На другой день, возвращаясь домой, Хендрик остановился на мосту через Амстел и стал смотреть на воду, сверкающим потоком бежавшую под ним. Мысль о самоубийстве уже несколько раз приходила ему в голову. Вот и сейчас, охваченный черной меланхолией, Хендрик подумал, что, возможно, для него это самый достойный выход из той страшной беды, в которую он попал по непростительной глупости и легкомыслию. Он задумчиво облокотился на перила моста. За весь день никто, кроме Питера, не дал ему ни единого стивера. Можно было попросить денег у Янетье, но он хорошо помнил разговор с ее мужем Джованни. Этот человек не потерпит, чтобы данное ему слово было нарушено, а сама Янетье денежными вопросами не занималась. Не мог Хендрик обратиться и к геру Корверу, хорошо зная, что его богатый сосед относится с осуждением к азартным играм. Хендрик изо всех сил сжал перила. Как хорошо оказаться в холодное воде, которая унесет все его несчастья. Он вспомнил, как в молодости свалился темной ночью в канал, но выжил, да еще нашел полный золота кошелек. Однако такая удача не приходит дважды. Как бы пригодились эти деньги ему и его дочерям! Дочери! Страшная мысль промелькнула в мозгу Хендрика. Боже мой, ведь если он покончит с собой, то все долги перейдут его девочкам! Содрогнувшись от этой мысли, Хендрик решительно отошел от перил.

— Соленая сельдь! Лучшая в Амстердаме! — расхваливал свой товар торговец, несущий небольшой бочонок с мелкими серебристыми рыбками. Хендрик развязал кошелек и купил шесть рыбок. Забросив голову назад, он брал за хвост рыбок и ел это нехитрое блюдо с огромным удовольствием. Соленая рыба, приправленная специями, вызвала сильную жажду. Стремительной походкой Хендрик направился к ближайшей таверне, где занялся утолением жажды, в результате чего все его невзгоды отошли куда-то далеко, как будто их поглотили воды Амстела.

Франческа думала, что Питер снова придет к ним, чтобы выслушать ее решение. Но его все не было. Не появлялся он и в доме ван Девентера. Когда он представил заказчику план сада, там было предусмотрено все до мельчайших подробностей. Для каждой клумбы и каждого деревца предназначено свое, особое место.

Людольф тоже поджидал гостя. Каждый день он наделся, что к нему явится Хендрик и, сняв шляпу, станет униженно просить у него денег. Шпионы донесли Людольфу, что полупьяный художник ходил по всему городу в поисках денег. Однажды он даже поехал в Роттердам, где у него были какие-то связи. Но и эта поездка оказалась безрезультатной, так как на другой день Хендрика снова видели слоняющимся по Амстердаму. Людольф решил, что несчастный достиг той черты, когда перед ним было лишь два пути: пойти к одному из богатых ростовщиков, дававших деньги под огромные проценты, или прийти к нему. Людольф не знал, в какую сторону перевесит чаша весов. И все же маловероятно, что художник, даже такой напыщенный и самоуверенный, не понял бы, что из двух зол следует выбрать меньшее, то есть, обратиться к своему покровителю.

Руки Хендрика давно бы зажили, если бы он не поранил их снова, скатившись с лестницы на пристани. Запой отца удручал его дочерей. Они объясняли его тем, что из-за пораненных рук он не может полностью посвятить себя работе. Однажды утром Франческа вновь предложила отцу поехать с ней в дом Людольфа. Со слезами в голосе он согласился. Видя горе отца и, не понимая его причины, Сибилла тоже разрыдалась и бросилась к нему на шею.

— Не плачь, малышка, — сказал Хендрик, гладя забинтованной рукой дочь по голове, — просто я не совсем протрезвел после вчерашнего вечера.

Франческа обратилась к Сибилле:

— Почему бы нам не захватить любимые кисти и палитру отца. Может быть, он сделает несколько завершающих мазков на портрете Людольфа.

Сибилла сразу же ухватилась за возможность немного развеять меланхолию отца. Когда она принесла все, что требовалось, то сразу же побежала к карете. Хендрик и Франческа решили прогуляться до дома ван Девентера пешком.

— Мне нужен свежий воздух, — пояснил Хендрик.

Франческа тоже рада была возможности пройтись и взяла отца под руку. Если бы не Сибилла, девушка предпочла бы ходить к ван Девентеру пешком. Только вечером, устав после работы, она была рада прокатиться в карете.

Когда Людольф зашел в мастерскую и увидел Хендрика, обсуждающего с Франческой портрет, он сразу понял, что художник, наконец, смирился и решил воспользоваться единственной возможностью справиться с финансовыми трудностями. Страдания прошедших дней наложили отпечаток на лицо Хендрика, оно осунулось, а внушительная фигура как бы усохла. Алкоголь и отчаяние, безусловно, сделали свое дело.

— Я очень рад видеть вас, Хендрик! — Они стали называть друг друга по имени после первого же вечера, проведенного за картами. — Вы, конечно, останетесь с нами пообедать. Ну, что думаете о работе дочери? Я ее еще ие видел.

— Хорошая работа, — ответил Хендрик. — Почему бы вам не взглянуть на портрет? Он как раз на той стадии, когда я сам позволяю натурщику оценить работу.

— О нет! — Людольф добродушно рассмеялся, сделав протестующий жест рукой. Затем он уселся на стул. — Я жду, пока Франческа скажет, что портрет полностью готов.

Хендрик добавил несколько мазков, но при этом был вынужден опираться на муштабель. Ему не терпелось закончить собственную работу, «Портрет сборщика налогов», но мысль о том, что придется просить милости у Людольфа, тяжким грузом лежала у него на сердце. Художник решил начать неприятный разговор после обеда.

Когда все поднялись из-за стола, Франческа вернулась в мастерскую, а Сибилла пошла вместе с ней. Откашлявшись, Хендрик решил начать:

— Нельзя ли мне поговорить с вами наедине.

— К сожалению, я сейчас занят, мой друг, — Людольф взглянул на настенные часы, а затем вынул из кармана нарядно вышитый футляр с часами и сверил время. — Через двадцать минут я должен быть на складе.

— Мое дело очень срочное.

Людольф удивленно поднял брови.

— Неужели вы хотите сказать, что вам не понравилось, как меня изобразила Франческа?

— Нет, я хочу поговорить совсем о другом.

Людольф снова посмотрел на часы.

— Мне действительно надо идти. Завтра я тоже занят. Но на следующий день после банкета…

— Целых три дня! — Хендрик с ужасом подумал, как он на банкете встретится с Отто и Клаудиусом. Ведь он еще не уплатил по долговым распискам. Но ему не хотелось обидеть Людольфа отказом и не прийти на банкет. — Я не могу ждать так долго!

Казалось, Людольф только сейчас заметил отчаянное выражение на лице Хендрика.

— Хм-мм. Да я вижу, вы чем-то озабочены. Поедемте со мною в карете и обсудим по дороге ваше дело.

В карете Хендрик думал о том, что трудно было представить ситуацию более неловкую, чем та, в которой он сейчас оказался. Как можно просить в долг огромную сумму у погруженного в свои дела человека? В руках у Людольфа была папка с какими-то важными бумагами, которыми, вероятно, были заняты все его мысли.

— Людольф, — начал Хендрик и вдруг запнулся.

Тот посмотрел на него отсутствующим взглядом:

— Говорите, мой друг. Что у вас случилось?

Несмотря на любезность, в голосе Людольфа звучало легкое нетерпение.

— Прежде всего я должен поблагодарить вас за то, что вы умолчали во время обеда о постигшем меня несчастии. — Хендрик решил, что начал он неплохо. Но теперь не знал как вести себя дальше.

— Я прекрасно знаю, как относятся женщины к проигрышам, — Людольф небрежно пожал плечами. — Лучше всего держать их в неведении относительно случайных ударов судьбы. — Он стал разглагольствовать о том, как старался сохранить в тайне все, что могло расстроить Амалию. Хендрик не мог вставить ни слова. Если бы он сомневался в добрых намерениях своего покровителя, то мог бы подумать, что тот нарочно тянет время и не дает ему говорить. А может быть, так и есть! За долгие годы Людольф научился отказывать в просьбах дать взаймы денег. Когда Хендрик почувствовал, что не сможет рассказать Людольфу о своем деле, тот дружелюбно обратился к нему: