— Я привыкла к этому, когда жила дома!, — объяснила девушка. — Имение моего отца называлось Речной Поток, поэтому я все детство провела у воды.

У Тобин поползли вверх брови. Речной Поток был имением семьи принцев Сира: таким образом, кровь Сьонед была намного благороднее, чем думала леди Радзинская. Для нее это не имело особого значения, но в глазах вассалов невеста благородного происхождения была намного предпочтительнее безродной фарадимки. Она напомнила себе, что не мешало бы широко распространить важную новость, и удивилась, почему Рохан и Андраде до сих пор не сделали этого.

Меат оказался превосходной вьючной лошадью. На ярмарку везли товары отовсюду, и у Тобин разбегались глаза. Камигвен тоже внесла свою лепту. Иголки, нитки для вышивания, свечи, посуда, фиронский хрусталь, ларцы, оловянные коробочки для специй… Обе женщины без устали покупали все подряд и передавали упакованные покупки Меату. Вначале он рассовывал их по карманам, но вскоре там уже не было места, и фарадим достал мешок. Тот быстро заполнился, и пришлось купить другой. В конце концов Тобин приказала купцам отправлять покупки прямо в шатры принца Рохана, и в глазах Меата вспыхнула горячая благодарность.

Сьонед перебирала товары, но ничего не покупала. Правда, в полдень она угостила всех вкуснейшей едой: свежим хлебом, фруктами, сыром — и вручила каждому по маленькой бутылочке вина из моховики. Они присели поесть под навесом у реки, смеясь над рассуждениями Меата, поддерживается ли свод деревянными балками или покоится на цветущих виноградных лозах.

Сьонед открыла вино, сказав:

— Такое вино делают в нашей части Сира. Я не пробовала его с тех пор, как была девочкой. — Она сделала хороший глоток, прикрыла глаза и счастливо рассмеялась:

— Замечательно!

— Тогда поскорее откройте мою бутылку, — сказал Меат. — У меня в глотке сухо, как в Пустыне!

Они засиделись под навесом, наслаждаясь прохладным ветерком с реки, напоенным запахом росших над их головами красных и голубых цветов. Мимо то и дело проходили знатные посетители, и Тобин, отвечая на приветствия, объясняла своим попутчикам, кто есть кто. Сьонед многое узнала о людях, с которыми ей придется общаться в качестве хозяйки замка Стронгхолд. А три было мало — разве что самые знатные, те, кто был в фаворе у своих принцев, или молодые, искавшие себе невест — как лорд Эльтанин из Пустыни. Тобин спросила Сьонед, почему здесь нет ее брата, крупнейшего из вассалов принца Сирского.

Девушка высокомерно улыбнулась. — Давви покидает Речной Поток только раз в год, чтобы заплатить подати принцу Халдору в Верхнем Кирате. Я думаю, его жена боится, что в их отсутствие все растащат по зернышку. Она довольно прижимиста.

— Прижимиста! — фыркнула Ками. — Скажи лучше, что скупее леди Вислы нет никого на континенте! Она пожалела приданого, и поэтому тебя отправили в Крепость Богини. И с тех пор от нее не поступало ни одного приглашения посетить родной дом, — объяснила она Тобин.

— Я слышала, что Речной Поток — прекрасное имение, — сказала принцесса, думая про себя: слава Богине, что Сьонед не имеет связей с Сиром. Тем беззаветнее она отдастся делам Пустыни и Стронгхолда… Тобин встала и расправила юбки. — Мне все-таки надо найти что-нибудь для мальчиков. И Сьонед ничего не купила, кроме завтрака.

Камигвен тронула за плечо лежавшего ничком Меата.

— Просыпайся, нам надо идти.

— Гм-м… — Он очнулся от дремоты. — О, простите. Ведите меня, леди. У старой лошади еще остались силы, но вечером ее нужно будет хорошо накормить и напоить.

— А заодно и причесать. Попробуй убедить в этом Хилдрет, — поддразнила Сьонед, и Меат попытался скрыть краску, в которую его вогнало упоминание о хорошенькой фарадимке.

Вернувшись на ярмарку, Камигвен вскрикнула от удовольствия при виде лютен и сразу купила одну, украшенную инкрустацией из копыт лося. Тобин подошла к другому прилавку, восхищаясь многоцветием шелковых лент, но ее отвлек взволнованный возглас Сьонед, донесшийся из лавки с игрушками. Она присмотрела пару вырезанных из дерева всадников, один из которых был одет в красную тунику и белый плащ, а другой — в противоположное сочетание цветов.

— Седла настоящие кожаные, — сказала ей Сьонед. — Посмотри, подпруга застегивается, мечи вытаскиваются из ножен, а головы и руки двигаются! Это ли не чудо?

Каждый всадник был высотой в две ладони, качество работы — лучше не бывает. Тобин знала, что близнецы придут в восторг;

— И к тому же цвета Чейна! Спасибо, что нашла их, Сьонед! — Взглянув на зардевшегося от похвалы игрушечных дел мастера, она спросила:

— Сколько ты хочешь за них?

Пока они торговались, Сьонед облюбовала другую игрушку. Тобин краешком глаза наблюдала, как девушка восхищалась прекрасной глиняной куклой, одетой по последней моде. Большие голубые глаза смотрели с хорошенького личика, обрамленного короной волос из прекрасных шелковых нитей, заплетенных в золотистые косы.

— Жаль, что у меня нет знакомых, у которых была бы маленькая дочка, — грустно сказала Сьонед.

— Ты и сама могла бы… — как можно мягче ответила Тобин.

— Разумная цена, миледи, — сказал игрушечных дел мастер, предчувствуя еще одну покупку. — Удовольствие для любого ребенка. У меня есть для нее запасное платье. Видите? — Он вытащил из коробки розовое шелковое платье, украшенное кусочками хрусталя. — Посмотрите, как оно подходит к ее ожерелью,

— сказал он. — Какой же маленькой леди не понравится такая кукла? Если сейчас у вас нет девочки, то когда-нибудь будет. Вы только представьте себе дочку, играющую этой замечательной куклой.

Улыбка тронула уголки губ Сьонед. Но не успела девушка ответить, как кто

— то толкнул ее сзади, и кукла упала. Слава Богине, она осталась цела. Сьонед ахнула и обернулась, сердито нахмурив брови.

— Ах, как неловко! — воскликнул резкий голос. Но ледяное выражение лица Тобин сделало свое дело: тон невежи сразу стал масляным и медоточивым. — Прости меня, кузина! Кто-то толкнул нас.

— Ничего страшного, — ответила Тобин, глядя в большие карие глаза Пандсалы. — Мои кузины, — после паузы, прозвучавшей, как оскорбление, представила она попутчикам Пандсалу и Янте. Она познакомилась с ними вчера на пристани и невзлюбила с первого взгляда. Представить кого-нибудь из них женой Рохана было немыслимо.

— Как мудро ты поступила, что взяла в помощь служанку, — сказала Янте, бросив быстрый взгляд на Сьонед. — Мы с Салой думали только пройтись, но увидели столько замечательных вещей, что нагрузились, как вьючные лошади.

Тобин выпустила шипы, но голос ее остался таким же медовым.

— Я знаю, что в замке Крэг вы жили очень уединенно, — ответила она Янте,

— но все же вам следовало узнать кольца фарадима. Позвольте представить вам леди Сьонед.

— О, простите, — сказала Янте. — Я не разглядела ваши пальцы за одеждой куклы.

Это была наглая ложь, поскольку изумруд сиял так, что его невозможно было не заметить. Девушка приветливо улыбнулась, но в глазах ее загорелся опасный блеск. А Тобин между тем продолжала:

— Мы как раз выбирали подарки детям. Может быть, вы что-нибудь посоветуете нам? У вас ведь столько маленьких сестер. Несомненно, вы привыкли играть их игрушками… с целью развлечь детей, разумеется.

Удар был нанесен метко, но Янте быстро предприняла контрвыпад.

— Сьонед? — повторила она. — О, разумеется! «Гонец Солнца», подобранный леди Андраде в качестве невесты для принца Рохана. Вся Риалла только об этом и говорит.

Пандсала подтолкнула сестру.

— Янте, ты смущаешь ее.

— Ничуть, — холодно ответила Сьонед. — Некоторые связывают нас, однако… Принцесса Тобин обожает своего брата, но, похоже, у нас разные вкусы. — Она замолчала, изящно пожав плечиком, что можно было понимать как угодно.

Тобин восхитилась ее инстинктом самосохранения, но все-таки решила прийти на помощь.

— Да, мужчины такие недалекие! Учить их мудрости приходится женщинам, и ты, Сьонед, могла бы сделать это лучше, чем кто-нибудь другой. Но нехорошо сплетничать о пристрастиях собственного брата, — добавила она, давая понять, что могла бы сказать очень многое.