Анжелика сразу поняла, что назначение дамы консулом Франции не шокировало министра: то была привычная практика.

От Кольбера, в дополнение к «фармацевтическому» рассказу мэтра Савари и легендам милейшего Лафонтена, Анжелика выслушала еще одно суждение о Кандии.

По словам министра, столица Крита Кандия была важна как лучший невольничий рынок на всем Средиземном море. Только туда доставляли русских невольников, крепких и сдержанных северян. Каждый такой раб стоил от сотни до полутораста ливров. Обычно русских выкупали у турок, которые захватывали пленников в бесконечных стычках на территории Армении, Украины, Венгрии или Польши.

— Это очень важно для нас, особенно сейчас, когда мы сосредоточились на укреплении флота и нам предстоит увеличить количество королевских галер в Средиземном море. Мавры, тунисцы или алжирцы, которых мы захватываем в боях с пиратами, способны выполнять только грязную работу. При острой нехватке рабочих рук мы все же используем их для пополнения экипажей кораблей, но в основном обмениваем на христиан, захваченных варварами. А осужденные, каторжники, вообще не пригодны к тяжелому труду. Они не переносят условий жизни на море и мрут, как мухи. Лучших гребцов можно набрать среди турок и еще среди этих русских, которыми торгуют в Кандии. К тому же они превосходные моряки. Позволю себе заметить, что значительная часть экипажей английских парусников также сформирована все из тех же русских рабов. Англичане не скупятся, чтобы заполучить хорошего раба. Именно по этим причинам Кандия представляется мне местом, не лишенным интереса.

— А какое положение занимают там французы? — спросила Анжелика, пока не слишком хорошо представлявшая себя в роли работорговца.

— Думаю, что наших представителей там уважают. Крит — бывшая венецианская колония. Но несколько лет тому назад турки решили во что бы то ни стало захватить остров, и теперь он у них в руках[57].

— Значит, вкладывать деньги туда рискованно?

— Это с какой стороны посмотреть. Иногда торговля нации только выигрывает от очередной войны, особенно если нация не принимает участия в конфликте. Франция заключала союзы и с Венецией, и с Золотым Полумесяцем.

— Мадемуазель де Бриенн не стала от меня скрывать, что должность принесла ей одни лишь убытки. В своих несчастьях она обвиняет управляющих, которые, по ее словам, трудятся лишь во благо собственного кошелька.

— Вполне возможно. Назовите мне их имена, я прикажу провести расследование.

— Значит, вы поддержите мою кандидатуру на эту должность, господин министр?

Кольбер помолчал, хмуря брови, и наконец произнес:

— Да. В любом случае мы только выиграем, если это место будете занимать вы, мадам Моренс, а не мадемуазель де Бриенн или любой другой легкомысленный дворянин. С другой стороны, это полностью согласуется с указаниями, которые имелись у меня на ваш счет.

— На мой счет?

— Да. Неужели вы могли подумать, будто мы с легкостью откажемся использовать ваши знания и ваш опыт во благо государства? Одно из главных достоинств Его Величества — делать стрелы из любой древесины. В том, что касается вас, король испытывает некоторые затруднения, потому что ему трудно поверить, чтобы красивая женщина могла добавить к своей привлекательности еще пару полезных качеств, например практичный ум. Но я убедил его не предоставлять вам при дворе первую попавшуюся должность, с которой может справиться любая дурочка. Вы должны заниматься куда более полезным делом, а не исполнять должность камер-дамы, ведающей нарядами в свите королевы или какой-нибудь подобной чепухой. Предоставьте это девицам из бедных дворянских родов, у которых за душой нет ничего, кроме смазливости, которая пойдет на оплату их должностей. Ваше состояние — великая сила, которая наделяет вас большими возможностями.

Анжелика помрачнела.

— У меня есть деньги, это известно, — сказала она, — но боюсь, их не хватит, чтобы спасти все королевство.

— Разве кто-то говорит о деньгах? Речь идет о работе. Именно труд изменит страну и вернет ей былое величие. Видите — я был простым торговцем сукном, а стал министром, но это мне нисколько не льстит. Зато я горжусь, что назначен директором королевских мануфактур. Мы можем и должны производить товары во Франции, а не покупать их за границей. Но нам не хватает единства. Я ведь мог по-прежнему заниматься торговлей и увеличивать собственный капитал, но предпочел встать рядом с кардиналом Мазарини и учиться управлять государством, привнося в управление свою торговую смекалку и трезвый расчет. Это делает сильнее страну и вместе с ней — меня. Наш король, несмотря на свою молодость, исповедует тот же принцип. Он тоже ученик кардинала, но превзошел своего учителя в мудрости, потому что знает, с чем ему приходится работать. Покойный монсеньор кардинал ничего не знал о французах. Он обладал удивительной политической интуицией, но не слишком хорошо разбирался в людях. Наш король сам работает больше, чем четыре короля, вместе взятых, и при этом находит силы искать в своем окружении людей, которые могли бы ему помочь.

С начала своей речи министр все больше и больше распалялся, так что когда он наконец замолчал, на его лице появилось выражение настоящего бешенства. Анжелика не удержалась и спросила о причинах такого раздражения.

— И сам не пойму, с чего вдруг я так разоткровенничался перед вами. Мадам Кольбер сильно удивилась бы, услышав, что я столько болтаю о своих переживаниях.

Анжелика повеселела и призналась, что многие мужчины, известные своей скрытностью, упрекали ее за то, что она вызвала их на откровенность.

— Здесь нет никакой хитрости, господин министр, поверьте. Мне в высшей степени интересно слушать вас, и, наверное, именно мое внимание побуждает вас говорить. Мне очень лестно, что такой знаменитый человек удостоил меня своей беседой.

Кольбер надулся, как цапля, проглотившая слишком крупную жабу. Он ненавидел лесть, если подозревал в ней тайный умысел. Но сейчас, взглянув на Анжелику, он решил, что она говорит искренне.

— Что ж, — буркнул он, — в наши дни отнюдь не каждый наделен даром интересоваться чужими мыслями.

И его лицо опять озарилось улыбкой.

— Используйте свой дар, находясь в обществе старых ворчунов вроде меня, мадам. Для молодых достаточно и вашего обаяния. А что касается дам, то ваша элегантность, ваш живой характер заставят их следовать за вами. Итак, вы располагаете сильным оружием, которое просто невозможно скидывать со счетов.

— И в каких целях я должна использовать свой могучий арсенал?

Министр вновь задумался.

— Прежде всего, не оставляйте двор. Будьте при дворе безотлучно и следуйте за ним повсюду, стараясь узнать о нем как можно больше.

Молодая женщина с трудом скрыла ту бурную радость, которую у нее вызвали такие распоряжения.

— Эта работа не кажется мне слишком опасной.

— Но только в этом случае мы сможем прибегать к вашим услугам для выполнения различных миссий, которые будут иметь отношение к морской торговле, а также к мелкой торговле, в частности такой ее важной составляющей, как мода.

— Мода?

— Я специально добавил в этот перечень моду, чтобы убедить Его Величество доверить вам, даме, более важные полномочия. Объясню. Например, я хочу во что бы то ни стало заполучить тайну изготовления венецианских кружев, которые вызвали такой фурор и которые до сих пор не удается производить нам. Я пытался запретить их продажу, но благородные дамы и господа прячут воротники и манжеты под накидками, и в результате более трех миллионов ливров ежегодно уплывают в Италию. Как бы их ни покупали: открыто или тайно — это весьма печально для французской торговли. Так что есть веское основание разузнать секрет производства кружев, от которых сходят с ума наши модники, и открыть мануфактуру в нашем королевстве[58].

— Но для этого мне потребуется отправиться в Венецию.