Другим практическим вопросом, интересующим стороны, было установление постоянного тесного сотрудничества с петербургским революционным центром, с землевольческими организациями, действовавшими в России. Это было тем более важно, что уполномоченному петербургских землевольцев не удалось приехать в Лондон; в этих условиях аналогичная встреча в Петербурге являлась совершенно необходимой. Чтобы облегчить установление предстоящих контактов, издатели «Кодокола» дали Падлевскому рекомендательное письмо к своим петербургским друзьям и единомышленникам. Потебня имел постоянную связь с петербургскими революционными кружками и в каких-либо рекомендациях не нуждался.
Падлевского результаты лондонских переговоров воодушевили необычайно. Даже Гиллер, весьма умеренный по политическим взглядам и неисправимый скептик по характеру, был увлечен общим энтузиазмом. «Вы будете нами довольны» — так звучали обращенные к издателям «Колокола» прощальные слова польских уполномоченных. В обратный путь варшавские гости снова отправились в одиночку. Гиллер задержался во Франции и Швейцарии по каким-то своим делам. Потебня по обыкновению спешил и поехал без остановок через Пруссию. Падлевский тоже спешил, но ему хотелось хоть мельком повидаться в Париже с Сераковским и заехать в Гейдельберг, где жила большая группа русских и польских эмигрантов.
Сераковский и оказавшийся у него Коссовский с большим интересом выслушали торопливый рассказ о лондонских переговорах. Они хорошо понимали, насколько их результаты важны для революционного движения в Польше и в России.
В Гейдельберге Падлевский повидался с Лугини-ным и несколькими своими друзьями из Союза польской молодежи.
Горячее дыхание развертывающейся в Польше борьбы Падлевский почувствовал еще в Кракове. Задержавшись здесь ненадолго, чтобы завершить создание галицийской конспиративной организации, он слышал много разговоров о полученном из Варшавы известии, что ЦНК взял на себя функции повстанческого Национального правительства. Решение об этом, принятое еще до лондонских переговоров, стало возможным только благодаря сумасбродному приказанию Велёпольского опубликовать в официозной газете программу партии красных. Расчет на то, что это подействует устрашающе и многих оттолкнет от подполья, оказался совершенно ошибочным. Результат был прямо противоположным: авторитет ЦНК и притягательная сила конспирации быстро росли. Этот процесс ускорился, когда ЦНК объявил себя Временным революционным правительством. «С тех пор, — рассказывает один из участников событий, — фаланга десятков с каждым днем неимоверно увеличивалась, пропаганда делала ужасающие успехи, общественное мнение края переходило все более и более в руки Комитета, делая его мало-помалу распорядителем судеб народа». В октябре Национальное правительство приняло постановление о взимании налогов на нужды подготовки восстания. Интересно, что их платили не только те, кто сочувствовал красным, но и белые, а также многие царские чиновники, боявшиеся подпольщиков и утратившие веру в незыблемость существующих порядков.
Сразу же по возвращении в Варшаву Падлевский узнал о новости, которая существенно меняла всю обстановку. Велёпольский побывал в Петербурге и добился от царя разрешения провести подтасованный рекрутский набор. Под предлогом подготовки к крестьянской реформе он настоял на освобождении от рекрутчины деревенского населения, а в городе предложил набор по специальным спискам (конскрипциям), составленным полицейскими властями и включавшим лиц наиболее «неблагонадежных» в политическом отношении. Таким образом, он рассчитывал забрать в рекруты и удалить за пределы Польши основную массу тех рядовых участников подпольных организаций, для обвинения которых в судебном порядке у властей не было оснований. «Нарыв назрел,— говорил Велёпольский, — и его надо рассечь. Восстание я подавлю в течение недели и тогда смогу управлять».
Весть о предстоящей бранке (рекрутском наборе) привела в возбуждение городскую молодежь и прежде всего участников варшавской организации партии красных. Большинство считало, что задуманную Ве-лёпольским провокацию нужно сорвать, и требовало от руководящих деятелей подполья решения о вооруженном восстании в день проведения бранки Более опытные и уравновешенные указывали на недостаточную подготовленность восстания, на отсутствие вооружения, на просьбу русских революционеров отложить выступление до весны будущего года, когда оно может стать одновременным и повсеместным. Но эти трезвые голоса тонули в хоре тех, кому угрожала рекрутчина, их родственников и друзей, людей искренне верящих в успех немедленного восстания и просто крикунов-демагогов, число которых всегда быстро возрастает в кризисные моменты. И без того нелегкое положение подпольного руководства сильно осложнило появление изданного от его имени воззвания, в котором говорилось о том, что Комитет сумеет спасти молодежь от рекрутчины, что восстание должно вспыхнуть до начала набора. История этого воззвания до сих пор не выяснена. Есть предположение, что оно появилось в свет с согласия Эдварда Роль-ского, который замещал Падлевского во время его поездки в Лондон. Возможно, что выпуск воззвания был провокационной затеей «мерославчиков», поддержанной входившим в ЦНК В. Даниловским. Как бы то ни было, появление воззвания поставило ЦНК в такое положение, при котором отказ от объявления восстания в ответ на бранку грозил потерей авторитета для руководства партии красных и распадом большинства ее конспиративных организаций.
Таким образом, выбор момента вооруженного выступления оказался фактически в руках злейшего врага революции маркиза Велепольского. Обнародовав указ о бранке, он не спешил объявить день, когда она начнется. По имевшимся в ЦНК сведениям, взятие рекрутов намечалось на январь 1863 года, но срок мог быть и более ранним. С осени 1862 года предстоящая бранка как дамоклов меч висела и над руководителями подполья, которые в зависимости от нее должны были определить срок начала восстания, и над рядовыми подпольщиками, многие из которых знали, что они числятся в секретных списках будущих рекрутов. Это нервировало, толкало на поспешные непродуманные решения. Опасность взрыва непрерывно росла. Даже видные царские сановники пытались добиться отмены набора, но Велёпольский был непреклонен
Падлевский прекрасно понимал, что враги революции стараются вызвать преждевременное выступление, обреченное на разгром, но не мог найти выхода из создавшегося положения. На чуть ли не ежедневных и очень продолжительных заседаниях ЦНК выдвигались десятки различных планов, тут же признававшихся неприемлемыми. Дискуссии еще больше обострились, когда парижский агент ЦНК Юзеф Цверцякевич прислал текст полученного им письма от Герцена, который высказался категорически против восстания в ответ на бранку. Герцен писал: «...Произведите набор рекрутов, но не делайте демонстрации там, где нет ни малейшей надежды на успех. Через 2—3 года рекруты проникнутся духом свободы; они повсюду, где бы ни оказались, постараются приобщиться к общему делу. Если вы поступите сейчас иначе, вы поведете этих бедняг на заклание, как животных, и остановите движение в России еще на полвека; что же касается Польши, то в таком случае вы ее безвозвратно погубите».
Серьезность герценовских доводов не могли отвергнуть самые горячие сторонники восстания. Потеб-ня и каждый из его товарищей готовы были, обращаясь к своим польским друзьям, снова и снова повторять слова Герцена: «Если вы хоть сколько-нибудь сочувствуете русской свободе и если ваша любовь к свободе Польши перевешивает ваше горе, если вы боитесь напрасных жертв, — я вас умоляю не совершать выступления, ибо оно не имеет ни малейшего шанса на успех и лишь погубит свободу обеих стран, подготовив новое торжество царскому кабинету министров».
Падлевский также понимал правоту этих слов. Но как быть с бранкой? Если не выступить в день набора, то силы и влияние конспиративной организации будут настолько подорваны, что и весной будущего года выступление станет невозможным. Много раз они с Потебней обсуждали различные варианты, но не могли найти приемлемого выхода из создавшегося положения. В конце концов было решено снова поехать в Лондон, чтобы подробнее рассказать издателям «Колокола» об изменениях в обстановке и выслушать их советы.
