Хосина криво усмехнулся:

— Несколько дней назад я бы зубами вцепился в ваше предложение. А теперь... Я думаю о том, какую боль способно принести вам мое присутствие. Вы уверены, что я не воспользуюсь вашим великодушием в корыстных целях?

— А ты уверен, что я снова не приговорю тебя к смерти? — парировал Янагисава. — Если ты доверяешь мне, то и я верю тебе.

Они обменялись изучающими взглядами. Потом, мрачно улыбнувшись, поклонились друг другу.

— Улаживай свои дела в Мияко и собирайся в путь, — сказал Янагисава. — Мы трогаемся на рассвете.

Сано ехал в храм Кодай мимо лавок, опустевших после Обона, домов, померкших без праздничных фонарей, вдоль речного берега, где головешки напоминали о встрече и проводах духов мертвых. В душе его царило смятение. Рэйко легко согласилась с тем, чтобы он нанес прощальный визит Кодзэри. Сано полагал, что теперь сможет устоять перед чарами монахини... но не был в этом уверен.

Ветер покачивал лапы сосен; облака прикрывали солнце. Идя по дорожкам, вымощенным камнем, через безмятежный сад, Сано надеялся на чисто деловой разговор.

Во дворе стоял паланкин, возле топтались двое носильщиков. Из обители по лестнице, держа матерчатый сверток, спускалась женщина в синем кимоно; голову прикрывала белая шаль. Сано с трудом узнал Кодзэри.

— Куда вы едете? — спросил Сано, когда она, потупив глаза, подошла к паланкину.

Кодзэри бросила на него смущенный взгляд:

— Я покидаю монастырь.

— Почему? — спросил Сано и смутился, поняв, что это он отвратил Кодзэри от мира духовного. Сано почувствовал жгучее раскаяние. — Я ужасно виноват.

Мимолетная улыбка озарила моложавое лицо.

— Здесь нет вашей вины. Просто встреча с вами открыла мне глаза на то, что я всегда знала: я не гожусь в монахини. Левый министр умер. Мне больше некого бояться и не от кого прятаться.

Она в упор посмотрела на Сано, и его охватило желание. Сано понял, что влечение между мужчиной и женщиной рождается независимо от их воли. Еще он понял, что ему нужно убираться отсюда подобру-поздорову.

— Я приехал для того, чтобы извиниться за беспокойство, которое причинило вам мое расследование. Пожалуйста, простите меня.

— О, ничего страшного, — тихо проговорила Кодзэри. — Мне не следовало обманывать вас. Пожалуйста, извините меня.

Ее покорность встревожила Сано. Он вдруг обнаружил, что Кодзэри совсем ему не нравится. «Жалкая она какая-то», — подумал он.

— Куда вы едете?

— Пока поживу в императорской резиденции. Семья пригласила меня, когда несколько дней назад я сообщила, что намерена оставить монастырь. Надеюсь, меня снова выдадут замуж.

В глазах, прикрытых тяжелыми веками, Сано прочел мечту о добром заботливом муже, которого можно любить, и о детях.

Кодзэри положила в паланкин сверток.

— До свидания, сёсакан-сама. Желаю вам всего хорошего.

— И вам того же.

С большим облегчением оба улыбнулись, поклонились и, миновав ворота храма Кодай, разъехались в разные стороны.

На рассвете из главных ворот Большого укрепления двинулась на восток по дороге Токайдо процессия, состоящая из пеших воинов, конных самураев, слуг и одинокого паланкина. Ритмичный перестук копыт и стройный топот сандалий перемешивались с гомоном проснувшихся птиц.

— Это было настоящее приключение, но мне не терпится возвратиться в Эдо, — сказал детектив Марумэ, покачиваясь в седле рядом с Сано.

Детектив Фукида продекламировал:

Мой родной город... с волнением вспоминаю

Продуваемые ветром улицы, замок на горе.

Канцлер Янагисава отстал от головы процессии, где было его место, и поехал рядом с Сано.

— Поздравим себя с отлично выполненной работой, а, сёсакан-сама?

— Вы потрудились больше меня, — вежливо отозвался Сано.

— Это так, — самодовольно подтвердил Янагисава.

— Могу я рассчитывать на вашу поддержку по возвращении в Эдо?

Канцлер одарил его неопределенным взглядом.

К Янагисаве присоединился ёрики Хосина. Глядя на них, Сано встревожился: «Уж не два ли у меня теперь противника?»

Янагисава загадочно улыбнулся и вместе с Хосиной поскакал вперед.