Космонавт Елисеев писал: "Версия присвоения Анохину звания полковника с главным действующим лицом - министром обороны Н. А. Булганиным известна мне со слов самого Сергея Николаевича".
Приходилось слышать ту же историю и в ином изложении. Но вот что известно, однако, из документов. В ответ на ходатайство о присвоении майору Анохину внеочередного звания полковника 4 апреля 1949 г. из Министерства Авиационной промышленности основному ходатаю, начальнику ЛИИ И. Ф. Петрову написали: «Согласно сообщению Начальника Управления кадров ВВС в присвоении внеочередного воинского звания "полковник" летчику-испытателю майору Анохину Министром Вооруженных сил СССР отказано...».
Через год, в 1950-ом, в одной из характеристик уже полковника
С. Н. Анохина отмечено, что он проявил себя как специалист, обладающий широким техническим кругозором и летчиком-испытателем с исключительно отличной техникой пилотирования (так, буквально, и написано!). Первое качество удивительно для человека с семиклассным образованием. Второе впечатляет не меньше - своей восторженностью, идущей от профессионалов. Ведь эту характеристику подписали товарищи по летной испытательской работе Степан Филиппович Машковский и Петр Иванович Казьмин - в качестве начальника и профорга комплекса № 1 ЛИИ. Так что легенда о маршалах, сделавших капитана Анохина полковником, довольно правдоподобна, но это легенда...
Вот, кстати, этапы его "воинского" продвижения: с 28 декабря 1941 г. - старший лейтенант, с 6 сентября 1942 г. - капитан, с 30 апреля 1947 г. - майор, со 2 февраля 1949 г. - подполковник и, наконец, с 5 августа того же года - полковник.
Николай Сергеевич Строев хорошо знал многих выдающихся инженеров, конструкторов, ученых. В одной из наших встреч об Анохине он сказал так: "Сергей Николаевич был прекрасным летчиком. О нем немало написано и боюсь, что буду повторять общеизвестное. Я уже не помню, когда и как впервые встретился с Сергеем Николаевичем. Я с ним знакомился как-то постепенно, и он оставил у меня впечатление очень порядочного, исключительно храброго, честного, исключительно добросовестного человека. Ну, и как летчик это был, действительно, человек-птица. Он чувствовал самолет как самого себя, он чувствовал воздух. Летая с одним глазом, он видел перспективу. Не могу понять, как это ему удавалось. Он был совершенно безотказным. Он мог пойти на любое задание. Не бесшабашно, не безграмотно, но - на любое задание. Бесстрашный летчик, он был исключительно скромным человеком, и как раз из-за такой скромности личность Анохина оказалась, так сказать, приземленной по сравнению с такими фигурами, как, скажем, Чкалов, который мог прийти и к Сталину... Анохин не ходил даже к начальнику ЛИИ... Впрочем, свою точку зрения, когда нужно было высказать ее, он высказывал совершенно определенно и не стесняясь. Но у него никогда не было такой напористости, с которой можно было бы кого-то оттолкнуть и пройти вперед...".
Скромность Анохина была воистину сверхестественной. Кто-то видел, как милиция не пускала его на похороны В. К. Коккинаки. Кто-то вспомнил, как в пору, когда Героев обслуживали вне очереди, его выталкивали из очереди в некогда легендарном жуковском магазине "Ни рыба - ни мясо"... На своем юбилее Р. И. Капрэлян беспокойно спрашивал, где же Сережа Анохин. А друга юбиляра не пропускала " стража"...
Строев был весьма строг по отношению к Анохину и продолжал: "Конечно, он не был таким грамотным, как, скажем, Галлай или Гринчик. Но он хорошо разбирался в технике пилотирования. Отсутствие технического, инженерного образования у него все же чувствовалось, но, тем не менее, летчиком он был непревзойденным, и недостаток знаний непосредственно на его испытательной работе не сказывался. Результаты его деятельности это могло, конечно, сужать, но и не очень сильно.
К сожалению, у Сергея Николаевича не хватало силы воли противиться затягиванию во всякие компании, чем злоупотребляли его товарищи. Он мог бы прожить дольше, если бы был потверже и построже в этом отношении...".
Недостатки Анохина неизменно отступали на задний план, когда перед руководством возникала очередная важная задача. Рост объема летных испытаний и их сложности, необходимость обобщения опыта и обеспечения безопасности испытаний потребовали создания в 1951 г. методического совета летно-испытательного центра ЛИИ. Наверное, не случайно его председателем стал Сергей Николаевич Анохин. Роль методсовета постоянно возрастала, и он многое определял в наиболее важных и сложных испытаниях. Он утверждал ответственные программы и назначение летчиков...
Основательное знакомство Сергея Николаевича с инженерными вопросами начиналось еще в пору его увлечения планеризмом. Он регулярно бывал в техкоме - технической комиссии, которую
возглавлял С. В. Ильюшин. Эта комиссия, работавшая и в
Москве, и на слетах в Коктебеле, была первым помощником и судьей многочисленных конструкторов планеров. Без разрешения техкома в полетах не участвовал ни один планер. Близкое знакомство с конструкторами и их работой продолжалось, когда Анохин стал испытывать самолеты. Особенно внимательно, "с первой линии на чертеже" Сергею Николаевичу приходилось изучать конструкции самолетов (и вносить в них свои изменения), когда ему предстояли первые вылеты опытных машин. Это была лучшая школа. Не случайно многие-многие годы спустя, вспоминая Анохина, Б. Е.
Черток, заместитель С. П. Королева, говорил мне, что Сергей Павлович выделял Сергея Николаевича помимо прочего за то, что "он был инженером-летчиком".
Летчик-испытатель НИИ ВВС Юрий Александрович Антипов вспоминал, как однажды Громов на одной из многолюдных встреч назвал Анохина своим кумиром. Михаил Михайлович не знал реактивной авиации. Возможно, этим многое определялось. Но Антипов, встречавшийся с Анохиным в испытательной работе, убежден, что Громов отдавал Сергею Николаевичу должное не только за это. Антипов многое сделал при испытаниях самолета Як-3 - как и Анохин, которому его испытания стоили удаленного глаза. Антипов на самолете Як-3 с мотором ВК-106 достиг скорости 720 км/ч; это была опытная машина конца войны, а серийно выпускавшиеся самолеты Як-3 с мотором ВК-103 имели максимальную скорость 680 км/ч. Антипов, как и Анохин, многое сделал в испытаниях на штопор. В свое время Антипов вынужден был покинуть самолет МиГ-19, который не выходил из штопора. Юрий Александрович вспомнил этот эпизод, говоря об Анохине, потому что покидание это не было гладким (как и у Анохина, когда тот "прыгал" с Ту-16). У Антипова при катапультировании из МиГа-19 не сбросился фонарь - летчику пришлось приложить огромные усилия, чтобы руками сбросить фонарь, и лишь после этого повторить - теперь уже успешное - катапультирование. Эпизод, о котором вспомнил Юрий Александрович, известен многим
профессионалам. Так же, как и многие другие события летных испытаний, связанные с Анохиным. Эпизод этот описывается разными людьми по-разному. Одно неизменно - преклонение перед летчиком редкого мужества и самообладания.
Отдавал должное Сергею Николаевичу - всегда и безоговорочно -другой известный летчик-испытатель и прекрасный инженер Иван Иванович Шунейко. Он стал кандидатом наук и в своей научной
работе занимался, помимо прочего, и космическими полетами. Шунейко поражал своих коллег в ЛИИ не только широтой своих специальных знаний, но и тем, насколько быстро (без особого "ввода", без особого инструктажа, без "провозных", без вторых кабин или двойного управления - тогда всего этого не было обычно) осваивал новые типы самолетов. Но каких бы высот ни достиг сам, Анохина почитал как летчика неповторимого...
Михаил Исаевич Хейфец, в бытность свою летающим ведущим инженером ЛИИ, как-то участвовал в работе аварийной комиссии, которую возглавлял Анохин. Случилось это после войны - погиб на опытном истребителе летчик ЛИИ. Сложность положения Анохина была в том, что некоторая часть комиссии считала, что летчик сделал не все возможное, чтобы спасти машину. Такая оценка подогревалась представителями фирмы, хотя все знали, что при таком заключении и морально, и материально страдала семья погибшего. Надо было ответить на прямой вопрос, поставленный в бланке акта аварийной комиссии - кто конкретный виновник катастрофы. Хейфец вспоминал: «Я никогда не чувствовал, что Сергей Николаевич - не инженер. И на этот раз, несмотря на все технические и политические сложности, Анохину удалось довести работу аварийной комиссии до "оправдательного приговора" летчику. Так что оценка профессиональной подготовки Сергея Николаевича - самая высокая...».
