Хозяину убитой овчарки в последний миг жизни повезло куда меньше, если в подобных обстоятельствах вообще стоит упоминать о «везении». Лицо, руки, шея пестрели многочисленными кровоподтеками; вероятно, то же самое творилось и на закрытых одеждой участках тела. Сорокалетнего мужчину буквально нашпиговано мелкими осколками…

– Они дорого заплатят за это!.. – шептал лидер спустя минуту побелевшими губами, бросая взбешенный взгляд то на окровавленную руку, то на потери небольшого отряда.

Спустя каких-то двадцать минут, после истечения расчетного времени возвращения с задания вертолета Скопцова, началась суматоха спасательной операции. Несколько авиационных частей расположенных близ береговой черты, раз за разом посылали самолеты и вертолеты в предполагаемый район катастрофы. Десяток кораблей флота были одновременно задействованы в поисках пропавших авиаторов, и лишь по истечении десяти дней, когда угасла последняя искорка надежды, поисковую операцию остановили.

Впечатляющая по своему составу комиссия не имела ни свидетелей происшедшего; ни фактов, объясняющих причины катастрофы. Следователи военной прокуратуры и работники контрразведки дотошно опросили всех, кто обслуживал перед вылетом машину; кто занимался регламентным ремонтом в технико-эксплуатационной части; кто заправлял топливом, маслами, менял фотопленку разведывательной аппаратуры. Однако все работы проводились вовремя и надлежащим образом; персонал имел соответствующие допуски и необходимую квалификацию; все записи в журналах делались правильно.

Зацепиться следственным органам ровным счетом было не за что и через две недели после злополучного полета председателем комиссии – долговязым генералом из штаба авиации округа был подписан акт с официальным, сухим вердиктом: «…Членов экипажа вертолета МИ-8МТ с бортовым номером… считать пропавшими без вести».

– Лешка, ключ взял?

– Взял, – буркнул в ответ тот, изнемогая под тяжестью объемной, набитой бутылками, сумки.

Пятеро майоров – однокашников Скопцова, безмолвно и понурив головы, шли по гарнизону к дому пропавшего друга. Все десять дней, пока полным ходом шел поиск, они тоже ждали и надеялись на чудо; некоторым, включая Лешку, даже довелось сделать по паре вылетов – осматривать берег и прибрежные районы моря. Но теперь уже надеяться было не на что.

Договорившись на утреннем построении, офицеры встретились во второй половине дня возле гарнизонного военторга и, накупив спиртного с закуской, отправились в квартиру товарища. Максим давно отдал второй ключ Лешке, дабы во время его отпусков и командировок в Чечню друзья могли иной раз спокойно посидеть за столом и расслабиться. «Посуду за собой не забывайте мыть, – сурово напутствовал он, объясняя приятелю, как легче справиться с дверным замком, – а то буду ваших жен приглашать для оной цели…»

– Мужики, а как долго по нашим законам, человек числится пропавшим без вести? – хмуро спросил один из пилотов.

– Кажется, полгода.

– А я слышал – год.

– Квартиру ведь у Макса отберут, когда этот срок закончится, – объяснил тот свое любопытство.

– Ну, пока не отберут! – зло отрезал третий, – а когда до этого дело дойдет, аккуратно упакуем вещи в контейнер и отправим его матери.

– Матери нужно передать самое ценное и памятное. Остальное лучше продать здесь и выслать деньги…

– Может, хватит об этом, балбесы! – цыкнул на приятелей Лешка, – что бы там ни было – мы пока Макса не хороним, а идем выпить за его спасение. Не знаю, как вы, а я ужрусь сегодня в зюзю именно за это!

– Кто же возражает?..

– И мы за то же будем пить!..

Дальше пятеро летчиков под легкий перезвон бутылок шли молча, пока на узенькой аллейке, самую малость не дойдя до заветного подъезда, не столкнулись нос к носу с женой Алексея.

– Куда это вы намылились? – уперев в крутые бока кулачки, поинтересовалась суровая женщина.

Зная скандальную и задиристую натуру Галины, вертолетчики не отвечали. И только муж, не став на сей раз отпираться и играть в прятки, заявил с непривычной для супруги твердостью:

– Мы в квартиру Скопцова. Ты прости, Галя, но я должен сегодня напиться.

Женщина смерила его долгим и удивленным взглядом, приоткрыла было рот для очередного грубого словца, да тут же, что-то про себя смекнув и как-то разом обмякнув, тихо и по-доброму сказала:

– Мы не меньше вас любили Максима. Почему же вы решили вспомнить о нем одни?

Майоры виновато переглянулись…

– Вот что, господа, – деловито подытожил Алексей, – мы с Галей пойдем накрывать стол, а вы идите за женами. Давайте и впрямь по-человечески посидим как в тот, последний раз…

Звук от громыхнувшего в километре взрыва прокатился меж холмов по относительной равнине и затих.

– Сработало, – довольно кивнул Барклай и тут же озабоченно добавил: – Но идут ребятки с квадратными бородками определенно за нами. И это очень скверно.

– А не могло их там всех… взрывом положить?.. – полюбопытствовал пилот.

– Вряд ли. Боевики по горам ходят группами. Так безопаснее. А уничтожить группу одной «лимонкой» к сожалению невозможно.

– Жаль… Опять придется нестись, высунув язык.

– Ну, теперь-то они пойдут осторожнее, – усмехнулся спецназовец, – им же невдомек, что у нас имелась всего одна граната. Так что есть неплохой шанс оторваться.

Встав, он подхватил автомат, обернувшись, еще разок окинул взглядом неширокую, затерявшуюся среди горных «айсбергов» равнину – местечко для короткого привала и наблюдения за возможной погоней они подыскали отличное. Если б не чертовы преследователи, обязательно на часок бы задержались – вытянули ноги, отдышались, расслабили ноющие мышцы…

Нехотя поднялся и летчик.

– Пора двигаться дальше, – объявил Всеволод и зашагал вверх по склону.

Он упорно выдерживал направление марш-броска на северо-восток. Изредка обходя ущелья или возвышенности, все одно подворачивал туда, где, по его мнению, Аргун нес свои холодные воды по соседству с асфальтовой лентой шоссе.

Лая собак за спиной они больше не слышали. Тишина безмерно радовала майора, однако подполковник вернул с небес на землю, пояснив:

– Настоящих служебных собак, натасканных на след, у приматов нет. Или почти нет… Но и «кавказцы», идущие по следу, как правило, не гавкают – возможно, срабатывает охотничий инстинкт или что-то другое…

Вместо ответа сзади послышался тяжелый вздох…

– Ты, Макс, запомни на будущее: доведется уходить от подобного преследования одному – старайся прежде уничтожить или подранить собак. Без них отыскать в горах человека чрезвычайно сложно. Ежели, конечно, человек этот не дурак, и сам не следит где попало.

– Как же нам быть? – недоумевал вертолетчик, – сколько, по-твоему, осталось до шоссе?

– Километров двадцать. Засветло сегодня не успеть.

– Да, скоро стемнеет. Надо бы устроиться на ночлег, а если за нами тащатся чичи с собаками, то… сомнительно – вряд ли удастся вздремнуть.

– Посмотрим. Что-нибудь придумаем.

Собственно, выдумывать или выбрать было не из чего – в наличие оставалось два варианта дальнейших действий: либо без отдыха и привалов топать до шоссе, а далее до ближайшего блокпоста; либо, выбрав подходящее местечко, организовать засаду и встретиться с преследователями лицом к лицу. Только уничтожив собак, а, заодно перестреляв большую часть боевиков, можно рассчитывать на спокойный отдых. Да и то, удалившись потом на приличное расстояние от точки прямого столкновения.

– Мне по хрену, – тяжело дыша, прошептал изможденный Скопцов, – как решишь, так и сделаем. Башка уже ничего не соображает…

– Это от голода и усталости, – согласился Барк. – Потерпи, дружище. Скоро будем дома – в наших соседних гарнизонах.

Однако сам он был прекрасно осведомлен о немыслимой сложности первого варианта. Многократно блуждая со своими орлами в темное время суток по горам и лесам в поисках банд, он всегда использовал приборы ночного видения, в крайнем случае – ночные прицелы. Современная техника позволяла безошибочно выбирать наилучшую дорогу, перемещаться без вынужденных задержек, своевременно засекать противника… Тащиться же по наитию, на ощупь по складкам неизвестной местности – означало дать приличную фору тем, кто шел с собаками по пятам. Шел, возможно, имея в наличие те же приборы с прицелами…