На этом удивительное сходство судеб двух летчиков, пожалуй, кончается. Один справедливо стал национальным героем, одаренным всеми мыслимыми наградами. Хотя его любят далеко не все летчики.
А другой - мало кому известен вне авиационного мира, не имел особых наград и званий, к которым, кстати, никогда не рвался. Но о нем осталась только добрая память летчиков».
Вот и все короткое выступление. Но оно имело для меня удивительное продолжение - буквально через несколько минут после выступления мне позвонила взволнованная секретарь академика Г. С. Бюшгенса, Наташа Хмара, которую я давно и, казалось, хорошо знал по работе, но и не подозревал даже, что она - внучка легендарного человека, дочь погибшего старшего сына Степанченка Владимира.
Милый, приветливый и скромный человек, Наталья Владимировна открылась в совершенно новом для меня качестве. Она познакомила меня со своей мамой, а также с Галиной Ивановной Степанченок, вдовой героя, от которой я узнал многое о трагической судьбе Василия Андреевича Степанченка и его семьи... Достаточно сказать, что покончили с собой также родные сестра и брат Василия Андреевича. Пропал в войну его самый старший сын - тоже летчик, Авиоль. Умерла в войну же, в эвакуации, годовалая дочь Ирочка. В молодом возрасте умер от туберкулеза сын Игорь...
Галина Ивановна не была матерью сыновей Василия Андреевича, но говорила о них тепло. Она вспоминала, что Валерий очень тянулся к семье своей сестры Светланы, дочери отца и Галины Ивановны. Она вспоминала также, что Валерия в летной работе, да и в жизни опекал Сергей Николаевич Анохин. Было ясно, что личная жизнь Валерия не сложилась...
К несчастью, Галина Ивановна недавно ушла из жизни. Но по тому, что она (сама - незаурядная личность, ученый-биохимик), торопясь, успела мне поведать и показать, я убедился лишний раз в том, что Степанченок - одна из самых значительных, но малоизвестных личностей в истории отечественной авиации. Рассказ о нем ждет еще своего часа...
Достигнув завидных высот в планеризме, Раценская, после специальных тренировок в Коктебеле и в Центральном аэроклубе у инструктора Александра Ястребова (погибшего впоследствии), имела уже необходимую начальную подготовку также на самолетах. Она освоила постепенно, год за годом, 11 типов самолетов. Среди них: По-2, УТ-1, УТ-2, ПВС-26, Р2Ь, Р-5, Як-12, Як-18. По личному
предложению А. С. Яковлева, она полетала также на
истребителе Як-3. Вместе с ней мастерски летали на самолетах ее подруги: Валерия Хомякова, Евгения Прохорова, Мария Кузнецова...
...Зимой, в свой отпуск, Раценская работала по линии Военновоздушной академии им. Жуковского вместе со Стефановским, помогавшим ей на аэрофотосъемке, - это было своеобразной подготовкой к поступлению в Академию. Однако после отпуска, по возвращении в Коктебель она получила телеграмму от Р. П. Эйдемана: "Раценскую откомандировать в распоряжение Осоавиахима". Приехав в Москву, она узнала, что ее оформляют в Турцию. Подтвердились ее предположения: ведь Сергей, судя по его письмам, скучал там ужасно и, наверное, посылал письма не только ей. В одном из них он писал, что готов перелететь море, чтобы побывать дома, - она воспринимала это почти буквально. И она, конечно, скучала, но ее волновал
немаловажный для нее вопрос: "В каком качестве меня туда посылают? Ведь я хочу учиться!" «Во-первых, - в качестве жены, -
ответили ей. - А во-вторых, в качестве летчика-инструктора. Будете летать в турецком авиационном обществе "Тюркхавакруму"...».
Стамбул, Анкара, Исмет Иненю
Перед отъездом в Турцию, в феврале 1936 г., Раценская набрала необходимую для работы литературу. Разрешение на ее вывоз пришлось получать в Министерстве просвещения от самой Н. К. Крупской. Надежда Константиновна не проявила к Раценской никакого интереса -ей как чиновнику вполне достаточно было подписи Эйдемана. Помимо литературы в Турцию направлялся (морем) другой важный подарочный груз нашей страны: прекрасно выполненный самолет По-2, а также восемь комплектов парашютов.
Пароход "Грузия" отплыл из Одессы, и вскоре Маргарита Раценская любовалась уже Босфором, Стамбулом. Вспоминая необыкновенные красоты, она говорила: "Одна мечеть Айя-София чего стоит". На мое сожаление о том, что когда-то это был христианский храм, собеседница заметила: "Ну, что делать? Перед моим приездом там, в Турции, вырезали христиан - целую армянскую деревню. И это несмотря на крепкую дружбу Ататюрка с послом СССР, армянином Л. М. Караханом. Рассказывали нам об этом сами турки и говорили, что сделали это, якобы, курды, за ними, по утверждению турок, была слава дикого и жестокого народа...".
Когда "Грузия" причалила к неимоверно грязному берегу и позади остались таможенные и карантинные формальности, Раценская, впервые покинувшая свою страну, в волнении стала всматриваться в толпу встречавших, но долго не могла обнаружить среди них своего Сергея. Наконец, она увидела двух "особых" мужчин в необыкновенных черных пальто и в необычайных шляпах (на дворе стояла зима). Один был с белым шелковым шарфом, а другой - с сиреневым. Это были Анохин и Романов.
Сергей Николаевич писал в своих воспоминаниях: "Осоавиахим остановил свой выбор на нас по весьма простой причине - Миша Романов был инструктором самолетного и парашютного спорта, я -инструктором парашютного и планерного. Таким образом, два человека могли вести занятия по трем дисциплинам.
И вот мы в Анкаре. Первая встреча с нашими будущими воспитанниками. Первые показательные полеты и прыжки. Первые беседы с курсантами. Потом занятия. Очень напряженные. Ведь там, за пределами Родины, мы с Мишей были не просто Михаилом Романовым и Сергеем Анохиным, мы были посланцами великой страны. Мы были представителями той самой авиационной державы, где родился легендарный Нестеров, где вырос Г ромов, совершивший перелет
Москва - Монго- лия - Китай, где жил летчик Федоров, достигший на планере высоты в 12 тыс. м, что, по нелепой случайности, почему-то забыто по сей день...".
Дней десять Анохины пожили в Стамбуле и ознакомились с местными достопримечательностями. Гардероб Маргариты был основательно обновлен еще в Москве - ни она, ни воспитавшая ее тетя не были обделены вкусом. Свои "турецкие" наряды Маргарита шила в "Мосторге", напротив Большого театра, где было специальное ателье для отъезжавших за рубеж.
Тем не менее в дополнение к московским нарядам были сделаны еще кое-какие покупки. Этого требовало общение в стамбульском консульстве. Его роскошное здание было построено еще Екатериной II, на крещеной земле, специально привезенной сюда. И, тем более, этого требовало общение с изысканной публикой в современном здании посольства с прекрасным парком, в Анкаре.
Почти сразу по приезде в Анкару и после представления в посольстве Маргариту и Сергея пригласили на обед к Ататюрку. Сергей Николаевич работал в Турции уже год, с апреля 1935 г., и, очевидно, успел завоевать общее уважение как отличный инструктор-летчик и инструктор-планерист. Прием состоялся во дворце Ататюрка - большом красивом розовом квадратном здании на возвышении, внутри которого супругам особо запомнился роскошный бассейн. Любимая, приемная дочь президента Сабиха была ученицей Анохиных. Она была крохотной по комплекции, но это не помешало ей добиться в дальнейшем больших успехов, стать военным летчиком и совершить перелеты за пределы Турции. "В аэроклубе царила атмосфера взаимного доверия и дружбы, -писал Анохин. - И заводилой этих взаимоотношений была Сабиха, поражавшая нас с Романовым своим рвением, своей любовью к авиации, своей великолепной выдержкой и дисциплинированностью. Именно эти качества позволили ей довольно быстро освоить пилотажное искусство, стать отличным летчиком".
На первом их обеде в посольстве, помимо Ататюрка, был также второй человек страны - премьер-министр Исмет Иненю. Анохиным помогал общаться с турками переводчик - эмигрант Искандер-бей. Раценская была представлена и как летчик, и как жена Анохина. Присутствовал на приеме также начальник турецкой авиационной школы, в которой Раценской предстояло работать. Правда, она не носила ту же красивую форму, что и он. Зарплату также не получала, но это мало что меняло. Карахан благоразумно посчитал, что необходим такой жест: женщина в Турции должна оставаться женщиной, главе же семьи, Анохину, был установлен такой оклад, чтобы никаких материальных проблем они не испытывали.
