддержку президенту Греции И. Каподистрии и сохранять мирные отношения с флотами других стран, в первую очередь Австрии1.
Адмирал Д.Н. Сенявин узнал о заключении договора 29 июля от посланника России князя Х.А. Ливена, прибывшего в Портсмут на пароходе. Здесь же стало известно, что на основании договора русской эскадре следовало соединиться с английской эскадрой вице-адмирала Эдуарда Кодрингтона и французской контр-адмирала Анри де Риньи; каждый флагман вместо инструкции получил копию Лондонского трактата. Все эскадры должны были действовать согласованно под общим командованием старшего в чине. Таковым оказывался Кодрингтон. Тем самым инициативу действий уступали английскому флоту. Если бы турки отказались от переговоров с Грецией, следовало сблизиться с греками и принять меры, чтобы не допустить помощи турецким войскам на греческой земле из Турции или Египта, но избегать превращения блокады в войну. Предстояло выступать в роли примирителей, применяя силу лишь в случае, если турки попробуют воспрепятствовать действиям союзников136 137.
В Англии стояли недолго. Аивен торопил выступление, ибо срок посредничества трех держав истекал 20 августа — 1 сентября138. Со дня прибытия началась подготовка к походу на Средиземное море. 1 августа Д.Н. Сенявин отдал приказ о походе четырех кораблей, четырех фрегатов, корвета и двух бригов контр-адмирала А.П. Гейдена на Средиземное море для скорейшего соединения с английской, французской эскадрами и противодействия высадке турецких войск в Морее139. Для средиземноморской экспедиции отобрали лучшие корабли. В их число вошел и «Азов», на котором в ночь на б августа поднял флаг граф Гейден, а капитан 1-го ранга М.П. Аазарев стал также его начальником штаба. 8 августа после получения денег и инструкций эскадра отправилась в плавание, 24 августа прошла Гибралтар и 10 сентября прибыла в Палермо, где стояла 9 дней140.
