Хирохито – герой Японии

 На ярко голубом небе ослепительно сияло Солнце, заливая своими лучами зеленые малолюдные улицы в пригороде Токио. Ногуру, пятнадцатилетний юноша в школьном черном костюме под белую рубашку с черным кожаным портфелем, подошел к небольшому двухэтажному домику. Домик был обычного сероватого цвета и ничем не отличался от других домов по соседству. С одной стороны фасад дома прикрывала раскидистая крона дерева с необычайно искривленными волнообразными стволом и ветвями. Вход в дом утопал в аккуратно подстриженных кустарниках. Ногуру не стал стучать в дверь, он просто стоял, топчась на месте и поглядывая по сторонам. Улочка была пустынной. Спустя несколько минут входная дверь отворилась и из нее вышла Ссацу, ровесница Ногуру, она была в строгой школьной форме черного цвета и белой рубашке.

–                    Привет, Ногуру, – сказала Ссацу  и протянула ему свой портфель.

–                    Привет, Ссацу, – ответил Ногуру, беря  портфель девушки.

Они неспеша направились вниз по улице по пути в школу. Ссацу и Ногуру жили неподалеку и дружили с детства. Они были неразговорчивыми, как большинство японцев. В детстве Ногуру катал Ссацу на своем велосипеде. Ссацу сидела на багажнике, крепко держась за торс Ногуру. Ногуру быстро, изо всех сил крутил педали, и они мчались по малолюдным улочкам пригорода. Ветер развивал волосы Ссацу, глаза ее горели восторженным огнем. Ей очень нравились такие путешествия и быстрая езда на велосипеде. Но как бывает, с детством прошел интерес к путешествиям на велосипеде. Но  дружба Ссацу и Ногуру осталась. Они по прежнему мало разговаривали друг с другом и по прежнему им было хорошо вместе. Так молча они спустились вниз по улице, повернули налево, и пройдя мимо парка очутились возле школы. Там они повстречали своих одноклассников. Номуро гнался за Тиро, он явно не мог его настигнуть и поэтому изо всех сил запустил в него своим портфелем. Портфель упал рядом с Тиро, и кувыркнувшись несколько раз замер на траве. Номуро остановился, чтобы отдышаться, поднял свой портфель и поспешил к Ссацу и Ногуро.

–                    Привет любовнички! – засмеялся Номуро.

–                    Мы друзья, – поправила его Ссацу.

–                    Ну да! – продолжил смеяться Номуро.

Ногуро промолчал.

–                    Опять вы дурачитесь, – укоризненно сказала Ссацу.

–                    Так ведь веселее, – ответил Номуро, раскачивая свой портфель.

 В этот момент сзади подбежал Тиро и ударил Номуро своим портфелем по голове. Номуро от неожиданности на мгновение растерялся, сделав глупое лицо с отвисшей челюстью, но придя в себя, погнался следом за Тиро, который скрылся за входными дверями школы.

–                    Вот идиоты! – подытожила Ссацу.

–                    Да, – согласился Ногуру, пропуская Ссацу вперед и придерживая дверь.

Когда Ссацу и Ногуру вошли в класс, Тиро и Номуро сидели за своей партой. Номуро уже успел заехать Тиро портфелем, и они были квиты, поэтому Номуро обнимал Тиро рукой за шею. Они о чем то шептались и ржали.

Прозвенел звонок, но учителя еще не было в классе.

–                    Странно, – подумала Ссацу, – обычно господин Хон всегда приходит раньше звонка.

Но потом послышался шум и разговор в коридоре. Шаги приблизились, дверь отворилась, и в комнату вошел какой-то морщинистый старик. Господин Хон зашел следом. Прошла минута полной тишины. Старик изучал своим колючим взглядом класс, а класс изучал старика.

–                    Сегодня у нас большой гость, – начал господин Хон, – это герой войны, господин Хирохито.

В классе послышался тихий смех. Это смеялся Номуро, которому Тиро что-то шептал на ухо. Но колючие глаза старика тут же впились в Номуро, и тот потерял дар речи. Затих и Тиро.

–                    Господин Хирохито расскажет нам историю о том, за что он получил награду героя Японии.

После небольшой паузы господин Хирохито откашлялся и начал свой рассказ. Говорил он так, словно рассказывал эту историю тысячу раз.

–                    Во время войны я был командиром специального диверсионного отряда. Кроме мужчин в отряде было две женщины – связист Сико и медик Сатори. Всего, включая меня, было семь человек. Диверсантов звали Муро, Нагава, Хоко и совсем молодого – Тото. Мы были молоды и в отличной физической форме – не то, что нынешние молодые люди, – с презрением Хирохито провел взглядом по классу, – слюнтяи. Мы были полной вашей противоположностью! После нескольких несложных заданий мы наконец-то получили настоящее, достойное нас задание, которое могло стать серьезной проверкой для каждого из нас. Это была секретная миссия, о которой сообщили всю информацию только мне. Больше никто не знал о целях нашего задания. Своим подчиненным я рассказал только легенду, чтобы они без лишних вопросов достигли места назначения. Мы были солдаты, а для солдата главное что? – Хирохито сделал паузу, как бы ожидая ответа, – для солдата главное – это беспрекословное подчинение приказу. Солдат не должен думать, это мешает ему выполнять приказ. За него думает его командир. Итак, мы отправились выполнять нашу секретную миссию. С тех пор прошло много лет, и теперь это уже не тайна, поэтому я могу рассказать вам все как есть, чтобы вы выросли мужчинами, а не слюнтяями.

 Наш враг хитростью хотел подорвать целостность нашего государства, чтобы ослабить его и захватить. Для этого враг тайно переправил деньги и оружие коммунистической организации на острове Хоккайдо. Коммунисты должны были подкупить местное население обещаниями и устроить бунт, целью которого было отсоединение острова от Японского государства и провозглашение независимости. Правительство об этом узнало вовремя, но переброска войск затянулась. За это время коммунисты создали отряды самообороны и заняли удобные позиции. Часть обманутого населения, в основном беднота, поддержали восстание и были настроены решительно на защиту острова. Враг сулил подмогу. Наша миссия заключалась в том, чтобы под прикрытием ночи на рыбацкой лодке достичь острова и там затаиться для выполнения секретного приказа. Наш путь был не близким. Сначала мы двое суток ехали в железнодорожном товарном вагоне, спали просто на полу, что для нас было обычным делом. У нас была дружная команда. Но молодость вносит свои коррективы. Мне тогда очень нравилась Сатори, наш медик – диверсант. Возможно, я даже был в нее влюблен. Она была всегда подтянута, бодра, организована, готова к выполнению приказа, даже если выполнение приказа означало бы смерть. Такие женщины мне всегда нравились. Меня тогда бесило, что Сатори общалась не по уставу с Тото, совсем еще зеленым молодым бойцом. Наш отряд был им доукомплектован после того, как мы потеряли одного бойца. Имя которого, собственно, не имеет значения для повествования. Сначала Сатори совсем не замечала Тото, что было естественно. Она даже посмеивалась над ним. «Что это за имя, Тото», – говорила она, – «лучше бы тебя звали Как-то». Но Тото только улыбался ей в ответ своей глуповатой улыбкой. Я потом понял, что он был влюблен в Сатори, когда он стал с глупым видом делать ей комплементы и оказывать знаки внимания. О, если бы вы знали, как было противно на это смотреть! Армия не для цветочков и комплиментиков. Однажды я хотел дать понять Сатори о своих симпатиях. Я сделал попытку обхватить ее за талию и прижать к себе. Но Сатори ловко вывернулась: «Вы разве забыли, что связь командира с подчиненной карается смертью!?» – спросила она. Я не нашел, что ей ответить. Сатори была права. Мне было тогда обидно не потому, что Сатори меня отвергла, а потому, что она предпочла командиру совсем неопытного бойца. Если бы она выбрала взрывника Муро или минометчика Нагаву, я бы еще мог это понять. Правду ведь говорят, что у женщины отсутствует логика.

            Школьники слушали Хирохито с интересом, несмотря на его выпады в их сторону.

Рассказ Хирохито был интересным. Ссацу думала о том, что так и надо Хирохито, что Сатори правильно поступила. Ссацу почувствовала что-то общее с Сатори, она посмотрела на своего друга Ногуру. В ее взгляде появилось что-то новое. Впервые она подумала о Ногуру не как о друге. Он напоминал ей молодого бойца Тото, которого полюбила Сатори не за что-то, а просто так. Может быть, ее сердце почувствовало чистое и светлое сердце Тото, в котором горела любовь к Сатори, в которой в эти ужасные годы войны так мало осталось от женщины. Ногуру почувствовал пристальный взгляд Ссацу, он повернул голову, и словно поток свежего воздуха дунул ему в лицо. Ногуру заметил перемену в Ссацу. Его это и пугало, и волновало, как все новое и непривычное. Ногуру ранее не знал подобных ощущений, и был еще не готов к ним, но его сердце уже билось чаще. Японцам иногда так трудно показать свои чувства человеку, которого любишь.