Благословение Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина старцем Иринархом
В конце февраля — начале марта 1612 г. ополчение вышло из Нижнего Новгорода и начало движение по Северному Поволжью, очищая его от шаек, наполнявших уезды, смещая администрации царя Владислава. В конце марта 1612 г. Пожарский прибыл в Ярославль. Здесь ополчение пробыло вплоть до июля. Это время лидеры земского движения использовали для формирования Совета всей земли, освященного собора. Были организованы приказы, органы местного управления на подконтрольных территориях. Войска проходили доукомплектование, велись дипломатические переговоры.
Князь Пожарский и Совет всей земли подыскивали претендента на московский трон. Надо заметить, что тогда стала популярна мысль «приискать» монарха за рубежом, чтобы он не был связан с внутренними российскими склоками и счетами. Но при этом сохранялось главное условие: будущий царь должен принять православие. Популярным кандидатом был шведский принц Карл Филипп, сам Пожарский был сторонником этой кандидатуры. «Ярославское правительство» вело переговоры со шведами, было достигнуто «рамочное» соглашение, но и шведский король, как и его польский собрат, не спешил выполнять его условия…
Сторонники скорейших действий удивлялись неспешности Пожарского. В конце июня 1612 г. в Ярославль приехал келарь Троице-Сергиева монастыря и предводитель казаков Авраамий Палицын, просивший Совет всей земли ускорить движение к Москве. Пожарский предпочитал полностью подготовиться, прежде чем приступить к решительным действиям. В июле 1612 г. на Дмитрия Михайловича было совершено покушение, подготовленное… одним из лидеров Первого ополчения — И. М. Заруцким. Участники покушения были задержаны, под пыткой дали показания, но казнить их князь Дмитрий не дал.
После этого Пожарский и Минин посетили известного старца Ростовского Борисоглебского монастыря — Иринарха. Подвижник, носивший вериги весом около 10 пудов, не признавал ни одного самозванца, ранее благословлял М. В. Скопина-Шуйского во время его похода к Москве и дал ему крест. Авторитет Иринарха был настолько велик, что однажды его посетил польский военачальник Я. П. Сапега, но монах ответил ему, что поддержит только православного царя. Несмотря на неласковый прием, Сапега подарил старцу одно из знамен своих православных солдат, которое ныне хранится в Третьяковской галерее. Лидеров Второго ополчения Иринарх встретил куда как приветливее. Он благословил их на поход на Москву и вручил им крест, с которым некогда в поход шел знаменитый Скопин-Шуйский.
Утром 20 августа 1612 г. Пожарский с основными силами (ранее 24 июля, 2 августа и 14 августа в столицу входили передовые отряды, занимавшие свои позиции) прибыл в Москву.
Минин и Пожарский. Михаил Скотти
Столица мало напоминала себя прежнюю. Значительная часть города лежала в руинах. Польско-литовский гарнизон размещался в Кремле и Китай-городе, осажденный силами Первого ополчения — войском Трубецкого и Заруцкого. Этому войску не хватало дисциплины: конфликты между дворянами и казаками привели к тому, что первые его покидали, и оно становилось в значительной степени казацким. Выбить противника у Трубецкого и Заруцкого не получилось, но удалось лишить его продовольствия. Ко времени прихода Пожарского в Кремле голод среди осажденных давал о себе знать. Осажденные ели мышей, крыс, ворон, пергаментные книги и, наконец, людей. Общие потери от каннибализма к концу московской эпопеи, по данным польского историка Т. Бохуна, составили 250–280 солдат и офицеров. Конечно, в конце августа 1612 г. пока еще все было не настолько ужасно, но физических сил у противника становилось все меньше.
Осажденные ждали подхода гетмана литовского Хоткевича, который вел обозы с продовольствием. Гетмана же в это время беспокоил недостаток сил, что могло иметь опасные последствия ввиду прихода к Москве Второго ополчения. Тревога за судьбу операции отчетливо проявилась в его письме жене Зофье: «Готовимся к мощной атаке, Господа Бога призвав на помощь, а о подкреплениях ни о каких, хотя бы пеших, до сих пор и не слышно».
Изгнание поляков из Кремля. Художник Э. Лисснер
Пожарский, вступив в Москву, расположился в Белом городе, разместив свой лагерь в направлении вероятного удара Хоткевича. Получив сведения о его подходе, Пожарский сконцентрировал свои отряды по валу Скородома между Смоленской и Можайской башнями. За этой линией обороны князь организовал вторую: между Арбатской и Чертольскими башнями. В результате Д. М. Пожарский лишил Хоткевича поля, достаточного для маневра.
Сражение началось 22 августа. Гетман литовский форсировал реку близ Новодевичьего монастыря. Венгерская пехота и польская конница начали теснить ополченцев. Противнику удалось прижать русских к Чертольским воротам. Пожарский, находившийся в первых рядах, приказал конникам спешиться, так как бой приходилось вести на улицах. Хоткевич скакал от роты к роте «рыкая, аки лев», бросая в атаку своих людей. Ожесточенная битва продолжалась до восьми вечера, к ночи сражение закончилось. Хоткевичу не удалось пробиться к Кремлю, да и сам он едва избежал плена. На следующий день противники отдыхали и восстанавливали силы после жестокой рукопашной сечи, а также начали перебазироваться.
Хоткевич, ища другое направление удара, перебросил обоз от Остоженки к Серпуховским воротам. Под утро 24 августа там же заняли позиции отряды Пожарского и Трубецкого. В этот день основное сражение разгорелось не в Остожье и Пречистенке, а в Замоскворечье. Поначалу удача благоволила Хоткевичу, но уже к середине дня силы ополчений перешли в контрнаступление. К вечеру Хоткевич с основными силами отступил к Донскому монастырю, хотя уличные бои продолжались до 8 вечера. Хоткевич с остатками своего войска отошел к Поклонной горе, а 28 августа ушел к Можайску и Смоленску.
«Решительным переломом в московских боях надо, видимо, считать организованную, скорее всего, Пожарским синхронную атаку из трех мест, уничтожившую большую часть польско-литовской пехоты в острожках, ввиду чего гетман остался без войска, а кремлевский гарнизон был окончательно заблокирован». (Ю. М. Эскин)
Князь Дмитрий Пожарский. Боярин
Обреченный гарнизон еще продолжал сопротивление. 10–11 сентября 1612 г. Пожарский предъявил гарнизону Кремля ультиматум. Поначалу осажденные отмели предложение сдаться. 13 сентября силы обоих ополчений пытались штурмовать Кремль, но взять одну из лучших крепостей тогдашней Европы им не удалось. Впрочем, сил держаться у осажденных тоже не было. 27 октября (ст. ст.) 1612 г. польско-литовский гарнизон сдался, казаки начали расправу. Полностью избежать ее сумели те, кто вышел под покровительство князя Д. М. Пожарского.
С конца 1612 г. началась работа по созыву Земского собора, который должен был решить будущее страны. После долгих споров было принято решение выбирать царя только из природной российской знати. Некоторые аристократы приступили к агитации за свои персоны. Например, лидер Первого ополчения князь Д. Т. Трубецкой устраивал у себя широкие пиры для казаков. Но в результате под давлением казаков на царство был избран Михаил Федорович Романов.
При новом царе Пожарский получил чин боярина, но постепенно он устранялся от реального управления страной. С 6 декабря 1613 г. и до 14 июня 1615 г. он не получил ни одного назначения. Вспомнили о князе только тогда, когда понадобилось остановить одного из самых грозных персонажей Смутного времени — полковника Лисовского, который славился как мастер маневренной войны. В конце июля 1615 г. полковник со своими «лисовчиками» сжег Карачев, осадил Брянск и двинулся к Орлу. Дмитрий Михайлович должен был остановить вечно неуловимого полковника. Отряд Пожарского был плохо укомплектован и насчитывал 690 дворян и служилых иноземцев и 1259 казаков. Под Орлом Пожарский и Лисовский встретились. После крайне запутанного боя Лисовский был ранен в ногу, а казаки, входившие в его отряд, узнав, что правительственные силы возглавляет Пожарский, начали уговаривать полковника отступить. В результате пан Александр стремительным маршем ушел и взял Перемышль. Пожарский устремился за ним в погоню. Затем Лисовский ушел на север, где пожег посады Торжка, Кашина, Углича. Князь Дмитрий понял, что, имея плохо укомплектованный конями отряд, гоняться за неуловимым полковником бессмысленно. Поэтому он блокировал дороги к Москве и отъехал в столицу. Лисовский же вернулся в Варшаву и собрал новый отряд. Следующая их «встреча» состоялась в конце 1615 г. Лисовский вновь грабил, Пожарский вновь гонялся за ним. Отряды, подчиненные Дмитрию Михайловичу, были маломобильны, поэтому погоня была бесперспективна. К этому же времени относятся сведения о приступах у Пожарского «черного недуга», что это за болезнь, достоверно неизвестно, но современные исследователи полагают, что это, скорее всего, депрессия.
