– Поняла, – беспомощно выдавила Джейн.

– Он еще и в рот тебе его засунет, – самодовольно ухмыльнулась Колючка.

Задира провалялся в постели ровно неделю, прежде чем к нему вернулось сознание. Более-менее. В моменты упадка сил он лежал неподвижно, из груди его с трудом вылетали хриплые и мучительные вздохи. Иногда плакал. Порой из него выливались обрывки бессмысленной глоссолалии.

– Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей, – вещал полукровка. – «Лаки Страйк» – гарантия качества.

Каждую ночь Джейн дожидалась, пока другие уснут, и заползала в стену общаться с украденным гримуаром. Когда чтение приводило ее в состояние транса, складывавшегося поровну из восторга и изнеможения, на периферии сознания прорезался голос дракона. Дракон говорил ей, что он такой же пленник, как и она. Он говорил, что их судьбы связаны и они обретут свободу, когда улетят отсюда. Он рассказывал о бесконечных горных цепях с ледяными озерами, о южных архипелагах, извивающихся, как ящерицы, и высоких орлиных гнездах среди осенних звезд. Джейн сидела в убежище и внимала, внимала, возвращаясь обратно, только когда совсем уже одолевала сонливость и она могла задремать и пропустить утреннюю перекличку. Ей было не важно – реален голос дракона или это ее собственная фантазия вышла из берегов. Все равно. Она была одержима.

Каждый раз, выбираясь из тайника, Джейн вздрагивала от ужаса. На время, проведенное с гримуаром, окружающая действительность как бы переставала существовать, а при виде Задиры все резко становилось на места. Вообще полукровка казался здесь существом инородным. Весь в бинтах, с лицом, скользким и блестящим от пота, больше всего он напоминал насекомое в стадии превращения из личинки во взрослую особь. Гной, пропитавший края его повязок, чуть светился, подобно лесным гнилушкам, и сам больной испускал странный запах.

Чувство вины буквально переполняло Джейн. Ведь ей следовало заботиться о нем, вытирать пот, менять бинты, делать все возможное для облегчения боли. Но полукровка внушал ей такое отвращение, какого она не испытывала ни к демонам-иностранцам, трудившимся в зоне «А» резчиками по дереву, ни к рабочим сборочного цеха, имевшим славу каннибалов и копрофагов. Ей даже недоставало воли к нему приблизиться.

Как-то вечером дети пришли с работы и обнаружили Задиру в полном сознании. Он ждал их, привалившись к спинке кровати.

– Что это вы так рано? – Лицо его скорчилось в гримасе, под которой, по-видимому, подразумевалась улыбка. – В ваши годы мы вкалывали полный рабочий день. Ох уж эта нынешняя молодежь, прямо не знаю, что из вас выйдет.

Кабальные робко сгрудились у дверей.

– Проходите, нечего пятиться. Что, уже и не узнаёте?

Дети неохотно приблизились.

– Ну? Как все прошло? Благг мертвый?

Никто не ответил.

– Не сработало? – спросил Задира с тревогой.

Тряпочка прочистила горло.

– Мы еще не пробовали.

– Мокрощелки! – Лицо Задиры стало похоже на светящийся колдовской гриб из лесной чащи. Повязки, которые давно уже не меняли, затвердели как камень. Глаза его почти закатились, но он с усилием приподнял веки. – Почему?

– Тряпочка сказала… – начал Ходуля.

– …что надо подождать тебя, – торопливо подхватила Джейн. Хульдра наградила ее многозначительным взглядом, лучше всяких слов говорившим: не надейся, этим ты себя не спасешь. Хвост ее мотнулся из стороны в сторону. – Чтобы сделать все правильно.

– Тогда ладно. – Задира, не отличаясь особой тонкостью, не почувствовал и тени конфликта. – Все не так плохо, как я ожидал. – Он кивнул Ходуле. – Ты понял? Мы заботимся о тебе, старик.

Обалдевший от счастья перевертыш стал яростно трясти головой в наивной убежденности в том, что друг его защитит. Видя эту идиотическую уверенность, Джейн призналась себе самой, что она в этот план не верит. Они дети, и план их детский. И вся их примитивная ворожба не сможет свалить взрослого. К тому же заводское правление наверняка обеспечивает защиту от таких посягательств как часть социального пакета: иначе надзиратели мерли бы каждый день. Благг, скорее всего, даже ничего не заметит. На Джейн навалилось оцепенение.

– Давайте свечу, сделаем все сейчас, – велел Задира. – Эй, корова! – поторопил он Тряпочку, недостаточно быстро отреагировавшую на его указания. – Шевели задницей!

Юная хульдра с ворчанием подчинилась. Воткнув свечу в щель между половицами, она немного помедлила – ровно столько, чтобы всем стало ясно: полукровка слишком слаб и не зажжет огонь при помощи колдовства, – затем демонстративно чиркнула спичкой.

– Где?

Почесучка робко протянула тряпичное создание. Задира провел большим пальцем по животу куклы, нащупал острые кончики обрезков ногтей и протянул куклу Ходуле.

– Ты сделаешь это.

Перевертыш машинально посмотрел на Тряпочку, ожидая ее одобрения.

Хульдра, поджав губы, кивнула.

– Тсс, – прицыкнул Задира.

Все замерли. Снаружи, за стенами, стоял многослойный шум от работающих в цехах механизмов. Прямо под ногами на пределе слышимости методично поскрипывало кресло-качалка. Благг насвистывал «Песенку короля эльфов», меняя темп и ритм в такт раскачиванию.

– Давай! – прошептал Задира.

Ходуля сунул куклу в огонь.

Пламя лизнуло бок из старых колготок, нейлон стал черным и пошел пузырями. Воздух наполнился страшной вонью. С негромким треском занялась набивка из ваты. Ходуля, испуганно вскрикнув, уронил куклу.

Как только огонь добрался до обрезков ногтей, у Джейн во рту онемело. Она ахнула. Язык, казалось, распух и саднил от боли, словно по нему хлестнули жгучей крапивой. Ну конечно! Там же остались следы ее слюны. На нее действовал побочный эффект проклятия.

Может, в конце концов они и сумели бы одолеть Благга.

Почесучка начала всхлипывать. Задира не обратил на нее внимания. Адская злоба полыхала в его глазах, он сидел столбиком у себя в кровати, стиснув кулаки и запрокинув голову.

– Да! – крикнул он. – Да! Сдохни, черт тебя дери, сдохни же!

И пока Малявка и Крошка Дик судорожно сбивали пламя, не давая огню распространиться по всему помещению, полукровка разразился победным хохотом…

– Что вы там затеяли, сопляки?! – Благг стучал в потолок своей комнаты. – Клянусь Матерью, я сейчас поднимусь и отхожу всех ремнем!

Мгновенно воцарилась тишина.

Снизу вверх по ступеням застучали тяжелые шаги, сопровождаемые легкими хлопками ремня по бедру надзирателя.

Задира впал в ступор. Кабальные дети, все как один, повернулись к Тряпочке. Хульдра вскинула руку и скомандовала:

– Всем под одеяла! Быстро!

Дети бросились к своим кроватям, в смешной надежде избежать наказания, и Джейн бежала вместе со всеми. Она успела заметить довольную ухмылку, игравшую на губах Колючки.

Главной теперь стала Тряпочка.

Все винили ее. Сразу после неудачного покушения Джейн свалилась с температурой. Ходуля на три дня погрузился в молчание. У Почесучки лицо и руки покрылись сыпью, и она тоже замкнулась в себе, но, поскольку и то и другое не сильно отличалось от ее обычного состояния, на это мало кто обратил внимание. Зато всем стало очевидно, что заклятие было весьма могущественным, и требовалось объяснение, почему оно не повредило Благгу.

Тряпочка заявила, и Колючка с ней во всеуслышание согласилась, что в каптерке Благга у подменыша сдали нервы и она выскочила оттуда с пустыми руками. Джейн, на тот момент слишком ослабленная, не сумела толком постоять за себя, а мальчик-тень настолько был озадачен самим фактом конфликта, что от него и вовсе не было проку.

За нее мог бы заступиться Задира. Он в тот вечер собственными пальцами нащупал в кукле обрезки ногтей. Но полукровка хранил безмолвие. После мгновения триумфа с ним приключился рецидив болезни, и Задира впал в смертную тоску. В общем, Джейн осталась одна-одинешенька.

В довершение всего Благг таки осчастливил ее назначением на новую должность, и общее отчуждение стало еще заметнее.