В Марке Лазаревиче Галлае Сергей Николаевич ценил прежде всего то, что он был безусловно грамотным человеком. Анохин особенно любил Якова Ильича Верникова. Любил как боевого, прошедшего войну летчика, любил за то, что тот был добродушным, компанейским товарищем, настоящим героем, предпочитавшим оставаться в тени. Он никогда не выбирал себе работу. Сергей Николаевич в одно время имел отношение к распределению летноиспытательной работы. Кто-то мог спросить его, что ему там "светит". Кто-то, но не Верников... В этом у него было что-то общее с Амет-ханом. От Амет-хана никто и никогда не слышал, что он дважды Герой Советского Союза. Многие удивлялись не тому, что у него "срезали" две звезды Героя в электричке, а тому, что он оказался с ними "на публике" - обычно он их прятал, по своей природной скромности... Амет-хан был единственным дважды Героем среди летчиков-испытателей ЛИИ. Как уже говорилось, помимо Анохина наибольший шанс получить вторую звезду Героя был как раз у Верникова, ведь он пришел в ЛИИ уже Героем с войны, первым поднял затем ряд опытных самолетов и преуспел в сложных работах, но обстоятельства помешали и ему.
Неоднозначным было отношение Анохина к Г. М. Шиянову. Он ценил в нем сдержанность, твердость характера. Но считал, что многое из начатого Георгий Михайлович не довел до конца. Это касалось и некоторых испытательных работ. С его женой, Ольгой, Анохины были знакомы по слетам в Коктебеле - она, работая в ЦАГИ, входила в состав техкомов. В Коктебеле у Шияновых была одно время дача. Сергей Николаевич пытался помогать Георгию Михайловичу строить там дом, но Шиянов, похоже, этим делом не загорелся... Анохины хорошо знали мать Шиянова и очень уважали ее за интеллигентность и большие знания. Тот же Казьмин весьма ценил Шиянова, но вылет Георгия
Михайловича на самолете с жидкостным ракетным двигателем поразил его тем, что был выполнен летчиком "после долгих-долгих колебаний". По словам Петра Ивановича, ведущий по испытаниям этой микояновской машины Константин Ковалевский готов был уже просить нового летчика для выполнения этой работы. Думается, Петр Иванович слишком строг, требуя решительности в столь сложной и опасной работе. Шиянов был летчиком, который очень основательно готовился к работе. В этом он был похож на Громова, и это вполне
положительное качество унаследовал у них А. А. Щербаков.
... Никого из летчиков-испытателей Анохин не воспитывал и не готовил себе смену специально, но он, несомненно, оказал исключительное влияние и на тех, кто работал рядом с ним, и тех, кто продолжил их работу. Анохину нравился Олег Гудков - ему он оставил свой шкаф в летной комнате, и это было достаточно торжественно обставлено. Сергей Николаевич выделял и Владимира Ильюшина - обаятельного и общительного человека, "смелого парня", как он говорил, впрочем, человека со своеобразным характером, "к которому надо привыкнуть". Сергей Николаевич был добр в отношениях со всеми. Добр и щепетилен. Одному летчику он в свое время дал в долг очень большие деньги - на покупку автомобиля. Через два дня тот летчик погиб. Сергей Николаевич ни слова никому, и, тем более, вдове летчика, об этом не сказал.
Помимо прочего причиной тому было и то, что он не был уверен, что деньги пошли именно на покупку автомобиля.
Однажды мы заговорили с Петром Ивановичем Казьминым о Гудкове и Федотове. Петр Иванович сказал: "Гудков - фигура, несомненно, интересная, азартная. Он был неплохим летчиком, но я не могу поставить его в один ряд ни с Анохиным, ни с Амет-ханом, ни с Олегом Кононенко. В Олеге Кононенко было редкое сочетание замечательных качеств летчика и человека, светлая голова и золотые руки... Обстоятельства гибели хороших летчиков последнего времени
А. В. Федотова, Э. В. Каармы, В. С. Константинова позволяют мне уверенно говорить, что если бы Олегу Кононенко была дарована жизнь, он пошел бы дальше всех современных, самых замечательных летчиков...". Соглашаясь с высокой оценкой Кононенко как летчика, нельзя не заметить, что, по мнению большинства специалистов ЛИИ, Гудков был в этом отношении личностью как минимум - не менее яркой... Я уже не говорю о Федотове... Влияние же Анохина на
Федотова и Гудкова было несомненным.
К горькому сожалению, Сергей Николаевич Анохин не дожил до того времени, когда прогремела слава многих из тех, кого можно по праву назвать его наследниками: того же Кононенко, и - в еще большей степени, - Квочура, Пугачева, Вотинцева, Фролова... Но у него, да и у Маргариты Карловны, были свои кумиры.
Родным для себя человеком Анохины считали Константина Константиновича Арцеулова. Они дружили с ним, и его женой, знали его детей. "Это был милейший человек, благородный, - говорила Маргарита Карловна. - И - сама скромность. У этого великого человека, чьи заслуги перед нашей авиацией огромны, не было ни одной правительственной награды! Мало того, что он был военным летчиком и одним из первых наших летчиков-испытателей, изобретателем, зачинателем отечественного планеризма, открывшим Коктебель и его гору. Внук Айвазовского, он сам был прекрасным художником. Это был человек удивительного такта. Арцеулов - чудо! Ему не воздали должного власти. Но он видел уважение к себе таких людей, как Анохин, как живший с ним рядом на Соколе другой легендарный человек, Леонид Григорьевич Минов, другие авиаторы, знавшие ему цену...".
Сергей Николаевич, как и Маргарита Карловна, были дружны с замечательным конструктором и одним из первых российских планеристов Александром Васильевичем Шиуковым. Он бывал на заседаниях планерной секции у Раценской и участвовал в работе техкома планерных слетов. Многие годы Шиуков был серьезно занят разработкой самолета с машущим крылом. Его работы активно поддержал, обеспечив необходимые условия на своем уникальном производстве, академик А. Г. Иосифьян. Ведущий
электромеханик страны, он сам создал невероятно много в самых разных областях развития авиационной, ракетно-космической, судостроительной, атомной техники. Еще в 30-е годы он разработал одни из первых успешно летавших моделей электровертолетов. Много и конкретно он занимался электросамолетами - это отдельная, весьма интересная и по-своему драматичная страница истории авиации. Сейчас важно другое: при поддержке академика Шиуков развернул небывало серьезные подготовительные работы по созданию аппарата с машущим крылом. Тогда Анохин много и охотно консультировал его. Конечно, в том, что был привлечен именно Анохин, сказывалось, прежде всего, общее планерное прошлое: Шиукова как пионера российского
планеростроения и Анохина как лучшего советского планериста-пилота. Но не мог не сказаться и авторитет Сергея Николаевича - лучшего летчика-испытателя страны. К сожалению, работа продвигалась весьма трудно, перспективы ее оставались неясными, но конструктор и его помощники не теряли оптимизма. Маргарита Карловна вспоминала, как однажды, кажется, это было после полемики по летающему танку, Анохин полушутя-полусерьезно предложил Шиукову: "Давайте перьями обклеим Ваше крыло. Съездим на птицефабрику в Томилино, обклеим - и на парад! Вот будет шороху!..".
Анохин был дружен со многими летчиками-испытателями НИИ ВВС. Его исключительному авторитету среди них не могли помешать ни известное соперничество гражданских и военных испытателей, ни самомнение людей, выполнявших по-своему уникальную работу. Анохин, в свою очередь, ценил многих и многих. Один из них - Михаил Александрович Нюхтиков. Летчик-испытатель НИИ ВВС, а
впоследствии - ОКБ А. Н. Туполева, М. А. Нюхтиков был одним из наших опытнейших летчиков, он освоил и испытал более 230 типов самолетов, в частности, первым или одним из первых, такие исторические машины, как туполевскую Ту-2, ДБ-А В. Ф. Болховитинова, ДБЛК В. Н. Беляева и ... полтора десятка планеров, в том числе три - собственной конструкции. В свое время, в 30-е годы, он, опытный планерист, передавал свое мастерство инструкторам планеризма, среди которых была и М. К. Раценская...
