— Вот! — прошептал он, показывая половицу у самого окна.— Стокер! Что это, по-вашему?

Я пригляделся. Пятнышко, столь крохотное, что невооруженным глазом и не разглядишь, а над ним — еще пара пятнышек.

Элиот поскреб одно из них ногтем и поднес палец к свету. Кончик ногтя окрасился в ржаво-бурый цвет. Он нахмурился и коснулся ногтя кончиком языка.

— Ну? — спросил я нетерпеливо.

— Да,— ответил Элиот,— это, несомненно, кровь.

Я побледнел.

— Так Люси была права,— пробормотал я,— беднягу все-таки убили!

Элиот покачал головой:

— Она видела, что лицо его было вымазано кровью.

— Да,— тихо сказал я.— И к какому выводу вы пришли?

— Чья бы кровь это ни была, она не могла течь из серьезной раны.— Он снова указал на половицу.— Это всего-навсего крохотные пятнышки, такая малость даже кусок ткани не намочит. Тот факт, что пятнышки все еще здесь, говорит о том, что серьезной раны не было вовсе.

— Почему же?

— А потому, что пятнышки не стерли,— проговорил Элиот.— Их просто не заметили... Не Люси, а те, кто живет в этой квартире. Взгляните на ковер.— Люси была совершенно права На нем нет пятен крови, по меньшей мере пятен различимых. Нет,— он поднялся,— эти следы крови лишь еще больше запутывают дело. С одной стороны, они подтверждают, что Джордж вряд ли мог истечь кровью до смерти. С другой стороны, говорят о том, что Люси ничего не выдумывала, утверждая, что видела, как ему затыкают рот тряпкой, смоченной кровью. Это все крайне запутывает.

Он направился к двери в дальнем конце комнаты, открыл ее, и я последовал за ним по какому-то коридору. Как и холл, коридор был богато обставлен, а комнаты, в которые он вел, были столь же роскошны, как и все остальное. Бросалось в глаза отсутствие спальни, и я указал на эту странность Элиоту.

— Эту квартиру используют не для жилья,— объяснил он.

— Но для чего тогда?

— Может, это место отдыха, этакий приют странников в центре столицы. А где главное гнездо, нам пока не известно.

— Ну, там уж, наверное, все исключительно утонченно...

— Да? — Элиот резко взглянул на меня.— Почему вы так думаете?

— Да потому, что они вложили хсучу денег в квартиру, в которой даже не живут!

— Верно,— согласился он,— и огромную кучу, ошеломляюще огромную. Именно это вызывает у меня сомнение, что наши подозреваемые в открытую снимают какую-нибудь квартиру.

— Я вас не понимаю.

Элиот сделал нетерпеливый жест:

— Да, Стокер, вы правы, здесь щедро швыряются деньгами. Но почему здесь, в какой-то квартирке над лавкой, пусть даже на Бонд-стрит? Ясно, что хозяева могут позволить себе жилье получше... Все это крайне трудно объяснить. Если только...— Он прервался и уставился перед собой, а потом его лицо просветлело, озаренное надеждой.— Что ж, все ясно, здесь мы не найдем никакого трупа. Может быть, наши поиски в другом направлении завершатся большим успехом.— Он тронул меня за руку.— Идемте, Стокер. Мне нужна ваша помощь в одном эксперименте.

Мы вернулись к входной двери, и Элиот открыл ее.

— Вы заметили,— сказал он, указывая вниз,— какой толстый ковер на лестнице? Я сразу заметил и пытался еще внизу привлечь к этому ваше внимание.

— Извините,— понурился я,— но я до сих пор не понимаю, в чем примечательность сего факта.

— Право, Стокер...— удивился Элиот.— Толстый ковер заглушает звук шагов! — воскликнул он и взглянул в сторону верхнего этажа.— А теперь будьте любезны взойти вон туда и спуститься мимо этой двери к следующему лестничному пролету, но — тихо! Как можно тише!

— Тихо? — изумился я.— Боюсь, у меня походка не из легких.

— Вот именно! — подтвердил доктор Элиот, захлопывая дверь прямо перед моим носом и оставляя меня в полном одиночестве.

Поняв наконец, чего он хочет (боюсь, вы подумаете, что до меня все долго доходит), я в точности исполнил его просьбу. Спустившись, я подождал у парадной двери и, когда Элиот так и не появился, взобрался обратно по лестнице. Теперь я шел нормальной походкой, и сразу дверь квартиры распахнулась.

— Отлично! — вскричал Элиот, выходя мне навстречу.— Сейчас, когда вы снова топаете как слон, я вас отлично слышу, но, когда вы спускались, не раздалось ни малейшего скрипа! Думаю, вы согласитесь, что это наводит на кое-какие мысли.

Он запер дверь в квартиру и поднялся по лестнице на третий этаж.

— Вы думаете, что убийца — этот индус? — полюбопытствовал я, следуя за ним.

— Мы просто изучаем возможности. И мы разрушили алиби нашего раджи. Да, было слышно, как он восходит по лестнице, но это не доказывает, что он пришел с улицы. Он мог спрятаться, пока Люси бегала за полицией, а потом как можно тише отступить к парадной двери.

— Но куда он дел труп?

— В этом-то и заключается тайна.— Элиот снова вынул из кармана лупу и склонился над ковром, тщательно изучая его, но через несколько мгновений покачал головой и встал.— Больше следов крови нет. Конечно, их могли смыть, но при этом остались бы отметины. Нет... и это сужает возможности.

— Так у вас есть какая-нибудь теория?

— Мы явно приближаемся к разрешению загадки, вот только...

Он прервался, и ноздри его расширились, словно он взял след. Глаза его блеснули как стальной клинок.

— Пошли, Стокер,— велел он, направляясь к лестнице.— Навестим-ка лавку ювелира!

Что мы и сделали. Как только мой спутник открыл дверь, к нему подошел невысокий седовласый человек.

— Чем могу помочь, сэр? — спросил он, потирая руки, словно намыливая их.

Элиот несколько свысока обозрел владельца лавки и прошелся взглядом по полкам и шкафам. Минуло несколько секунд.

— Полагаю,— наконец произнес Элиот, растягивая слова,— вы мистер Хэдли, ювелир леди Моуберли?

— Да,— несколько неуверенно ответил человек.— Имею честь!

— Отлично.— Элиот отвел от него взгляд.— Некоторое время тому назад я обедал у нее и сэра Джорджа, на ее дне рождения. На леди Моуберли были поразительные драгоценности, купленные, полагаю, именно в вашей лавке. Они были подарены ей сэром Джорджем.

Мистер Хэдли насупился и почесал голову:

— Обождите, сэр, я проверю по книгам.

Он просеменил было к прилавку, но Элиот отрицательно качнул головой.

— Да нет,— нетерпеливо бросил он.— Не надо смотреть. Уверен, вы и так вспомните эти драгоценности. Они отличаются от других — серьги и ожерелье из Индии, из района под названием Каликшутра...

Последнее слово Элиот выделил специально, и, когда он заговорил вновь, в голосе его зазвучала некоторая напряженность:

— Вы же помните их, уверен, что помните.

Владелец лавки с беспокойством покосился на нас.

— Они никогда мне не принадлежали,— наконец выдавил он.

— Но они красовались у вас в витрине, не так ли? — нахмурился Элиот.— Да, припоминаю, леди Моуберли упоминала об этом. Она увидела их в вашей витрине, гуляя с сэром Джорджем, а он потом зашел к вам и купил их. В вашей лавке.— Глаза Элиота сузились.— И ни в какой другой. Ведь вы были слугой у сэра Джорджа, если я не ошибаюсь?

Старик в явном волнении вновь начал потирать руки.

— Оно, конечно, так,— нетвердо пробормотал он.— Сэр Джордж и леди Моуберли действительно увидели эти драгоценности у меня в витрине. Но повторяю, сэр, они были не мои, и я не мог их продать. К тому времени, как сэр Джордж пришел снова, я их уже вернул.

— Вернули? — фыркнул Элиот.— Я вас не понимаю.

— Мне их дали взаймы.

— Кто?

Ювелир поперхнулся:

— Человек, который хотел вести со мной дела.

— Так это ему принадлежали драгоценности из Каликшутры?

— Да, но, если вас интересует, у меня имеются драгоценности из других районов Индии, да и вообще со всего мира.

— Нет-нет,— прервал его Элиот,— меня интересует Каликшутра. Если у вас нет этих драгоценностей, придется обратиться к тому, у кого они есть. Как я могу с ним связаться?

— А кто вы такой? — с внезапной подозрительностью поинтересовался мистер Хэдли.

— Меня зовут доктор Джон Элиот.