— Правда, иногда это случается и в тех семьях, где до этого никогда не бывало фарадимов.

— Тебе хочется, чтобы все было разложено по полочкам, — заметил Ллейн, — а жизнь не часто делает нам такие подарки.

— Не часто. Но можно заставить ее расщедриться.

— Как это получилось с Роханом и Сьонед?

Пение закончилось, и слуги принесли к их столу огромный торт — необыкновенное сооружение изо льда, фруктов и крема, выполненное в виде величественной крепости на вершине холма. Ллейн и Андраде одобрительно кивнули, и торт потащили к следующему столику.

— Что ты придумала для них, Андраде? — продолжил старый принц. — Основать линию принцев-фарадимов? Другим это не понравится.

— Я поступаю так, как велит мне Богиня, — холодно ответила она.

— Я никогда не верил в наитие, — лукаво прищурился Ллейн. — Нужно работать, ставить эксперименты и подтверждать полученные результаты. Только из этого рождается настоящее знание. Выходит, Рохан и Сьонед — твой эксперимент?

— Слишком много хочешь знать, Ллейн.

— Как и ты. — Он налил себе еще вина. — Я слишком стар, чтобы без причины совать нос в чужие дела. Но мой трон перейдет Чадрику, а от Чадрика — к его сыновьям… и все потому, что в стародавние времена фарадимы покинули Дорваль и больше никогда туда не вернутся.

— Теперь уже ты хочешь, чтобы все было разложено по полочкам? Почему ты думаешь, что мы не вернемся в наши прошлые места?

— Именно потому, что они прошлые. А еще, прости за откровенность, потому что я никогда не позволю этого. — Он бросил на Андраде задумчивый взгляд. — Именно этим мне и нравится Рохан. Он хочет многое изменить к лучшему и не оглядывается назад. Но его планы могут не совпасть с твоими, Андраде.

— Я вовсе не рвусь, чтобы о моих планах узнал каждый встречный и поперечный, — буркнула она.

— Но ведь знание знанию рознь, правда, Андраде? Вы, «Гонцы Солнца», когда-то отказались от монополии на знание и использования его в эгоистических целях и рассеялись по всему континенту, чтобы посвятить себя служению разным государствам. А поскольку единственным способом избежать повторения истории было налаживание обмена информацией, вы посвятили себя связи. Теперь я понимаю, почему для вас имеет такое значение потомство от этого брака. Ты решила привить к царственному дереву веточку фарадимов? Это опасно для других принцев, Андраде.

Она давно знала, что не сможет смутить его взглядом, как большинство других людей. Именно это качество и придавало суждениям Ллейна особую ценность.

— Милорд, неужели с возрастом вы стали философом? — саркастически спросила она.

— Да, это одно из немногих преимуществ старости… — Он пожевал губами и вдруг решился. — Знаешь, есть еще один слух, который я хотел бы прояснить. Говорят, что Ролстра воспользовался одним из вас. Не буду спрашивать, как это ему удалось. Но я вижу, что ты испугана. Это означает, что вы, «Гонцы Солнца», уязвимы.

— Тебе легко говорить о чужой уязвимости, сидя на своем неприступном острове!

— Не будем ссориться, Андраде. Ты прекрасно знаешь, что неуязвимых нет. Именно поэтому я и ищу перемен. Хоть я и стар, но умом достаточно молод, чтобы поддержать новое, если оно ведет к лучшему. Это качество опасное, а для принца просто непростительное. — Он улыбнулся. — Можешь не беспокоиться, я поддержу Рохана. И не только потому, что он мне нравится. Просто я согласен с ним.

— Тогда о чем мы спорим?

— О значении уязвимости. Именно она спасает нас от стремления к тирании. Мы с тобой знаем, что у «Гонцов Солнца» есть слабые места. Другие принцы этого пока не знают. И то и другое — ваш плюс. Зная о собственной уязвимости, вы не станете пытаться прыгнуть выше головы, ибо это кончится тем, что ваша слабость будет обнаружена и фарадимы лишатся всех выгод своего нынешнего положения. Подумай над тем, что случилось с Ролстрой. Он не подозревал об уязвимости собственных планов в отношении Рохана, и эти планы рухнули благодаря одной-единственной рыжеволосой девушке. Тогда он попытался действовать силой, но потерпел фиаско… и стал очень опасен. А теперь возьми себя. Ты не знала, что твои люди уязвимы к тому, что сделал Ролстра с вашим фарадимом… и тоже потерпела поражение.

— Так ты считаешь меня тираном?

— Есть за тобой такой грех, — спокойно подтвердил он. — Ладно, потерпи еще минутку, а потом станем сплетничать о соседях… Видишь, я рисую окружность? Вы, «Гонцы Солнца», вначале изолированные и слабые, начинаете карабкаться вверх, пока не достигаете высочайшей точки. Но ведь есть и другая половина окружности: падение с вершины власти…

— Мне не нужна власть, — возразила Андраде.

— Тебе лично, может быть, и не нужна. Но ты стремишься к установлению власти «Гонцов Солнца». Пойми меня правильно: я рад тому, что вы есть на свете, рад, что вы щедро дарите миру свое искусство и умение. Но не пытайтесь заменить собой мир, Андраде.

— Который остальные принцы превратили в полный кавардак…

— Думаешь, вы сделаете из него что-то лучшее? Некоторое время Андраде размышляла над этим, сосредоточенно глядя на лежавший перед ней кусок торта, увенчанный сахарным шпилем с развевающимся флагом.

— Не знаю, — наконец честно призналась она. — Но попытаюсь узнать.

Только ненависть помогла Ролстре выдержать пир Последнего Дня. Он занимался тем, что составлял список людей, которых хотел уничтожить. Возглавляла его Андраде; за ней шла фарадимская ведьма в изумрудах и белом с серебром платье, сидевшая рядом с Роханом; далее следовали князек и его сестра с омерзительным мужем. Он выполет всю эту семейку-с корнем, ветками и листьями. И поможет ему Янте, получившая самый важный урок в жизни: урок ненависти. Теперь он обучит ее тому, что такое власть, как возбуждать жажду править в других людях, как с помощью полуправды-полулжи сеять взаимные подозрения и недоверие. Он много лет правил принцами с помощью этих безотказных методов. Янте будет способной ученицей, поскольку она больше всех остальных дочерей похожа на него. Но именно поэтому он никогда полностью не будет доверять ей…

При первой же возможности он покинул дурацкий шелковый грот Клуты. Никто не ждал, что он придет. При его появлении все дружно подняли брови, поскольку знали о постигшей его «трагедии». По пути Ролстра утешился воспоминаниями о криках Палилы, когда огонь охватил сначала полог кровати, а затем ее прекрасные волосы. Они вспыхнули, как сухая трава в прерии. Ролстра очень жалел, что пришлось так быстро уйти: дым слишком быстро заполнил каюту и не дал ему возможности полюбоваться тем, как начнет поджариваться ее тело…

Отпустив слуг, принц приказал стражникам, чтобы единственного посетителя, которого он ждал, пропустили без всяких вопросов. Затем он опустился в шелковое кресло, подложил под голову подушку, закрыл глаза и увидел Сьонед. Прошлой ночью она была у него в руках. Ни одна женщина до этого не отказывала ему. Рыжая ведьма еще пожалеет об этом. Она будет жить долго, очень долго, а он будет придумывать для нее новые, все более изощренные пытки — конечно, после того как использует ее самыми немыслимыми способами…

С местью можно было не торопиться. Этой главной особенности лютой ненависти Янте еще придется научиться. Рохан будет ждать нападения на свои земли, и с каждым прошедшим сезоном, с каждым мирным годом нервы князька будут сдавать. Даже Рохан с его умом не сможет догадаться, откуда придет месть Ролстры.

Стоявшая в цветном хрустале свеча почти догорела, когда он услышал чьи-то спокойные шаги. Ролстра поднял голову и принял позу принца, раздающего свои милости. Он подозревал, что вызванный им человек откажется участвовать в сделке и начнет набивать себе цену. Но вместо того, кого он ждал, в шатер вошел Рохан.

Какое-то время они пристально и оценивающе смотрели друг на друга, словно были не принцами, а кровными врагами, встретившимися на узкой тропе. Ролстра заметил, что молодой человек сменил свой роскошный наряд и украшения на простой черный мундир и черные сапоги. Ему не хотелось вспоминать о мускулистом теле и цепкой хватке Рохана. Воспитанный в Пустыне, этот человек воспринимал роскошь как нечто само собой разумеющееся, однако не позволял себе разнеживаться. Верховный принц понял, что уже не думает о Рохане как о мальчишке. За три дня Риаллы щенок превратился во взрослого, сильного, уверенного в себе матерого пса…