Когда спектакль близился к концу, я поспешил на улицу — проверить, на месте ли наш кэб. Он стоял там, где я приказал ждать нас: в темном проулке, где его нелегко было заметить. Я дал вознице чаевые, велел ему быть готовым к выезду в любое время, повернулся и двинулся назад. Я было снова вошел в «Лицеум», как кто-то схватил меня за руку. Я резко обернулся. Это был Элиот.

— Слава Господу! — вскричал я.— Раджа здесь!

— Отлично! — Элиот потер руки.;— Я, вообще-то, подозревал, что он сегодня появится. Идемте внутрь. В это время года ветер слишком холоден.

Я провел его в фойе, откуда мы могли наблюдать за покидающими театр зрителями.

— А я весьма интересно провел время,— заметил Элиот, когда мы вошли внутрь.— Дело наше близится к завершению.

— Неужели? — изумился я.— С монетой все разрешилось удачно?

— Исключительно удачно,— ответил он, пошарил в кармане и, вынув монету, поднес ее к свету.— Обратите внимание на надпись, Стокер. Это по-гречески.

Он передал мне монету, и я медленно прочел едва видные буквы одну за другой:

— Киркеион... Что это? Город? Никогда не слышал о таком,— признался я.

— И не могли слышать, ибо слава его не дожила до наших времен. Монета же, без сомнения, абсолютно подлинная. А стоимость ее буквально не поддается определению.

— Кто вам это сказал?

— Эксперт из «Спинка», у которого я проконсультировался. Вы же знаете, Стокер, это самый известный дом по оценке монет в Лондоне. Артура Рутвена там хорошо знали. Все эксперты были знакомы с ним. Я переговорил с тем из них, кто проводил последнюю сделку с Артуром.

— И что же сообщил этот эксперт?

— Он хорошо помнил беседу. Артур был возбужден до крайности, все расспрашивал о том, не слышал ли эксперт о появлении в обращении редких монет. Эксперт поначалу ничего не мог припомнить, но Артур настаивал, и служащий вспомнил-таки, что ему приносили пару странных монет — серебряных, очень древних, из совершенно неизвестного города.

— Боже.— Я глянул на монету у себя в руке.— Таких, как эта?

— Именно. Эксперт очень взволновался, когда я показал ему монету, которую вы сейчас держите. Он принес мне две оригинальные монеты, оставшиеся непроданными с того дня, как Артур осматривал их. Их цена, как я уже говорил, астрономическая. Когда я их увидел, стало ясно, что эксперт совершенно прав: монеты происходят из одного и того же места.

— И что же это за место, как вы думаете?

— Неужели не догадываетесь? — слегка улыбнулся Элиот.

Он снова полез в карман, но на этот раз вынул записную книжку.

— К шкатулке с монетами была пришпилена карточка. Дальнейшие справки следовало наводить у указанного на ней лица. Эксперт любезно списал данные для меня.— Элиот раскрыл записную книжку.— Прошу!

— Джон Полидори,— прочел я,— Колдлэйр-лейн, 3... Но, Боже мой, Элиот, это же чрезвычайно!

— Совсем наоборот — ничего чрезвычайного. Просто подтверждает мое начальное подозрение, что и. Артура, и Джорджа намеренно заманили в Ротерхит.

— Тогда нам надо немедленно мчаться туда! — вскричал я.— Элиот, чего мы ждем?

Он похлопал меня по руке:

— Рад, что вы на моей стороне, Стокер, но прежде — немного терпения. Этот Полидори, кем бы он ни был, не единственная рыба, которую нам надо поймать. Вы говорите, раджа здесь, в театре? Вот и хорошо, подождем его.

И как раз в этот самый момент из зала донесся взрыв аплодисментов.

— Спектакль закончился? — спросил Элиот.

Я посмотрел на часы:

— Вроде пора.

— Тогда быстрее,— торопливо бросил он,— нам нельзя терять ни минуты.

Мы выскочили на улицу и кинулись, увертываясь от проезжающих мимо экипажей, к темному проулку, где в укрытии нас ждал кэб.

— Вперед! — шепнул Элиот вознице.— Чтобы мы могли проследить за теми, кто будет покидать театр через запасной выход. И не забудьте держаться в тени...

Возница повиновался, и мы увидели, как первая волна театралов выплеснулась на улицу.

— Вас не хватятся сегодня вечером? — обратился ко мне Элиот.

— Без сомнения, хватятся.

— Мистер Ирвинг вроде собирался вас отпустить?

— Не собирался,— улыбнулся я,— но мистеру Ирвингу иногда надо и отпор дать. А то он из меня все соки высосет!

Элиот, тоже улыбнувшись, хотел было что-то заметить, но вдруг замер и схватил меня за руку.

— Вон,— прошептал он, указывая, и я увидел, что по лестнице сходит раджа Опять перед ним расступалась толпа, а он, словно Моисей, шествовал по водам. Элиот наклонился.— Сложен он, как Джордж,— пробормотал он,— но лицо...

 Голос его замер, а на лице появилось отврахцение, которое недавно испытал я сам..

 — Вы почувствовали?..— заметил я.— Это непонятное отвращение...

 Лицо Элиота странно потемнело. Но он не ответил, а вместо этого шепнул на ухо вознице:

 — За ним!

 Кэб, заскрипев, двинулся вперед. Раджа тоже влез в кэб. Это озадачило меня, ибо я думал, что при такой богатой квартире у него просто обязан быть экипаж. Однако Элиот нисколько не удивился, а просто попросил возницу ни на минуту не терять кэб раджи из виду.

 — Если сумеете остаться незамеченным,— добавил он,— гинея вам сверх платы за проезд!

 Возница дотронулся до шляпы. Мы проследили за тем, как кэб с раджой промчался мимо. С минуту мы оставались на месте, потом возница щелкнул кнутом, и наш кэб тоже загрохотал по улице.

 Выпутавшись из бедлама толпы и экипажей, мы набрали скорость. На подъезде к повороту на Лондон-бридж Элиот наклонился вперед. Лицо его приняло настороженное выражение, тело напряглось. Но кэб перед нами не свернул, продолжая грохотать по северному берегу Темзы. Элиот с недовольным видом сел обратно на место.

 — Мои расчеты не оправдались,— сообщил он.— Нас обнаружили, любезный Стокер! Я был уверен, что наш раджа поедет в Ротерхит, к таинственному Полидори. Однако мы проехали последний мост через Темзу, а так и не свернули на юг. Дурак я, безнадежный дурак...

 — Вы хотите прервать преследование? — уточнил я.

 Элиот раздраженно пожал плечами и, махнув рукой, принялся вглядываться сквозь легкий туман в предмет нашего преследования. Кэб с раджой виделся во тьме лишь тусклым силуэтом, но сейчас он замедлил ход, ибо мы рке выехали из Сити и въезжали в Ист-Энд, а дорога под колесами кэба стала заметно ухабистее. Улицы тоже сузились, и туман вился белыми клочьями над скользкими камнями мостовой. Любой свет от уличного фонаря или из окон бара сочился еле-еле, ничего не освещая вокруг. Вскоре из виду исчезли даже фонари; виднелись лишь заколоченные досками витрины лавок и двери домов между кучами мусора, а если попадались прохожие, то лица у них были, как у грешников в аду,— бледные, с мертвенным взглядом. Время от времени они пронзительно кричали что-то нам вслед или зловеще хохотали. Мне стало не по себе, но с Элиота, который не спускал глаз с кэба впереди, спала апатия, и к нему вернулась прежняя бодрость.

— Держитесь подальше,— торопливо прошептал он, ибо кэб впереди нас замедлил ход, после чего свернул в темную узкую улицу и пропал.

Медленно мы подъехали к проулку. Элиот высунулся из кэба. Улица была пуста. Элиот махнул вознице, чтобы тот двигался дальше. Наш кэб запрыгал по выщербленным скользким камням. В окнах над нами появились огни — немногочисленные, красные и тусклые,— а за шторами временами мелькали чьи-то силуэты. Впереди у стены скопились какие-то тени. Некоторые из них поднялись при нашем приближении, но большинство остались на месте и в своей убогости едва ли походили на людей. Элиот оглянулся на них, и я заметил написанный на его лице ркас-ный гнев. Затем перед нами замаячил какой-то лес из тесно стоящих деревьев, и наш кэб потихоньку остановился.

— Опять эти тени,— шепотом проговорил Элиот, ибо улица и скопище домов остались позади.

Мы оказались у причала, уходящего влево от нас и заваленного мешками и ящиками. На фоне полной желтой луны виселицами прорисовывались черные мачты. За темными, тихими силуэтами виднелась Темза, несущая воды к морю.