Провинция Африка была важнейшей житницей империи. Здесь в I веке до нашей эры в качестве переходной стадии от рабства к феодализму сложилась система колоната. Колоны обрабатывали земли владельцев латифундий и обязаны были отдавать своим хозяевам значительную часть урожая. Трудом сотен тысяч рабов и свободных ремесленников создавались водохранилища, плотины, акведуки и каналы для орошения земель. Были возведены также величественные храмы, построены дороги и сооружения культурного назначения, которым Барт во время своей последующей экспедиции уделял большое внимание.

Римские проконсулы жестоко подавляли восстания рабов и подвластных им племен, жаждущих освободиться от ненавистного им ига. В период распада Римской империи Африка была охвачена всеобщим восстанием ливийских племен и рабов, в результате чего были разгромлены владения римских патрициев, провозглашена свобода рабов и уничтожены все долговые обязательства.

В первой половине V века в Северную Африку вторглись вандалы, а столетие спустя — византийцы. Эти завоевания носили преходящий характер и в истории Северной Африки почти не оставили следов ни в этническом составе, ни в культуре коренного населения. Напротив, большое влияние оказали арабы, изгнавшие в VII веке византийских завоевателей. Ко времени арабской экспансии часть коренного берберского населения уже была вовлечена в процесс классовой дифференциации. Однако в большинстве своем племена кочевников Сахары, а также земледельческое население недоступных горных районов находились еще в самом начале общественной дифференциации. Продвижение арабов шло поэтапно. Сначала они ограничивались побережьем с целью обложить данью богатые византийские города. В 681 году они дошли до Атлантического океана, а к началу VIII века завоевание Северной Африки было завершено.

Осевшие в странах Магриба арабы смешались с коренным населением. Этот процесс усилился особенно с XI столетия, что привело к арабизации многочисленных берберских племен.

Арабы принесли с собой в Северную Африку ислам. Эта провозглашенная Мухаммедом ибн Абдаллахом (около 570–632 годов) религия в VII веке явилась предпосылкой для объединения племен Аравийского полуострова в раннефеодальное государство и создания централизованной власти. Отсюда волны завоевателей — приверженцев Мухаммеда, предприняв несколько военных походов, расширили границы своих владений, дойдя и до Северной Африки. Ислам, охарактеризованный Фридрихом Энгельсом как «религия, приспособленная для жителей Востока, в особенности для арабов, следовательно, с одной стороны, для горожан, занимающихся торговлей и ремеслами, а с другой — для кочевников-бедуинов»[8], очень быстро распространился среди племен берберов-кочевников, в культуре и общественной структуре которых имелось много общего с арабскими завоевателями, а затем он постепенно охватывал также широкие массы берберов-землевладельцев. Их общественная структура соответствовала общественным отношениям арабов-земледельцев йеменских нагорий, прибрежных районов Сирии, тюркского и курдского населения пограничных областей Турции и Ирана.

После арабского завоевания страны Магриба были подчинены халифату, простиравшемуся от границ Средней Азии до Пиренейского полуострова. Этому огромному конгломерату земель недоставало, однако, объективных предпосылок для обеспечения его прочности. Вследствие этой нестабильности партикуляризм местных феодалов, а также стремление к независимости и народные повстанческие движения угнетенных масс привели к возникновению независимых владений. Уже в VIII веке на территории сегодняшнего Алжира было основано хариджитское княжество Тахерт, возглавляемое имамом. Несколько позднее от халифата отпали территории, соответствующие по площади примерно сегодняшнему Марокко.

Провозглашенное равенство всех мусульман оказалось фикцией. Попытка приспособить к изменившимся условиям доктрину ислама, усилив его ортодоксальность и догматизм, чтобы тем самым укрепить политическую власть, равным образом не была в состоянии преодолеть социальные противоречия, приведшие, в свою очередь, также к упадку феодальных княжеств. Ожесточенная борьба между Меринидами, Ваттасидами, Хафсидами и Абдалвадидами облегчила начиная с XIV века вторжение испанских, португальских и, наконец, османских завоевателей[9]. Трехсотлетнее господство турецкой феодальной деспотии, опиравшейся на союз с местной феодальной и племенной знатью, привело к застою общественной и культурной жизни.

По мере возрастания непрекращавшегося внутреннего и внешнего упадка Османской империи в арабских провинциях усиливалась повстанческая борьба, рождалось движение за национальное самоопределение. Однако одновременно началась борьба между великими европейскими державами за то, кто овладеет наследием «больного человека на Босфоре».

11 декабря 1849 года Генрих Барт и Адольф Овервег ступили на африканскую землю, а четыре дня спустя прибыли в Тунис. Барт был счастлив оттого, что находится поблизости от древнего Карфагена и может каждый день совершать прогулки в его окрестности верхом на лошади. Он бы охотно задержался здесь, но вынужден был выехать в Триполи — отправной пункт экспедиции — и встретиться с Ричардсоном. Новогоднюю ночь Барт и Овервег провели в седлах. «Я никогда не забуду эту ночь, которой начался новый, 1850 год, принесший нам так много тяжких испытаний, которые мы благодаря нашему упорству в конце концов с честью выдержали», — вспоминает позднее Барт в своем дневнике. Было довольно холодно, а одежда, которую они взяли с собой, была недостаточно теплой, чтобы защитить их от стужи. Они впервые поняли, что в Африке можно страдать не только от жары, но и от холода. Поэтому они решили купить в Триполи теплые вещи. В полночь спутники сошли с лошадей и поздравили друг друга с Новым годом. Что он им принесет?

А пока Барт радовался, что нашел в Овервеге надежного товарища, который — он был уверен — поможет ему в предстоящей работе. Далее друзья направились вдоль побережья, и Барт мог не спеша осмотреть руины древних поселений. Когда они прибыли в Триполи, Ричардсона там еще не было. Уже тогда Барт не питал никаких иллюзий относительно предстоящего сотрудничества с ним, о чем свидетельствует письмо Шуберту, свояку, от 2 февраля 1850 года: «Материально ответственный руководитель нашей экспедиции мистер Ричардсон отличается, к сожалению, не самым благородным характером, и по всему его поведению видно, что он не очень-то горит желанием способствовать успеху предприятия. Что же касается меня, то я буду стремиться к цели и поэтому приступаю к делу с… глубокой убежденностью в успехе. Поле деятельности, которое нам предстоит освоить, огромно, это совершенно новый мир, и его мы можем завоевать для науки и, возможно, для всего человечества».

Так как приборы и другое оборудование еще не прибыли, Барт и Овервег решили заняться обследованием окрестностей. Прежде всего они отправились на запад вдоль побережья, так как Барт надеялся обнаружить здесь новые античные памятники. Овервег предложил идти несколько южнее, и они, минуя область степей, вышли к горной цепи Гарьян.

Эту поездку ни в коей мере нельзя рассматривать как просто прогулку ради того, чтобы убить время, — она была предпринята с научной целью. Уже тогда наметилось оправдавшее себя впоследствии разделение обязанностей между исследователями, ставшее определяющим в их дальнейшем плодотворном сотрудничестве. В то время как Барт занялся вопросами исторической географии и филологией, Овервег посвятил себя преимущественно физической географии. Правда, во время этой экскурсии они не открыли новых земель, однако многое сделали для топографии и геологии Гарьянских гор. Друг Барта опровергал широко распространенное мнение, что Сахара — обширная равнина, лежащая ниже уровня моря.

По возвращении в Триполи их ждало приятное известие: прибыло долгожданное оборудование, однако подготовительные работы, связанные с началом похода, еще не закончились. Не было палаток, оружия, проводников. Укомплектование каравана оказалось весьма сложным делом, отнявшим много времени. Необходимо было взять с собой не только аппаратуру и материалы для научных изысканий, но и многое другое: домашнюю утварь, провиант, резиновые емкости для воды, медикаменты, одежду, книги, предметы для обмена и подарки. Для перевозки походной поклажи только Барта и Овервега потребовалось восемь верблюдов.