— Я не хочу, — выдернув руку, сказал он.

— Ты не хочешь снова ее увидеть?

— Не могла бы ты…

— Нет. Ты точно не хочешь подняться наверх?

Мальчик покачал головой. Движение было едва различимым, а вот чувство вины… просто чудовищным. Он должен был выманить Лену наружу и отвести к Хвощовому озеру, туда, где между деревьями прятался его дед.

— Мы лучше поиграем, — предложил он.

— Во что?

Прежде чем мальчик успел ответить, Мишка громко тявкнул. Лена развернулась и замахала на пса руками.

— Тише, Мишка! Ты весь дом перебудишь. Мы тогда…

Девочка говорила скороговоркой, а потом… Откуда-то сверху донесся скрип половицы, и Лена замерла на месте. Ладонь прижата к груди мальчика, словно она собирается его оттолкнуть. Она стояла, не отводя испуганного взгляда от лестницы. Больше никаких скрипов. Девочка перевела дыхание.

— Идем, моя комната наверху. Только тихо, чтобы не разбудить родителей.

На втором этаже коридор расходился в противоположные стороны. Лена шла осторожно и, сделав последний шаг, толчком распахнула дверь своей спальни. Мальчик неуверенно следовал за ней, стараясь ступать след в след.

— Быстрее, волчонок! А то они нас услышат.

Девочка переступила через порог. Мальчик секунду помедлил. Мишка, толкнув носом дверь, проскользнул в комнату вслед за хозяйкой.

С другого конца коридора послышался храп. Мальчик уже собирался броситься наутек, когда дверь приоткрылась и выглянула Лена.

— Чего ты ждешь?

В руках она держала лошадку-качалку. При виде игрушки все мысли в его голове растаяли, как снег в оттепель.

Спальня у Лены была большая, пожалуй, раз в десять больше пряничного домика. Окно в нише и обогреватель, от которого волнами исходило тепло. На кровати вполне могли разместиться три такие девочки, как Лена. Поверх розовой простыни с рисунком — стеганое пуховое одеяло. В ногах кровати была небольшая выставка плюшевых мишек, совсем не похожих на сказочного волка с дверного кольца внизу. А еще там была полка с книгами. Электрическая лампочка тихо гудела, но это было успокаивающее гудение — гудение, которое говорит, что ты никогда не будешь одинок.

Девочка запрыгнула на кровать и села, скрестив ноги и положив игрушку себе на колени.

— Ну? Чего ты стоишь?

Мальчик хотел ответить, но не нашел подходящих слов.

— Можешь взять ее, если хочешь…

Он подался вперед, протягивая к лошадке-качалке грязные руки.

— Но сначала скажи, зачем она тебе.

Он не смог бы выхватить игрушку из ее рук, даже если бы захотел: страшный Мишка сопел рядом.

— Это мамина лошадка.

— Твоей мамы?

— Мама умерла, теперь лошадка моя.

Слова мальчика, похоже, не произвели на Лену особого впечатления.

— Я так и не поняла, как в таком случае она очутилась у меня. Папа подарил мне эту лошадку, когда мы переехали. Он сам построил этот дом.

Мальчик покачал головой.

— Что-то не так?

— Он его не строил.

Лена расправила плечики.

— Ты называешь моего папу лжецом?

— Нет… Я…

— Не бойся, он и впрямь лжец. Папа говорил, что жить в это доме будет весело, но в нашем старом доме в Бресте гораздо прикольнее. Вокруг много магазинов, кафе, а вечером можно сходить в кино. Папа сказал, что лес — лучше любого кино, но я-то знаю, каким вруном он бывает.

— Это мой дом, — прошептал мальчик.

— Твой? Я уже видела твой дом. Или ты забыл? Шалаш из палок в лесу — вот и все!

Мальчик рассердился. Когда-то у него был настоящий дом. Пусть кирпичи теперь другие, земля и воздух остались теми же самыми. Лес все помнит.

— Это дом моей бабушки, а вы приехали и отобрали его. А теперь ты играешь с моей лошадкой-качалкой! — воскликнул он.

Лена спрыгнула с кровати, пробежала через комнату и зажала ладошкой обветренные губы мальчика. Мишка тоже подскочил и радостно залаял. Не убирая руки, Лена оттолкнула пса ногой. Мишка замолчал, но было уже поздно. За стеной раздалось поскрипывание.

— Доигрался, — прошипела Лена псу. — Если это папа, он закроет тебя внизу.

Она толкнула мальчика в угол комнаты, за обогреватель, который сражался с холодным сквозняком, дующим от окна, и заставила лечь на пол.

— Держи, — вручая ему игрушку, сказала она, — и не показывайся.

Мальчик сжал лошадку-качалку обеими руками. Было так замечательно чувствовать пальцами знакомые трещинки и сколы в полировке, что он даже не подумал заупрямиться. Он растянулся на полу, поглаживая игрушку. В эту секунду он снова стал маленьким мальчиком, который спит в настоящей постели и ест из тарелки. Сейчас, когда лошадка к нему вернулась, он никогда больше ее не потеряет.

— Лена! — послышался голос. — Что там у тебя?

Не папа, а мама. Лена подбежала к двери.

— Ничего, мама. Это все Мишка.

— Лена, отопри дверь.

В голосе женщины чувствовалась решительность. Возражений от дочери она явно не потерпела бы. Лена приоткрыла дверь и высунула голову в коридор. Мишка воспользовался шансом и, протиснувшись между ногами Лены, выскользнул из комнаты.

— Сколько раз нам повторять, что Мишка должен спать внизу?

— Знаю, мама, но он…

— Чем ты тут занималась, Лена?

— Играла.

— В два часа ночи?

— Я знаю…

— Утром тебе в школу.

— Да, мама.

— Папа очень рассердится.

— Но ты ведь ему не скажешь?

Мальчик, крепко сжимая игрушку в руках, заполз за кровать. Он был уверен, что здесь его никто не увидит. Он даже рискнул оглядеться, но все, что увидел, была спина девочки, выглядывающей в приоткрытую дверь.

— Лена, что ты натворила?

— Ничего. Честное слово…

— Здесь воняет!

Мальчик втянул голову в плечи. Под кроватью места было предостаточно, поэтому он распластался на полу и полез… Уголки розового стеганого одеяла приятно щекотали спину.

— Думаю, это Мишка, мама. От него весь день чем-то несет.

— Чем ты его накормила?

— Ну… кое-какими объедками.

— Объедками?! Ты забыла, что мы тебе говорили?

— Пожалуйста, мама!

Мальчик услышал приглушенный звук удара, а затем шаги. Он посмотрел в ту сторону, но между краем одеяла и ковром осталась лишь узенькая щелочка, и видно ничего не было. Теперь шаги приближались.

— Пожалуйста, мама! Я тебе говорю: ничего тут нет!

Шаги обошли вокруг кровати и смолкли у окна. Мальчик слышал, как, шурша кольцами, передвигаются по карнизу шторы. Ему показалось, что сразу же посвежело. За окном зима играла в свои игры.

Ленина мама развернулась.

— Мы поговорим об этом утром.

Мальчик слышал, как шаги удалились из комнаты и затихли в коридоре.

Дверь закрылась. Лена облегченно вздохнула так громко, что мальчик испугался, не решит ли ее мама, услышав это, вернуться… Нет, она не вернулась.

— Где ты спрятался?

Мальчик показался из-под кровати, следом появилась лошадка-качалка. Лена широко улыбнулась.

— Я уж думала, мы попались, — прошептала она. — Слава Богу, все обошлось.

Мальчик об этом не думал. Им двигали инстинкты.

— Ты представления не имеешь, что бы сделали мои родители, застукай они тебя здесь. Именно поэтому папа согласился на эту глупую работу. Родители считают, что я буду лучше себя вести, если они отвезут меня куда-то, где скучно.

Сквозь стену донеслось покашливание матери. Она явно ложилась спать.

— Ты уже долго живешь… там… в лесу? — поворачиваясь к окну, спросила девочка.

Снег собирался уже несколько часов, и наконец небеса разверзлись. Снежинки размером, казалось, с детский кулачок падали, кружась, и липли к оконному стеклу. А потом оставались, примерзая, или сползали вниз.

— Не знаю, — ответил мальчик. — А сколько вы уже живете в моем доме?

— Почему ты называешь этот дом своим? Разве это не моя спальня, не моя кровать?

— Сначала умерла моя мама, — начал он рассказывать. — Когда мама была маленькой девочкой, она жила в этом доме. Я умолял дедушку приехать сюда и перенести мамин прах в дерево, а он не хотел, просил не заставлять его. Но я настаивал.