У камелька...
Как соблазнительно виденье Большого кресла, чьё сиденье -Уют сплошной...
Диван, подругой в час разлуки,
Вам шепчет, простирая руки: «Побудь со мной!»
Узор изящный абажура Скрывает (словно сеть ажура Младую грудь)
Округлой лампы очертанье И млечное её сиянье Колеблет чуть.
Всё тихо - лишь неугомонный Считает маятник бессонный Шаги минут,
Лишь ветер плачет в коридоре О том, что двери на запоре, -Он лишний тут!
Откуда в сердце недовольство?
Я зван в британское посольство,
Мой чёрный фрак,
Совместно с щегольским жилетом,
Напоминает мне об этом;
Я знал и так!
И туфли, лаковые франты, Расправив шёлковые банты,
Ждут у огня,
Сорочки хладное объятье,
Перчатки вялое пожатье —
Всё ждёт меня!
Пора! Но нет скучнее долга,
Чем ехать бесконечно долго В ряду карет
И наблюдать гербы и лица, Которыми равно кичится Наш высший свет,
Чем в залах, ярко освещённых, Смотреть на толпы приглашённых, На их поток,
На все румяна и морщины, Причёски, вырезы и спины,
Тая зевок,
Взирать на явные уродства,
Что прячет, с миной превосходства, Иной убор,
На денди и на дипломатов,
Чей цвет лица отменно матов, Бесстрастен взор...
К тому ж не обогнуть мне рифа -Когорты дам с глазами грифа Или змеи,
Блюстительниц былой морали,
Что заглянуть дадут едва ли В глаза твои...
Нет, не поеду! Даже зная,
Что этим огорчу, родная,
Тебя - ну что ж!
Фиалки с письмецом умильным Отправлю я тебе с посыльным,
И ты придёшь!
Покуда снизойдут амуры.
Со мною Гейне, Тэн, Гонкуры Жюль и Эдмон,
Час ожидания — не бремя С друзьями этими, и время Пройдёт, как сон...
ИСКУССТВО
Чем злей упорство ваше,
Слог, мрамор и эмаль,
Тем краше
Стих, статуя, медаль.
Ходить в корсете дурно,
О муза! — но ремни Котурна Потуже затяни!
Чтоб не увязли ноги В болоте общих мест,
Дороги
Ищи крутой окрест!
Простись, художник, с лепкой: К чему творить такой Некрепкой,
Рассеянной рукой?
Хранитель форм и линий — Каррарский монолит;
Не глине
Вверяться надлежит!
Возьми у камня прочность,
У бронзы Сиракуз И точность,
И благородный вкус.
Резцом в слоях агата Тобой осуществлён,
Тогда-то
Воскреснет Аполлон!
Не надо акварели!
Оттенки, что любил Доселе, -
Крепи в огне горнил!
Лишь в пламенном крещенье Надёжность обретут Сплетенья Фантазий и причуд:
Красавицы морские, Грифоны в облаках,
Марии
С младенцем на руках...
Проходит всё; натура Любая - прах и тлен... Скульптура —
Останется взамен.
Запечатлён в металле,
Тиран или герой С медали Увидит век иной.
И боги и кумиры Сокроются во мгле;
Звук лиры -Пребудет на земле.
Творите и дерзайте,
Но замысла запал Влагайте -
В бессмертный матерьял!
RONDALLA*v
Дитя с повадками царицы,
Чей кроткий взор сулит беду, Ты можешь на меня сердиться, Ноя отсюда не уйду.
* Здесь: серенада (исп.).
V Печатается по рукописи (РГАЛИ, Ф. 1190. М. Цветаева).
Я встану под твоим балконом, Струну тревожа за струной,
Чтоб вспыхнул за стеклом оконным Ланит и лампы свет двойной.
Пусть лучше для своих прогулок И менестрель, и паладин Другой отыщет переулок:
Здесь я пою тебя один,
И здесь ушей оставит пару Любой, кто, мой презрев совет, Испробует свою гитару Иль прочирикает куплет.
Кинжал подрагивает в ножнах:
А ну, кто краске алой рад?
Она оттенков всевозможных:
Кому рубин? кому гранат?
Кто хочет запонки? кто - бусы?
Чья кровь соскучилась в груди? Гром грянул! Разбегайтесь, трусы! Кто похрабрее — выходи!
Вперёд, не знающие страха,
Всех по заслугам угощу!
В иную веру вертопраха Клинком своим перекрещу
И нос укорочу любому Из неуёмных волокит,
Стремящихся пробиться к дому,
В который мною путь закрыт.
Из рёбер их, тебе во славу,
Мост за ночь возвести бы мог,
Чтоб, прыгая через канаву,
Ты не забрызгала б чулок...
Готов с нечистым на дуэли Сразившись — голову сложить,
Чтоб простыню с твоей постели Себе на саван заслужить...
Глухая дверь! Окно слепое! Жестокая, подай мне знак!
Давно уж не пою, а вою, Окрестных всполошив собак...
Хотя бы гвоздь в заветной дверце Торчал - чтоб на него со зла Повесить пламенное сердце, Которым ты пренебрегла!
Шарль Бодлерv 1821-1867
SED NON SATIATA*
Кто изваял тебя из темноты ночной,
Какой туземный Фауст, исчадие саванны?
Ты пахнешь мускусом и табаком Гаваны,
Полуночи дитя, мой идол роковой.
Ни опиум, ни хмель соперничать с тобой Не смеют, демон мой; ты — край обетованный,
Где горестных моих желаний караваны К колодцам глаз твоих идут на водопой.
Но не прохлада в них — огонь, смола и сера.
О, полно жечь меня, жестокая Мегера!
Пойми, ведь я не Стикс, чтоб приказать: «Остынь»,
Семижды заключив тебя в свои объятья!
Не Прозерпина я, чтоб испытать проклятье, Сгорать с тобой дотла в аду твоих простынь!
* * *
В струении одежд мерцающих её,
В скольжении шагов - тугое колебанье Танцующей змеи, когда факир своё Священное над ней бормочет заклинанье.
Бесстрастию песков и бирюзы пустынь Она сродни — что им и люди и страданья?
V Впервые: Бодлер Ш. Лирика. М., 1965. * Но ненасытная (лат.).
Бесчувственней, чем зыбь, чем океанов синь,
Она плывёт из рук, холодное созданье.
Блеск редкостных камней в разрезе этих глаз...
И в странном, неживом и баснословном мире,
Где сфинкс и серафим сливаются в эфире,
Где излучают свет сталь, золото, алмаз,
Горит сквозь тьму времён ненужною звездою Бесплодной женщины величье ледяное.
DE PROFUNDIS CLAMAVI*
К тебе, к тебе одной взываю я из бездны,
В которую душа низринута моя...
Вокруг меня - тоски свинцовые края, Безжизненна земля и небеса беззвездны.
Шесть месяцев в году здесь стынет солнца свет,
А шесть - кромешный мрак и ночи окаянство... Как нож, обнажены полярные пространства:
Хотя бы тень куста! Хотя бы волчий след!
Нет ничего страшней жестокости светила,
Что излучает лёд. А эта ночь - могила,
Где Хаос погребён! Забыться бы теперь
Тупым, тяжёлым сном — как спит в берлоге зверь... Забыться и забыть и сбросить это бремя,
Покуда свой клубок разматывает время...
ПОСМЕРТНЫЕ УГРЫЗЕНИЯ
Когда затихнешь ты в безмолвии суровом, Под чёрным мрамором, угрюмый ангел мой, И яма тёмная, и тесный склеп сырой Окажутся твоим поместьем и альковом,
И куртизанки грудь под каменным покровом От вздохов и страстей найдёт себе покой,
И уж не повлекут гадательной тропой Тебя твои стопы вслед вожделеньям новым,
* Из глубины взываю (лат.).
Поверенный моей негаснущей мечты,
Могила — ей одной дано понять поэта! — Шепнёт тебе в ночи: «Что выгадала ты,
Несовершенная, и чем теперь согрета, Презрев всё то, о чём тоскуют и в раю?»
И сожаленье - червь — вопьётся в плоть твою.
ЖИВЫЕ ФАКЕЛЫ
Два брата неземных, два чудотворных глаза, Всегда передо мной. Искусный серафим Их сплавил из огня, магнита и алмаза,
Чтоб, видя свет во тьме, я следовал за ним.
Два факела живых! Из их повиновенья,
Раб этих нежных слуг, теперь не выйдешь ты... Минуя западни и камни преткновенья,
Они тебя ведут дорогой Красоты.
Их свет неугасим, хотя едва мерцают,
Как в солнечных лучах лампады в алтаре,
Но те вещают скорбь, а эти прославляют
Не Смерть во тьме ночной - Рожденье на заре! Так пусть же никогда не гаснет ваша сила, Восход моей души зажегшие светила!
