Глава X.

ПЕРВАЯ МАЛЕНЬКАЯ ЛЮБОВЬ,—ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВІЕ.—ПОСТУПЛЕНІЕ НА ВОЕННУЮ СЛУЖБУ.

1763.

Около мѣсяца прожилъ я въ деревнѣ, въ семьѣ двухъ ■братьевъ, моихъ лз^чшихъ товарищей и спутниковъ въ кавалькадахъ. Тутъ впервые я испыталъ несомнѣнное 43'вство любви къ женѣ ихъ старшаго брата. Это была маленькая брюнетка, живая, преисполненная острой граціи, производившей на меня большое впечатлѣніе. Симптомы страсти, впослѣдствіи заставлявшей меня погружаться во всѣ бездны порока, проявлялись у меня тогда въ глз*бокой и непреходящей меланхоліи, въ постоянномъ исканіи любимаго сзчцества и во внезапномъ бѣгствѣ отъ него. Когда

случайно мы бывали вмѣстѣ, впрочемъ, никогда не оставаясь на-единѣ (родители ея мз’жа очень слѣдили за ней), я испытывалъ з'жасное смущеніе при разговорѣ съ ней.

Пріѣхавъ изъ деревни, я бѣгалъ по всему городз^г въ надеждѣ встрѣтиться съ нею гдѣ-нибз’дь на з’лицѣ, въ общественныхъ садахъ Валентино или около крѣпости. Я не выносилъ, когда говорили о ней, не смѣя самъ назвать ея имени. Однимъ словомъ, я испыталъ все то, что такъ умѣло и любовно описалъ нашъ божественный маэстро божественной страсти—Петрарка и что столь немногіе могутъ понять и тѣмъ болѣе пережить сами. Но только этимъ избраннымъ дана окрыленность, поднимающая ихъ высоко надъ толпой во всѣхъ родахъ человѣческаго искз'сства. Это первое завлеченіе, не приведшее ни къ какимъ послѣдствіямъ, долго тлѣло въ глубинѣ моего сердца. И въ послѣдз'ющіе годы, въ моихъ долгихъ пз’тешествіяхъ, я всегда создавалъ себѣ правила поведенія, точно нѣкій голосъ повторялъ въ самыхъ тайникахъ моей дз'ши: если ты исправишься въ томъ или этомъ отношеніи, то, можетъ быть, по возвращеніи ты ей понравишься больше и при тѣхъ з^тсловіяхъ сможешь сдѣлать жизнью то, что было лишь мечтой.

Осенью 1765 г. я ѣздилъ съ оперномъ на десять дней въ Генз'ю. Я въ первый разъ уѣзжалъ изъ Пьемонта. Видъ моря преисполнилъ меня восторгомъ и я не могъ насмотрѣться на него. Живописность этого прекраснаго города не менѣе подѣйствовала на мое воображеніе и, если бы я хорошо владѣлъ словомъ, или попалась мнѣ подъ рукз" книга какого-нибзщь поэта, я бы навѣрно началъ писать стихи. Но зоке около двухъ лѣтъ я не раскрывалъ ни одной книги, за исключеніемъ нѣкоторыхъ французскихъ романовъ (да и то весьма рѣдко) или двз’хъ-трехъ томовъ Вольтеровской прозы, доставлявшей мнѣ огромное наслажденіе. Всю дорогз^г я испытывалъ высо-К340 радость при мысли, что вновь увижу свою мать и городъ, гдѣ Я родился И который ПОКИНЗ'ЛЪ семь лѣтъ назадъ; а въ такомъ возрастѣ семь лѣтъ—это вѣчность.

И мнѣ стало казаться, что я совершилъ очень важное дѣло и очень много увидѣлъ новаго. Даже, если бы мнѣ и удалось поразить моихъ городскихъ друзей (что, впрочемъ, я никогда не пытался дѣлать изъ боязни ихъ унизить), то въ противоположность имъ я себя чувствовалъ мальчишкой передъ товарищами по академіи; всѣ они были изъ дальнихъ странъ—Англіи, Германіи, Россіи, Польши и пр. Мое путешествіе для нихъ было пустякомъ и они были, конечно, правы. Это разжигало мою страсть къ путешествіямъ; мнѣ хотѣлось самому видѣть всѣ эти страны.

1766.

Изъ-за бездѣлья и постоянной распущенности, послѣдніе восемнадцать мѣсяцевъ, проведенные въ первомъ отдѣленіи, показались мнѣ краткими. Въ первый годъ поступленія я записался въ число желающихъ служить. Въ маѣ 1766 г. тому исполнилось три года и къ этому времени я оказался среди ста пятидесяти молодыхъ людей, пол}'-чившихъ ожидаемое назначеніе. Уже прошло болѣе года какъ, страннымъ образомъ, остылъ мой пылъ къ военной, карьерѣ, но такъ какъ я не взялъ обратно своего прошенія, то считалъ своимъ долгомъ не мѣнять рѣшенія. Я получилъ чинъ знаменосца въ провинціальномъ отрядѣ въ Асти.

Сначала, движимый страстью къ лошадямъ, я просился было въ кавалерію, но потомъ раздумалъ, отдавъ предпочтеніе провинціальному полку, гдѣ въ мирное время служба ограничивалась сборами дважды въ годъ. Такимъ образомъ, я былъ свободенъ и могъ бездѣльничать; а это было единственное, что я намѣревался дѣлать. Все-таки, эта служба была мнѣ очень непріятна, такъ какъ я уже не могъ болѣе оставаться въ академіи, гдѣ прекрасно себя чз'вствовалъ. Мнѣ было настолько же хорошо теперь тамъ, насколько раньше я себя плохо чувствовалъ въ двухъ другихъ отдѣленіяхъ и первые восемнадцать, мѣсяцевъ въ первомъ. Но надо было смириться и въ маѣ я покинз'лъ академію, въ которой провелъ почти

восемь лѣтъ. Въ сентябрѣ я отправился на первый сборъ моего полка въ Асти и исполнилъ въ точности всѣ свои немногія обязанности, хотя и съ отвращеніемъ. Я никакъ не могъ привыкнуть къ той цѣпи зависимостей, которая называется субординаціей. Она, конечно, составляетъ дзчпу военной дисциплины, но въ ней мало полезнаго для души будущаго трагическаго поэта. Выйдя изъ академіи, я снялъ въ домѣ, гдѣ жила моя сестра, маленькую, но изящную квартиру, тратя деньги, главнымъ образомъ, на лошадей, на излишества всякаго рода, на обѣды, которые я устраивалъ своимъ друзьямъ и бывшимъ товарищамъ по академіи. Моя манія путешествовать возрасла послѣ безконечныхъ бесѣдъ съ иностранцами и я- даже рѣшился на хитрость, несвойственную моей натурѣ, чтобы добиться позволенія посѣтить Римъ и Неаполь и остаться тамъ, по крайней мѣрѣ, на годъ. Но такъ какъ, по всѣмъ вѣроятіямъ, въ семнадцать съ половиною лѣтъ меня не пустили бы одного, то я все вертѣлся около одного англичанина - гувернера, католика, чтобы вывѣдать, склоненъ ли онъ взять меня подъ свой надзоръ. Онъ долженъ былъ сопровождать въ эту часть Италіи фламандца и голландца, съ которыми я одновременно болѣе года былъ въ академіи. Въ концѣ концовъ я внз^т-шилъ этимъ молодымъ людямъ, что имъ будетъ очень пріятно нз’тешествовать со мною. Затѣмъ благодаря шуринз', я полз'чилъ отъ короля позволеніе ѣхать съ англичаниномъ-гувернеромъ, человѣкомъ пожилымъ, очень хорошей репутаціи, и нашъ отъѣздъ былъ назначенъ въ первыхъ числахъ октября. Это былъ первый и рѣдкій случай моей жизни, когда я шелъ окольными путями и велъ интриги; но это было необходимо, чтобы з^тговорить гувернера, шурина и, главнымъ образомъ, скупѣйшаго попечителя. Все кончилось удачно, но въ душѣ мнѣ было стыдно и я былъ золъ, что для этого пришлось столько просить, скрывать и притворяться. Король, который въ нашей маленькой странѣ вмѣшивается въ самыя незначительныя событія, всегда неохотно позволялъ дворянамъ

ЖИЗНЬ ВИТТОРІО АЛЬФІБРИ. 5

путешествовать, въ особенности же неохотно онъ отпустилъ такоі'о почти ребенка, едва оперившагося и уже обнаружившаго такой характеръ, какъ я.

Пришлось низко кланяться, но благодаря моей счастливой звѣздѣ, я скоро получилъ возможность выпрямиться во весь ростъ.

Тутъ, кончая вторую часть, я замѣчаю, что испортилъ ее столькими мелочами, что она стала еще менѣе интересной, чѣмъ первая и поэтому я посовѣтую читателю не останавливаться на ней. Эти восемь лѣтъ моего отрочества наполнены лишь болѣзнями и бездѣльемъ.

ЭПОХА ТРЕТЬЯ.

юность.

ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО ДЕСЯТЬ ЛѢТЪ ПУТЕШЕСТВІЙ И БЕЗПОРЯДОЧНОЙ ЖИЗНИ.

ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВІЕ.—МИЛАНЪ.—ФЛОРЕНЦІЯ.—

РИМЪ.

1766.

4 октября 1766 года, утромъ, съ присущей мнѣ пылкостью, я отправился въ давно желанное путешествіе, послѣ ночи, проведенной безъ сна, въ безумныхъ мечтаніяхъ. Въ нашей каретѣ было четверо з^же извѣстныхъ вамъ людей, за нами слѣдовалъ кабріолетъ съ двзьмя слугами; двое дрЗ^тгихъ помѣстились на козлахъ нашего экипажа, а мой камердинеръ ѣхалъ верхомъ, кз'рьеромъ. Но это не былъ тотъ старичокъ слуга, котораго приставили ко мнѣ три года назадъ въ видѣ дядьки,—я оставилъ его въ Туринѣ. Мой новый камердинеръ былъ нѣкто Илья, который лѣтъ двадцать жилъ у моего дяди, а послѣ его смерти перешелъ ко мнѣ. Онъ з'же путешествовалъ съ этимъ дядей и побывалъ во Франціи, Англіи, Голландіи и два раза въ Сардиніи. Это былъ необыкновенно дѣятельный человѣкъ рѣдкаго з^гма; онъ одинъ стоилъ четырехъ другихъ слугъ; между прочимъ, онъ 63’детъ главнымъ дѣйствующимъ лицомъ въ комедіи этого моего путешествія; онъ сразз^т сталъ единственнымъ и настоящимъ его рзжово-дителемъ, въ видз^г неспособности къ этомз¹ остальныхъ восьми путешественниковъ: полу-дѣтей, полу-впавшихъ въ дѣтство.