— Тоже мне скромник нашелся!

Проблему того, как заставить замолчать Байсаля, неожиданно решил Саумер Изельский.

— Прошу прощения, милорд, но сначала надо разобраться в истинной природе этого мира!

— Осторожно… — прошептал Чейн.

— Это мне только на руку. Мы с ним как сговорились, — тихо ответил Рохан и встал. — Лорд Байсаль, примите мою благодарность за ваш вклад в дело мира, которого мы все так желаем, — Когда Байсаль сел на место, довольный похвалой своего принца, Рохан обратился к Саумеру. — Со стороны вашего высочества было очень мудро потребовать уточнения. С позволения собравшихся я отвечу на сомнения нашего изельского кузена.

— Опять в своей стихии, проклятый задавака… — пробормотала сидевшая слева Тобин, и Рохан в отместку пнул ножку ее кресла.

Затем Рохан принялся поименно называть каждого принца, и тот поднимался со своего места. Взяв в руку маленькую золотую чашу, он жестом предложил принцам сделать то же. Когда они подняли свои чаши, — слуги наполнили их изысканным, сладким сирским вином.

— Все присутствующие здесь принцы утверждены в своих владениях, как предусмотрено подписанными сегодня днем соглашениями, заверенными подписью леди Андраде. — Тут их высочества выпили за собственные земли и титулы. — И все атри тоже, — невинно добавил Рохан.

У Лиелла Визского глаза полезли на лоб, и он ошарашенно уставился на высокий стол. Клута подтолкнул своего вассала локтем и бросил на него суровый взгляд, суливший немыслимые кары в случае повторения прошлых грехов. Киле откинулась на спинку кресла, едва живая от облегчения.

— Список атри пополнился новыми именами, и я рад случаю торжественно перечислить их. — Он услышал удовлетворенный вздох Сьонед. — Первым из них мы хотим представить вам лорда Вальвиса Ремагевского.

Прошло несколько секунд, прежде чем до молодого человека дошла суть происходящего. Фейлин перегнулась через стол и громко прошипела:

— Встань и поклонись принцу за оказанную тебе честь! — По всему Большому залу пронесся взрыв хохота, и у бедного Вальвиса вспыхнули щеки. Он бросил на девушку убийственный взгляд и с гордо поднятой головой, но заметно подрагивающими коленями отправился в долгий поход к высокому столу.

Когда молодой человек поклонился, Рохан шепнул ему на ухо:

— Хадаан настоял, чтобы сегодня тебя назвали первым. Но у него есть одно непременное условие: ты должен позволить ему остаться в крепости, баловать твоих детей и флиртовать с твоей женой…

Вальвис непроизвольно оглянулся, но отнюдь не на Хадаана, который улыбался так гордо, словно Вальвис был его собственным сыном. Сьонед затряслась от беззвучного смеха и прошептала:

— Что я тебе говорила? Рыженькая! Покраснев до корней волос, Вальвис уставился на их высочества и выпалил:

— Я… Милорд, миледи, это слишком большая честь для меня!

— Глупости, — сказала ему Сьонед. А когда Рохан надел на его палец кольцо, она продолжила:

— Топаз-символ долгой и счастливой жизни, милый Вальвис. Мы любим тебя даже больше, чем ты нас, и в знак этой любви… — Сьонед принялась медленно вытягивать из кармана зеленого платья что-то сверкающее и переливающееся; лукавая улыбка играла на ее губах, а глаза светились озорством. В эту минуту она была так хороша, что Рохану хотелось расцеловать жену на глазах у всего Большого зала,

— Миледи! — выдохнул Вальвис, когда в его ладонь пролился серебристо-серый жемчужный ручеек.

— По-моему, вполне подходит для свадебного ожерелья, — внесла свой вклад Тобин, а Чейн нанес последний мазок:

— Не приставай к мальчику, Тобин. Ему еще надо привыкнуть к этой мысли.

Широко раскрытые голубые глаза Вальвиса беспомощно блуждали по лицам принца и принцессы. Сьонед подмигнула ему.

— Когда-нибудь, Вальвис, тебе придется подробно рассказать мне о том, что случилось в Тиглате. А теперь можешь поклониться нам, милорд, — подсказала она. Юноша последовал ее совету и в ошеломлении пошел на прежнее место, но по дороге его перехватил Оствель и с почетом проводил к столу, за которым сидели вассалы. Вальвис опустился в кресло и застыл, держа в обеих руках жемчужное ожерелье.

Рохан откашлялся.

— Следующим мы представляем вам Тилаля, лорда Речного Потока. Принц Давви, честь введения сына в права владения этим титулом и этими землями принадлежит вам.

Те, кто, был прямо причастен к этому делу, не высказали никакого удивления. Тилаль вышел из-за стола оруженосцев и направился туда, где сидели его родители и старший брат Костас. Получив кольцо, символизировавшее его титул, Тилаль поклонился отцу, а затем повернулся в сторону высокого стола и поклонился вновь. Висла, уже пять дней млевшая от восторга, когда другие принцы называли ее «ваше высочество», залилась счастливыми слезами. Восемнадцатилетний Костас, ставший теперь наследным принцем, улыбнулся младшему брату и освободил ему место за столом. Слуга принес кресло новому лорду Речного Потока, не осмеливавшемуся дышать от счастья.

— О Богиня, как я люблю быть принцем! — улыбаясь прошептал Рохан Сьонед, которая засветилась от возбуждения в предвкушении лучшего из приготовленных на этот вечер сюрпризов, известного только им двоим.

— А сейчас мы представляем вам… — произнес Рохан, и после эффектной паузы по залу звучно раскатилось:

— …лорда Оствеля из Скайбоула!

Оствель замер на другом конце высокого стола и потерял дар речи. Чейн толкнул его под локоть; сенешаль встал, повернулся спиной к благородному собранию и, едва переставляя ноги, подошел к Рохану и Сьонед. Лицо его было пепельным и таким ошарашенным, что Рохан испугался, как бы его старый друг не упал в обморок.

С дальнего конца Большого зала донесся встревоженный детский голосок:

— Принц, папе плохо?

— Ни в коем случае! — сквозь смех выдавил Рохан. — Риян, иди-ка сюда!

Мальчик пробежал по проходу, забрался на возвышение и вцепился в руку отца. Оствель сверху вниз посмотрел на неугомонного маленького мальчика с прекрасными темными глазами Камигвен. Когда сенешаль снова поднял взгляд, у него самого в глазах стояли слезы.

— Ты доверяешь мне, пещеры? — прошептал он. Сьонед ответила за них обоих:

— Мы доверяем тебе свою жизнь.

— Простила? — тихо спросил он.

Рохан не понял, что означал взгляд, которым обменялись эти двое. Сьонед закусила губу, а затем серьезно кивнула.

— Кажется, да… Оствель склонил голову.

— Она поняла бы это намного раньше, чем я, Сьонед. Если ты оказываешь мне эту честь, то делаешь это для нее, а не для меня.

— Для вас обоих, — ответила она.

Рохан надел на палец Оствеля кольцо с темным коричнево-золотистым топазом, цвет которого напоминал цвет глаз Рияна, и сказал мальчику:

— Твой папа теперь знатный лорд.

Риян сначала обрадовался, но вдруг приуныл.

— Значит, мне теперь придется все время хорошо вести себя? И нельзя будет играть в драконов?

— О, в драконов ты сможешь играть сколько угодно, — заверил его Рохан. — Но тебе придется научить этой игре Поля. — Он подумал о том, что в будущем эти мальчики станут иметь дело со множеством настоящих драконов, навсегда покинувших Ривенрок ради пещер Скайбоула. Он предоставлял Рияну возможность часто общаться с ними.

Мальчик с облегчением кивнул.

— Тогда ладно. Я буду хорошо себя вести, принц. Обещаю.

Отец и сын пошли к дальнему концу высокого стола, и Риян уютно устроился на коленях Оствеля. Рохан отыскал взглядом других новых лордов, которым предстояло учить Поля, стать его друзьями и надежной опорой: Мааркена, Сорина, Андри, Тилаля… А еще сын Эльтанина Таллаин и дети Вальвиса, которые родятся у него с Фейлин, любящей драконов. Он улыбнулся, подумав о том, что скорее всего сбудется и другое предсказание Сьонед: эта пара непременно назовет дочку в ее честь.

Приятные размышления Рохана прервал громкий, мощный бас, разнесшийся по всему Большому залу.

— Кузен, — произнес Волог Кирстский, — прошу разрешения сказать несколько слов благородному собранию.