— Нескладно получилось… Дудин, меры для розыска вещей Мальцева приняли?

— Меры принимаем. Все комиссионные магазины нами предупреждены на тот случай, если им станут предлагать часы, похищенные у Мальцева.

— Так, хорошо. А сведения о заявлениях в отношении без вести пропавших запрашивали? Ведь если она три дня домой не приходила, родственники наверняка забеспокоились. Далее. На случай, если она приезжая, проверьте гостиницы, общежития. Действуйте, товарищи!.. Не мне вас учить, Дудин… Да, вот еще что. — Ковалев потер ладонью выпуклый лоб. — Позвоните в прокуратуру Головачеву, доложите ему о результатах.

Легко сказать: найти эту женщину! А как? Где? Дудин начинал злиться, что в общем-то ему было несвойственно. Но сейчас его удручало сознание собственного бессилия. Прошло еще несколько дней, а они не сдвинулись с мертвой точки. Ни дополнительная отработка жилого сектора, ни различные проверки и другие оперативные действия не дали результатов. Нет никакой женщины. Как сквозь землю провалилась.

Что сказать начальству! Ведь Ковалев с плохо скрываемым нетерпением вскидывал брови и смотрел на Дудина почти осуждающе: что же ты, мол? Такой удачливый сыщик, а здесь прокол.

И вдобавок Головачев каждый день душу мотает: «Ну, чего, мужики? Есть новости?» «Чаво, чаво, — в сердцах передразнивал Дудин. — А ничаво». Иссякли мужики. Тупик… И опять возмущение и злость на себя: как это так — не можем? Ведь она где-то ходит!

Но настал все-таки момент, когда Ковалев, оглядев Дудина так, будто видел его впервые, раздумчиво изрек: «Везучий ты, однако, парень, Дудин. И за что тебя фортуна любит?» — «За старание!» — ответил Андрей. Посмеялись.

А произошло вот что.

В один из дней, пребывая в унылом настроении, Дудин после работы не поехал домой (Ирина была на курсах иностранных языков, Танюшка — у бабушки), а заскочил к своему товарищу — Вадиму Антошину, с которым когда-то учился в юридическом институте.

Антошин занимал должность заместителя начальника отделения милиции в окраинном районе города. Увидев друга, он обрадовался, скоренько завершил неотложные дела и предложил зайти к нему в гости.

К автобусной остановке пошли проходным двором мимо дощатого забора и низеньких обветшалых домиков. Начинало смеркаться. Вдалеке, между домами, багрово пылало закатное небо, предвещавшее ветры и осеннюю стужу.

— Понимаешь, — делился своими заботами Дудин, — никаких следов. Куда она могла подеваться, ума не приложу!

Антошин открыл рот, словно желая что-то сказать, но промолчал. Тут в узкой каменной арке ворот им навстречу попался мордастый старикан. Одет он был в зеленую ковбойку, расстегнутую на груди, довольно засаленный пиджак и мятые брюки. Приметив Антошина, старикан широко заулыбался, скаля прокуренные зубы.

— Вадим Михалыч, мое почтение!

— Все гуляешь, дедуля? — осуждающе спросил Антошин, замедляя шаг. — Когда угомонишься? Уж скоро семьдесят!

Старикан и ухом не повел, только оскалился еще больше.

— Ты, Михалыч, моих годков не трогай. Понял?

Антошин, остановившись, поинтересовался.

— Нашлась твоя Томка?

— А как же! — Старикан просто сиял довольством. — Нет, ты послушай, Михалыч. Пришла, значит, голодная. Значит, на дачу на какую-то приехали, на острове. А у них катер сломался…

Антошин презрительно покривился.

— Э-эх! На дачу, на катере… Небось опять у какого-нибудь хахаля ночевала…

— Чево ж он ее не покормил-то? — дед, казалось, был искренне изумлен столь низким уровнем сервиса.

— Не знаю, что и чего, только еще раз тебе говорю: пропадет девка. Когда ее родители возвращаются?

— А кто их знает! — Артюхов заскорузлой ручищей поскреб затылок. — Может, на будущий год.

— Ничего ты, Николай Тимофеевич не знаешь. В общем, я тебя предупредил… — Антошин повернулся к нему спиной. — Пошли, Андрюша.

Пройдя немного, Дудин, посмеиваясь, спросил:

— Чем это он тебя донимает?

— А ну его! — Вадим скорчил гримасу. — Понимаешь, Томка, внучка его, симпатичная девчонка. Родители на Крайнем Севере, оставили ее вот на этого обормота. А он попивает. Бабка-то у него в прошлом году умерла. И Томка загуляла. На работе, куда ни устроится, больше двух-трех месяцев не задерживается, домой ночевать не приходит. А дед этот, как ее нет, так ко мне: ищите, мол! Последний раз в прошлый понедельник прибегал.

Дудин спросил чисто по инерции:

— Его заявление у вас по сводкам проходило?

— Да она на неделе по нескольку раз дома не ночует. Что ж, каждый раз учинять розыск? — вознегодовал Антошин. — Не дали мы ходу его заявлению.

Что-то неуловимое, вроде мгновенной жаркой дурноты, опахнуло Дудина. Он точно в землю врос.

— Ты эту девчонку видел? Как она выглядит?

— Томка? — удивился Антошин, тоже останавливаясь. — Обыкновенно. Среднего роста, светленькая, волосы распущены, лицо овальное, носик прямой, глазенки голубенькие, нахальные, уши…

— Вадим!! — рявкнул Дудин так, что на них оглянулись прохожие. — Давай сюда этого деда!

Они бегом вернулись назад, проскочили под арку, завернули за угол, на улицу. Дед стоял у дверей продуктового магазина и целенаправленно шарил в карманах пиджака.

— Николай Тимофеевич, — сказал Дудин, еще не веря в неслыханную удачу и с надеждой всматриваясь в его выцветшие, с красными прожилками глазки, — прошу вас, вспомните хорошенько, в какие дни на той неделе ваша внучка не ночевала дома?

Старикан придирчиво обозрел незатейливый костюмчик Дудина, покосился на хорошо подогнанную милицейскую форму и новенькие капитанские погоны его спутника, как бы соображая, кому отвечать?

— Какие дни? — переспросил он, собирая в складки и без того морщинистый лоб и шевеля губами, словно считая. — Значит, так… Ушла она в субботу… Нет, вру. В воскресенье. В то… позапрошлое.

— Позапрошлое воскресенье было двадцать третьего августа. Так? А когда она пришла?

— А пришла… Кажись, в ту же среду вечером.

— Это двадцать шестого? Вы точно помните? — наседал Дудин.

— Я же тебе говорю: в середу вечером. У меня память еще дай бог! — Николай Тимофеевич скрюченным пальцем постучал себя по лбу.

— Голодная?

— Голодная, как кошка, — радостно согласился Артюхов. Ситуация явно его забавляла.

— А где она сейчас? — спросил Антошин. Волнение Дудина передалось и ему.

— Кто? — Дед беззастенчиво тянул резину, упиваясь тем, что накоротке беседует с представителями власти на виду у шастающих мимо в магазин и обратно его местных знакомцев.

— Да Тамара, внучка! — почти кричал Дудин.

Дед стойко держал паузу, кивками отвечая на приветствия приятелей.

— Томка-то? Так она уехала.

Дудин аж взвился.

— Куда уехала?! Когда?!

— Так через день и уехала. У ей же подруга в самолетной кассе служит.

— Тьфу ты, черт! — огорошенно сплюнул Дудин. — Куда конкретно, не сказала?

Артюхов в раздумье потеребил нос.

— Наутро звонила по телефону какому-то Гоге. Так и так, мол, хочу приехать. Куда, не сказала… А на кой хрен она ему нужна? Он кто? — обратился дед к Антошину, бесцеремонно ткнув пальцем в Дудина.

— Мегрэ местного значения, — серьезно сказал: Вадим. — Кстати, не знаешь, как зовут эту подругу твоей Томки? В какой кассе она работает?

— А шут ее знает. А зовут Лариса… как ее… Зинченко.

Дудин взглянул на часы. «Успеем ли сегодня разыскать эту Зинченко?» Спросил торопливо:

— Николай Тимофеевич, Тамара имела при себе золоченый крестик на цепочке?

Дед недоверчиво воззрился на небо.

— А ты откуда знаешь? Во дела! Она энтот крестик, можно сказать, целый день искала. Бабка, жена моя, покойница, царствие ей небесное, подарила. Нашелся, что ли, крестик?

Наутро Николай Тимофеевич Артюхов опознал предъявленный ему крестик, который был найден в машине Лаврикова, как принадлежащий его внучке Артюховой Тамаре Алексеевне, 1963 года рождения, в настоящее время нигде не работающей.