Здесь следует отметить, что конные атаки казачьих полков могли быть только на карьере. Никто из кавалерийских начальников, тем более Бабиев, не будет производить атаки рысью, так как на этом аллюре конница окажется перебитой ружейным и пулеметным огнем противника, не говоря уже об артиллерийском. Атак рысью не бывает. Бабиев признавал только конные атаки, как завершение боя и законченность победы над противником.

В ночь на 22 ноября получен приказ генерала Врангеля: 1-й Конной дивизии (пять полков) окружить пехоту красных в селе Спицев-ка и уничтожить ее. Корниловский конный и 1-й Линейный полки выступили под общим командованием Бабиева. На рассвете бригада вышла к селу, полки пошли наметом.

«Бабиев перед боем всегда держал свой револьвер за бортом черкески («На всякий случай — если шашку уроню», — как-то сказал он Ф. Елисееву).

Его здоровая рука занята поводом. Правая же — недействующая. По-черкесски — револьвер он носил на левом боку.

— Вытащи мне револьвер и дай! — бросил он фразу.

Кобура у него длинная и мягкая. Сразу не вытащить из нее револьвера, да еще на намете. Все же вытащил, передал. Он его сунул за борт. Потом, намотав повод на правую руку — левой рукой, кое-как вытянул из ножен шашку. Все эти характерные мелочи для тех, кто не знает, кто не видел Бабиева в конных атаках. И, таким образом приготовившись, все на аллюре «намет», он, повернувшись всем корпусом в седле назад, к своему полку, громко, растяжно, выкрикнул:

— В ЛИ-НИ-Ю-У КО-ЛО-ОНН!..

И сотни, не ожидая исполнительной команды МАРШ-МАРШ! — широким наметом бросились на уровень головной сотни. Корниловский полк выскочил на плато. Красноармейцы, обозы, кто как попало, без дорог, сплошной саранчой — скакали-бежали на юг.

— ШАШКИ-И К БО-О-Ю-У-' — прорезал раннее утро пылкий Бабиев, и сотни блеснули обнаженными клинками.

Красные драпанули сильнее. Подняв шашку вверх, как предварительный знак для новой команды, он наклонил ее в сторону красных и зычно, коротко выкрикнул:

— В АТАКУ!

По перестроению полка «в линию колонн» — штаб полка оказался на левом фланге. И когда сотни бросились в карьер, Бабиев, повернув голову к сотням, высоким фальцетом, поверх их голов прокричал протяжно:

— А-РЯ-РЯ-РЯ-РЯ-РЯ-А-А!..

Так кричали-алкали курды на Турецком фронте, когда нужно было дать тревожную весть «своим» через далекое пространство или когда шли в конную атаку.

Прокричав это, он остановил коня, весело смотря на несущихся вперед своих казаков...»⁷²³

Спустя несколько секунд все было кончено: противник отрезан от села, обозы с награбленным в Ставрополе имуществом захвачены. Бой затих. Красноармейцы побросали винтовки. Казаки переседлывали лошадей — меняли на свежих и лучших, гнали пленных к селу. Бабиев торжествовал.

Он всегда был весел и бодр. Чистоплотный и аккуратный во всем, в особенности в одежде. Всегда о чем-нибудь рассказывал. Изредка он писал домой, родителям, и друзьям — Абашкиным, Ф. Елисееву. «...Ежедневные стычки с красными, переходы. Дивизия, в редких лавах, уже полдня мерзнет в снегу. Валит снежная крупа. В полночь, от холода и скуки, я решил захватить окраину села противника, чтобы там согреться и поесть. Успех был неожиданный...» (из письма Абашкиным).

__feSfc.

Большой поклонник кавказских горцев, в витиеватом «азиатском» стиле, он сообщал раненому Ф. Елисееву: «Мы в степях. Холодно и неуютно, почему наш народ азиатский скучает без тебя. Приезжай скорее. Покажись здесь со своей кривой шашкой. И я буду рад видеть, когда с ее острия будет капать кровь неверных на острый носок твоего мягкого чевяка».

В военных сводках кубанских газет того времени сообщалось: «Корниловский полк атаковал и захватил... отряд полковника Бабиева обошел и занял...»

26 января 1919 года Бабиев производится в генерал-майоры и назначается начальником 3-й Кубанской казачьей дивизии. 31 января он подписывает свой прощальный приказ Корниловскому конному полку:

«Родные орлы-Корниловцы! Волею высшего командования я назначен начальником дивизии и должен оставить ряды доблестного родного полка.

Четыре месяца тяжкой боевой работы на славу и могущества горячо любимого казачества, за попранное и поруганное счастье и честь родной Кубани и России, пролитая не раз с честью и гордостью кровь — среди вас, удальцы, — все это глубоко и сильно сроднило меня с полком, покидать доблестные ряды которого для меня крайне тяжело.

Время моего пребывания с вами, герои, будет навсегда светлым праздником моей жизни. Начиная от лихой атаки на берегах Уру-па, положившей начало разгрома армии предателей, вы, Корниловцы, тешили Родину своими лихими, могучими, которыми мировая конница может гордиться, всесокрушающими ударами. Урупская, Коноково, Сенгилеевская, Ставрополь, Дубовка, Тугулук, Спицевка и много других мест видели и будут помнить сверкающие шашки и стройные ряды атакующих Корниловцев.

Помните, братья, тысячам пленных и множеству добычи вы обязаны своему настоящему и единственному оружию — твердому сердцу, коню и остро отточенной шашке. Помните, что победа конника — только в атаке на коне, и этим, родные, добывайте свободу нашему казачеству и родине.

Уходя от вас, родные герои, я оставляю в полку все свои лучшие чувства и сердце Корниловца. Прощаясь с вами, от души желаю вам, дорогие братья, новых и славных боевых успехов, здоровья, счастья и скорейшего возвращения на родные зеллли кубанцев, в уют семьи и тишину мирных станиц.

От лица кубанца, горячо любящего наше родное истерзанное казачество и Россию, благодарю героев господ офицеров и казаков-Кор-ниловцев за самоотверженную лихую работу по славу и честь Родины, казачества и полка.,.»⁷²⁴

2 февраля выздоровевший после ранения есаул Ф. Елисеев возвращался в Корниловский конный полк, стоящий в селе Дивном. Поднявшись во второй этаж большого дома, неожиданно увидел Бабиева и молодого полковника, начальника штаба дивизии. Бабиев в черкеске, в папахе, с орденом Святого Георгия 4-й степени, которого он до этого не имел, и в погонах генерала. Заметив взгляд Елисеева на офицерский крест, он объяснил при всех, что в Екатеринодаре, по распоряжению генерала Деникина, сформирована новая Георгиевская дума, которая, рассмотрев старые представления (Великой войны), наградила его и подъесаула Петра Кадушкина орденом Святого Георгия Победоносца 4-й степени, а генерала Шатилова орденом 3-й степени⁷²⁵.

В самом приказе по Войсковому штабу, датированном 22 декабря 1918 года в Екатеринодаре, говорилось:

«Приказом И. д. Главнокомандующего бывшего Кавказского фронта от 3 ноября 1918 г. за № 203 объявлено:

<..>

п. 2. За отличия, оказанные в делах против неприятеля, по удосто-ению местной Кавалерской Думы на основании ст. 25 Георгиевского статута награждается орденом Св. Георгия 4-й ст. Командир 1-го Черноморского казачьего полка Войсковой Старшина Николай Бабиев за то, что он, в чине Есаула, командуя сотней 1-го Лабинского казачьего полка, находясь во главе обходной колонны отряда Генерал-Майора Певнева⁷²⁶, 1 1 января 1916 г. во главе своей 3-й сотни и взвода 5-й сотни этого же полка по собственному почину, перейдя в конную атаку, врубился в правофланговые части турок, действующие у Кара-Кепри, и, изрубив ближайшую роту, заставил затем целый батальон турок, во главе с командиром, положить орркие. Атака эта имела решающее для боя у Кара-Кепри значение. Турки после нея стали беспорядочно отступать и смогли устроиться лишь на позиции у г. Хныса.

Основание: § 31 ст. 8 статута ордена Св. Георгия.

Об изложенном объявляется для сведения и кого касается исполнения.

Войсковой Атаман Генерал-Лейтенант Филимонов Член Кубанского Краевого Правительства по военным делам

Генерал-Майор Науменко»⁷²⁷