— То есть вы считаете, что есть два вида мутантов? Говард кивнул.

— Именно так. Но в этом случае мы предпочли бы сохранить наши знания в тайне. Достаточно с людей гигантской черной крысы.

Только сейчас в голову Пендера начало закрадываться подозрение.

— Итак?.. — спросил он настороженно.

— Мы доверились вам, мистер Пендер, потому что вы с самого начала приняли участие в операции, — сказал Торнтон. — В самом Деле вы очень много сделали.

— А теперь, когда вы тоже знаете о втором мутанте, мы бы хотели попросить вас сделать кое-что еще, — договорил за Торнтона Говард.

У Пендера глаза полезли на лоб и похолодела спина, когда он услышал, чего от него хотят.

Он привез Дженни к себе в отель, где они поужинали в довольно-таки тягостном молчании. Пендер чувствовал себя слишком уставшим и больным, чтобы поддерживать светскую беседу. К тому же его мысли были заняты предстоявшим ему в ближайшие два-три дня делом. Дженни понимала его состояние и тоже не желала говорить банальности. Она выпила вино, провела пальцем по краю бокала.

— Лук, — сказала она наконец, — я не хочу сегодня возвращаться в Центр.

Он удивленно вскинул на нее глаза.

— Дженни, там абсолютно безопасно. Светло как днем, и везде солдаты. Совершенно нечего бояться.

— Да нет, я боюсь, это правда, но я знаю, что там безопасно. Мне не слишком-то хорошо спалось две последние ночи, когда я узнала, что в лесу крысы. Нет, лес уже никогда не станет для меня таким, как прежде.

— Дженни, все кончено. Их больше нет.

— Нет? Откуда мы можем это знать?

— Через пару недель узнаем точно. Осталось только прочесать лес, и можно вновь спокойно заниматься своей работой.

— Не знаю. Лес был для меня всегда таким чистым, в нем можно было спастись от чего угодно. А теперь все иначе. И прежней чистоты уже нет.

Он вздохнул.

— Мне жаль, что так получилось.

Она отвела глаза от бокала и посмотрела прямо в лицо Пендеру.

— Лук, я хочу сегодня остаться с вами, — сказала она. Дрожь пробежала по его телу, но он не чувствовал себя победителем, просто был глубоко тронут ее признанием.

— Дженни, я...

— Пожалуйста, Лук.

Он коснулся ее руки.

— Дженни, вам не надо говорить «пожалуйста». Это мне надо прыгать от радости, но...

— ...но вы не прыгаете. Я знаю. Лук. Я знаю, что вы чувствуете ко мне. — И она опять стала смотреть на бокал. — По крайней мере, мне кажется, что я знаю, — сказала она.

Он крепко сжал ей руку и улыбнулся.

— Дженни, в данный момент я сам не знаю, что творится с моими чувствами. Столько всего случилось, что мне надо немного привести в порядок нервы. Но в одном я уверен. Сегодня я ни за что вас не отпущу.

Она подняла глаза и тоже улыбнулась ему. Куда только подевалась его депрессия? Ему показалось, что он тонет в ее улыбке. Ее рука чуть подрагивала в его руке, свидетельствуя и о ее смятении.

— Дженни, а Вик Уиттейкер? — с трудом заставил он себя спросить.

Она сразу посерьезнела, только взгляд сохранил необычную ласковость.

— Между нами ничего не было. Пожалуйста, поверьте мне. Мы понимали друг друга, даже нравились друг другу, но это все. Если Вик испытывал что-то большее, то мне он об этом не говорил.

— А мы? Мы тоже понимаем друг друга?

— Ну, не совсем так. С нами дело другое. А что будет, кто знает?

— Ладно, — сказал он, — хватит заниматься самоанализом. Поживем — увидим.

Теперь она крепко ухватила его за руку.

— Лук, я прошу только об одном. Никаких игр. В игры я не играю.

— Дженни, — проговорил он, с удовольствием пробуя ее имя на вкус. — Я серьезен, как никогда.

Когда они выходили из ресторана, Пендер почувствовал, что его усталость как рукой сняло. Они поднялись по лестнице, и Пендер открыл дверь в номер, довольный, что всегда заказывал себе в поездках двойной номер за счет компании. Дженни опустила сумку на пол и, стоя посреди комнаты, ждала, когда он запрет дверь и включит свет. А потом в его объятиях она долго смотрела ему в лицо, закинув голову, словно видела его в первый раз. Он наклонился к ее губам, но сделал это так медленно, как будто был не совсем уверен в чем-то, и они оба успели до конца осознать значение того, что происходило с ними. Когда же в конце концов их губы соединились, поцелуй получился на удивление нежным. Потом он стал крепче, и им захотелось проникнуть друг в друга, отыскать что-то такое, что дается далеко не сразу, но они не оставляли своих попыток, пока совсем не обрели друг друга. В поцелуе. Пендер почти испугался. Еще никогда он не был так беззащитен.

Вдруг он ощутил, что еще немного, и он переломает ей кости, если будет и дальше так же сжимать ее в своих объятиях, а острая боль в его собственной спине подсказала ему, что ее объятие было не слабее. Она почувствовала, как затрепетали от боли его мышцы, и вспомнила о его синяках.

— Прости, Лук, — проговорила она, выпуская его из своих рук. Он же улыбался ей, и она без всякого удивления смотрела, как затуманиваются его глаза, потому что сама видела его не совсем четко. Она положила голову ему на грудь и вслушалась в биение его сердца, чувствуя себя совсем маленькой рядом с ним. Он поцеловал ее волосы, провел рукой по затылку, пощекотал за ухом, а она обвила его руками и прижала к себе так, что он вскрикнул от боли.

— Ой, Лук, прости меня. Лук.

Он рассмеялся и слегка отодвинул ее от себя.

— Меня тоже, Дженни. Похоже, я тебя сегодня разочарую.

— Посмотрим, — сказала она, хитро посмеиваясь. — Но сначала давай займемся твоими синяками. — Она залезла в сумку. — Снимай пиджак и рубашку, посмотрим, что с тобой. Я взяла у медиков мазь.

Пендер содрогнулся от боли, когда сделал первую попытку снять пиджак, после чего он замедлил свои движения до такой степени, что казалось, он совсем не шевелит руками. Дженни наблюдала за ним с озабоченным лицом.

— Слушай, давай я тебе помогу.

Она стянула пиджак с его плеч и повесила на одно из двух имевшихся в комнате кресел. Потом она принялась расстегивать на нем рубашку.

— Господи, Лук! Как же тебе досталось!

Все плечи и спина у него были покрыты крошечными красными рубчиками, где крысам через защитный костюм удавалось зацепить его кожу. Менее заметными оказались отметины от их когтей. На плечах и руках наверху был один багровый с желтизной синяк, да и на запястьях тоже остались следы от крысиных зубов.

— Почему ты молчал? — спросила Дженни. — Ведь это чертовски больно.

— И сам не знал, что так плохо. Только сейчас начало болеть.

— Я налью тебе ванну. Она немножко снимет боль. — Дженни направилась к двери. — А ты пока раздевайся. Я тебя намажу после ванны.

— Буду ждать с нетерпением, — ухмыльнулся Пендер. Он услышал звук льющейся воды и с глупым видом уставился на нижнюю половину своего тела. Потом пожал плечами и сбросил с себя туфли и штаны. Плавки все-таки скрывали его чувства. Сидя на кровати, он снял носки и дальше не знал, что делать. В это самое время из ванной вылетело полотенце.

— Если стесняешься, вот тебе, — услыхал он голос Дженни. Полотенце упало ему на голову. Он взял его в одну руку, встал и другой рукой быстренько стащил с себя плавки, в ту же секунду обмотав себя полотенцем. Подняв голову, Пендер увидал в дверях в облаке пара улыбающуюся Дженни.

— Ах, ах, какая скромность.

Она подошла к нему поближе, и опять на ее лице появилось озабоченное выражение.

— Бедные твои ноги. Хорошо еще, что на тебе был защитный костюм, а то бы они сожрали тебя заживо.

Дженни нежно провела рукой по его плечам, рукам, груди. Он прижал ее к себе.

— Осторожно! — еще успела сказать она.

Он закрыл ей рот поцелуем. Когда же их губы разъединились, она тяжело дышала и призывно смотрела на него. Ее рука потянулась к его щеке, и, не помня себя, он опять прижался к ней, не обращая больше внимание на полотенце. Его губы вновь нашли ее губы.