У медицинской службы фронта к началу операции было 3 временных военно-санитарных поезда, 31 санитарная летучка, 3 автомобильные и 3 конные санитарные роты, 65 санитарных самолетов.

Ожидаемые потери ранеными за десять дней операции не разошлись с реальными, но по дням интенсивности они не совпадали с прогнозами. На первые пять дней они были завышены, а на последующую пятидневку занижены. Больных оказалось в три раза меньше, чем предполагалось. В ходе этой операции, кстати, мы впервые встретились с заболеваниями сибирской язвой и были вынуждены прибегнуть к прививкам.

На 10 августа ГБФ 3-го Украинского фронта составляли 84 госпиталя на 48 700 коек. Из них свободных было 28 890. Большинство их располагалось в Одессе, Николаеве, Днепропетровске и Днепродзержинске. В последних двух пунктах 9 госпиталей на 6000 коек находились в резервном состоянии и ожидали железнодорожных эшелонов для перевозки раненых в район Тирасполя, Одессы и Овидиополя. Фронт имел в резерве 8 ХППГ, 2 ИППГ, 2 ЭП и 20 РМУ. Он располагал тремя автомобильными и одной конной санитарными ротами и авиасанитарным парком.

Резерв фронтовых госпиталей, предназначенный для обеспечения продвижения вперед армейских учреждений, сосредоточивался в районе Беляевки, Тирасполя и станции Раздельной. Два, кроме того, были в Одессе как резерв начмедфронта. Свернутые госпитали в Днепропетровске и Днепродзержинске планировалось с выходом войск на реку Прут развернуть на линии по Днестру, в том числе 5 на 3800 коек в Тирасполе.

Армии во фронте были хорошо обеспечены госпиталями. В 40-й армии было 23 госпиталя на 8000 коек, в 37-й — 22 (7000 коек), в 57-й армии — 22 (7000 коек) и в 55-й ударной — 23 (7500 коек). Около двух третей госпитальных мест в 46-й и 57-й армиях были свободными. Только в 37-й армии использовалась половина коек. 37-я и 57-я армии были усилены соответственно 20 и 23 санитарными машинами из фронтовых автосанитарных рот. Кроме того, 37-я и 46-я армии получили специализированные группы из ОРМУ. 4-му и 7-му механизированным корпусам было придано по одному ХППГ, по 5 санитарных машин и по одной общехирургической группе усиления.

В плане медико-санитарного обеспечения операции, утвержденном начальником тыла фронта генерал-лейтенантом А. И. Шебуниным, начальник медицинской службы фронта И. А. Клюсс отметил, что заявка на вагоны для погрузки девяти госпиталей в Днепропетровске и Днепродзержинске не будет выполнена в срок из-за их отсутствия на железной дороге. Управление военных сообщений фронта предполагало получить с 22 по 25 августа вагонов только на три госпиталя.

Итак, на 2-м Украинском фронте на направлениях главного удара госпиталей было сосредоточено больше, чем на 3-м Украинском фронте, но все же их явно недоставало. Руководство медицинской службы 2-го Украинского фронта создавало, по существу, межармейские госпитальные базы. Правда, их емкость позволила хорошо обеспечить выполнение главной задачи фронта — разгрома немецких и румынских войск в районе города Яссы. Этими задачами определялся и резерв фронтовых госпиталей. Начальник медицинской службы 2-го Украинского фронта генерал-майор медицинской службы П. Г. Столыпин имел большой опыт военного врача. Окончив в 1927 году Военно-медицинскую академию, он работал в пехотной школе, затем в аппарате ВСУ округа, занимаясь подготовкой медицинского состава и санитарной подготовкой личного состава. Три года Столыпин руководил окружным военным госпиталем, а потом возглавлял окружные курсы усовершенствования врачей. Великую Отечественную войну он начал в должности начальника лечебно-эвакуационного отдела ВСУ Северо-Западного фронта, после этого был заместителем начальника военно-санитарного управления, а в октябре 1943 года возглавил медицинскую службу 2-го Украинского фронта. Знакомый на практике со всеми тонкостями службы, имеющий ровный, сдержанный характер, он быстро организовал дружный и работоспособный коллектив.

Начальник медицинской службы 3-го Украинского фронта И. А. Клюсс имел на все свои взгляды, которыми руководствовался в работе. Однако он избегал говорить об этом и тем более вступать в дискуссии, когда его мнение не совпадало с мнением и точкой зрения других. Работа в клинике В. А. Оппеля, казалось бы, говорила о его призвании к хирургии. Но он не стал хирургом. Это объяснялось его тягой к организаторской работе. Однако то, что Клюссу предоставляли, его не удовлетворяло. Он мечтал о чем-то большем. В обеспечении предстоящей операции И. А. Клюсе отводил значительную роль усилению медицинской службы армий и механизированных корпусов. Он имел черты характера, делавшие его в клинике обаятельным человеком, а в домашней обстановке — гостеприимным хозяином и веселым собеседником. Иным начмедфронта становился в своем кабинете и служебных командировках. М. Н. Ахутин, работавший с ним в клинике В. А. Оппеля и живший с ним душа в душу, после окончания советско-финляндской войны и возвращения из 8-й армии заявил мне, что категорически отказывается работать в подчинении у И. А. Клюсса. Меня заинтересовало, что же в поведении его начальника в отношении с подчиненными заставило Ахутина занять такую непримиримую позицию. Не связано ли это с тем, что всякий руководитель, неся на своих плечах груз ответственности, располагает правами и волен принимать решения, которые не всегда и не всем импонируют, но которые они по долгу службы обязаны выполнять? Ахутин ответил, что дело не в этом, иначе бы он не обратился ко мне, а в том, что Клюсс на каждом шагу дает подчиненным понять, что они механические исполнители работы, лишенные своего «я». Он это «я» видел, но пренебрегал им. Все сказанное меня удивило. Хотя я и знал Клюсса, но такого о нем еще не слышал. О покойниках говорить плохо не принято. Но их образы сохранились в памяти живущих. Создавая художественные произведения, писатели решают задачу нравственного совершенствования человека. Положительные герои у них чаще всего не имеют серьезных недостатков. Художники слова вправе это делать. Здесь же повествуется об исторически конкретных событиях и их участниках, поэтому любое отклонение от фактов, их искажение недопустимо.

Начальник управления кадров ГВСУ генерал-майор медицинской службы Ю. М. Волынкин выехал с группой офицеров управления на 3-й Украинский фронт, чтобы детально ознакомиться с расстановкой медицинских кадров и организацией их подготовки. И. А. Клюсс показал им медицинские учреждения. Представители управления стали свидетелями случая, который воскресил в моей памяти суровое лицо и необычную горячность обращавшегося ко мне М. Н. Ахутина. А суть была вот в чем. И. А. Клюсс вместе с представителями ГВСУ приехал в очередной госпиталь, начальник которого в это время, не ожидая «высоких гостей», находился в одном из отделений. Прошло около двух минут, прежде чем он, узнав от дежурного о прибытии генералов, прибежал и, часто дыша, отдал рапорт. «Неверно», — бросил ему в ответ начмедфронта. Никто из присутствовавших, как и начальник госпиталя, не понял, в чем заключалась его «ошибка». Оказывается, он «ошибся», докладывая как начальник госпиталя. За две минуты опоздания с рапортом он уже был, как выяснилось, отстранен от этой должности.

Начальник госпиталя по своему существу не кабинетный работник. Он имеет дело с ранеными. Среди них всегда бывают такие, у которых ранения протекают с тяжелыми осложнениями, требующими к себе внимания специалистов и конечно же начальника госпиталя. Он отвечает не только за административно-хозяйственную деятельность госпиталя, но и за лечебно-профилактическую работу. В медицине, особенно в военно-полевой хирургии, где приходится иметь дело с миллионами раненых, высокая требовательность к подчиненным без учета содержания их работы не достигает главной цели — победы над недугами. Они — непременное условие поддержания дисциплины и воинского порядка, но неумение пользоваться правами начальника не способствует, а мешает проявлению этих высоких качеств. Несмотря на многолетнюю службу в армии и высокий занимаемый пост, И. А. Клюсс сам не обрел такого важного качества, как неукоснительное выполнение требований воинских уставов и указаний вышестоящих начальников.