Риган зашипела на него, глаза ее безумно заблестели, шея по-змеиному изогнулась.

— Так назови его.

Риган взревела, и этот вопль, прорвавшись через ставни, заставил задрожать стекла огромного окна. Глаза ее закатились.

Некоторое время Каррас наблюдал за Риган, потом опустил взгляд на свои руки и вышел из комнаты.

Крис быстро отошла от стены, вопросительно глядя на иезуита.

— Что случилось? Ее опять тошнило?

— У вас есть полотенце? — вместо ответа спросил Кар-рас,

— Там, в ванной,— поспешила ответить Крис, указывая рукой на одну из выходящих в коридор дверей.— Карл, присмотри за ней,— бросила она уже на ходу и последовала за священником в ванную.— Мне так неловко, святой отец! — извиняющимся тоном вновь обратилась она к склонившемуся над умывальником священнику.

— Вы держите ее на транквилизаторах? — спросил Каррас.

— Да. На либриуме.

— Какая дозировка?

— Сегодня ей ввели четыреста миллиграммов, святой отец.

— Четыреста?

— Да, иначе нам не удалось бы надеть на нее эти ремни.— Крис принялась помогать иезуиту, который в этот момент пытался снять с себя свитер.— Мы с трудом все вместе...

— Вы дали девочке четыреста миллиграммов за один раз?

— Ну да.. Поднимите руки, святой отец...— Иезуит повиновался, и Крис осторожно стянула с него свитер.— Риган такая сильная, вы не поверите.— Она отодвинула занавеску душевой кабины и затолкала свитер в бак для грязного белья.— Попрошу Уилли постирать его. Еще раз извините, святой отец.

— Ничего страшного. Все в порядке.— Каррас расстегнул на правой руке накрахмаленный манжет белой рубашки и закатал рукав, открывая взору мускулистое, покрытое светло-коричневыми волосками предплечье.

— Ох, и все же мне так неловко, святой отец,— в который уже раз повторила Крис, усаживаясь на край бака.

— Она хоть что-нибудь ест? — спросил иезуит. Он повернул кран и сунул руку под горячую воду, чтобы смыть следы рвоты.— Получает хоть какое-то питание?

— Нет. Только сустаген во время сна.— Крис нервно комкала маленькое розовое полотенце с вышитым на нем голубыми нитками именем Риган.— Но она выдернула трубку.

— Выдернула?

— Сегодня.

Каррас забеспокоился и серьезно произнес:

— Она должна быть в больнице.

— Я не могу на это пойти,— безжизненным голосом ответила Крис.

— Почему?

— Просто не могу! — повторила она.— Нельзя допустить, чтобы еще кто-то был в этом замешан. Она...— Крис глубоко вздохнула. Потом медленно выдохнула воздух.— Она кое-что сделала, святой отец. Я не могу рисковать. Никто не должен об этом знать. Ни врач... ни сиделка.— Крис взглянула на Карраса.— Ни одна душа.

Нахмурившись, священник выключил воду. «Что, если человек, скажем, преступник...» Он опустил голову.

— Кто дает ей сустаген? Либриум? Другие лекарства?

— Мы сами. Доктор показал нам, как это делается.

— Но вам будут необходимы рецепты.

— Кое-чем вы смогли бы нам помочь, святой отец, ведь верно?

Каррас повернулся к Крис, встретил ее испуганный взгляд и прочел в нем какой-то необъяснимый, тайный ужас. Он молча кивнул на полотенце в ее руках, однако она никак не отреагировала.

— Позвольте...— мягко произнес священник, заметив, что глаза женщины устремлены в пространство.

— Ох, извините,— Крис поспешно протянула ему полотенце, и на лице ее появилось выражение напряженного ожидания.

Иезуит принялся неторопливо и методично вытирать руки.

— Святой отец, на что это похоже? — спросила Крис— Вы думаете, она одержима?

— А вы?

— Я не знаю. Я считала вас специалистом.

— Что вы знаете об одержимости?

— Только то, что сумела выудить из разного рода изданий. И еще то, что мне рассказали врачи.

— Какие врачи?

— В больнице Бэрринджера.

— Вы католичка?

— Нет.

— А ваша дочь?

— Нет.

— А какой религии вы придерживаетесь?

— Никакой, но я...

— Зачем же вы тогда пришли ко мне? Кто вам посоветовал?

— Я пришла, потому что мне некуда больше идти! — взволнованно воскликнула Крис.— Никто мне не советовал!

— Вы говорили, что вам посоветовали обратиться ко мне психиатры.

— Я уже не знаю, что говорила. Я почти потеряла рассудок!

— Послушайте, для меня важно только одно: помочь вашей дочери. Но я должен предупредить вас: если вы рассчитываете на ритуал изгнания как на какое-нибудь лечение потрясением или внушением, то церковь не даст своего разрешения и вы упустите драгоценное время, мисс Макнил.

Каррас вцепился в вешалку, чтобы успокоить дрожь в руках.

«В чем дело? Что случилось?»

— Между прочим, я миссис Макнил,— сухо отрезала Крис.

Каррас опустил голову и попытался говорить мягче.

— Видите ли, для меня не важно, что это — бес или психическое расстройство. Я сделаю все, чтобы помочь девочке. Но мне нужно знать правду. Пока что я только пробираюсь в темноте. Почему бы нам не спуститься вниз, где мы смогли бы поговорить? — Он повернулся к Крис и ободряюще улыбнулся ей.— Я бы выпил чашку кофе.

— А я бы выпила что-нибудь покрепче.

Поручив Риган заботам Карла и Шарон, они устроились в кабинете. Каррас сел в кресло у камина, а Крис — на диван. Она рассказала священнику историю болезни Риган, старательно опуская все, что касалось Дэннингса.

Каррас слушал, лишь изредка перебивая ее, чтобы задать вопрос. Он кивал головой и время от времени хмурился.

Крис призналась, что вначале действительно считала, будто изгнание может подействовать как потрясение.

— А теперь я и сама не знаю,— засомневалась она. Ее веснушчатые руки нервно вцепились в колени.— Я просто не знаю.— Крис взглянула на задумавшегося священника.— А что вы думаете, святой отец?

— Вынужденное поведение, вызванное чувством какой-то вины и, возможно, основанное на раздвоении личности.

— Святой отец, мне уже говорили о подобной чепухе! Как же вы можете предполагать это после всего, что увидели?!

— Если бы вы наблюдали стольких пациентов в психиатрических больницах, скольких довелось наблюдать и лечить мне, вы утверждали бы это с не меньшей легкостью,— убедительно возразил Каррас.— Пойдем дальше. Одержимость бесами — ладно. Давайте представим, что это возможно и иногда случается. Но ведь ваша дочь не говорит, что она бес, а уверяет, что она сам дьявол, а это равносильно тому, как если бы она утверждала, что она Наполеон! Понимаете?

— Тогда объясните стук и все прочее.

— Но я не слышал стука.

— Его слышали не только здесь, в доме, но и в больнице, святой отец.

— Возможно, но его происхождение отнюдь не обязательно объясняется вмешательством дьявольских сил.

— А чем же тогда? — требовательно спросила Крис.

— Возможно, речь может идти о психокинезе.

— Что?

— Вы слышали о том, что происходит на сеансах спиритизма, не правда ли?

— Когда призраки швыряются вещами и двигают блюдечко?

Каррас кивнул.

— Такая способность встречается не так уж редко, и обычно ею обладают эмоционально неуравновешенные подростки. Очевидно, невероятное внутреннее напряжение будит невидимую энергию, которая и передвигает предметы на расстоянии. В этом нет ничего сверхъестественного. То же можно сказать и о чрезвычайной силе Риган. Назовите это «разум, преобладающий над материей», если хотите.

— Лучше я назову это кошмаром.

— Ну, в любом случае подобное встречается за пределами одержимости.

— Черт возьми, это прекрасно,— тихо пробормотала Крис. — Вот мы сидим здесь: я атеистка, а вы священник, и...

— Лучшее объяснение любому явлению,— перебил ее Каррас,— всегда то, что проще других и включает в себя все факты.

— Может быть, я глупа,— парировала Крис,— но объяснение, будто что-то непонятное в чьей-то голове подбрасывает блюдце к потолку, мне тоже ничего не дает! Так что же это? Можете вы объяснить, ради всех святых?

— Нет, мы пока не пони...

— Что такое раздвоение личности? В чем, черт возьми, суть этого феномена? Вы упоминаете об этом явлении... Я вас внимательно слушаю, но понять, о чем именно идет речь, не могу. Неужели я действительно так глупа? Пожалуйста, объясните мне, но так, чтобы я наконец смогла уяснить себе это!