«Какое мне дело, что будет с тобой? Она мучает меня. Она слишком много весит. Она ест живых мышей. Она специально слишком коротко обрезает ногти на ногах. Она курит сигареты без фильтра, пьет сивушное масло и сует в рот горящую спичку, специально чтобы обжечь язык. И туфли у нее слишком тесные».

– Что-то непохоже, чтобы она проделывала это с тобой. Скорее, она себя мучает.

«Ты разве никогда не слышала о грехотерпцах?»

Джейн помотала головой.

«Тсс! Она идет».

Пег скорым шагом вошла в комнату, набросила тряпку на бутылку с гомункулусом и тяжело плюхнулась в роскошное кресло.

– Деньги вперед.

Джейн достала из сумочки горсть серебряных лунных долларов и единственный золотой цехин с изображением улыбающегося солнца. Пег отщелкнула цехин обратно длинным фиолетовым ногтем и убрала в карман остальное.

– Итак, в чем дело? Залетела, да? – Она прищурилась. – Нет? Тогда с парнем поссорилась.

Джейн кивнула.

– Тебе чего, зелье или колдовство? Зелье – оно вернее, но колдовство действует на расстоянии. И если пользоваться ядом, то неплохо бы, чтобы у тебя с суженым отношения были хорошие.

– Мне просто надо узнать о противозачаточных средствах.

– Прекрасно. – Пег затушила сигарету в пепельнице и тут же щелкнула зажигалкой, чтобы прикурить новую. – Ну, контроль над зачатием – это просто. Правило первое: это не работает.

– Что?

– Неоднозначно. Не важно, насколько ты осторожна: каждый раз, играя с мальчиками в «спрячь колбаску», ты рискуешь оказаться в итоге с полным брюхом последствий.

– Но…

– На противозачаточные заклятия никогда нельзя полагаться целиком. Потому что их сила исходит от Матери, а Мать хочет детей. В любых чарах существует лазейка, каждый амулет имеет изъян. В конечном итоге контрацепция только средство вовлечь тебя в ее игру.

– Вы хотите сказать, что рано или поздно она меня подведет?

– Я этого не говорила. Для большинства она работает достаточно хорошо, чтобы и остальные рискнули попробовать. Но соотношение вероятностей всегда оставляет желать лучшего. Гарантий не существует.

– Я все равно хочу научиться.

– Разумеется, хочешь. Возраст. – Пег вытолкнула себя из кресла. Она извлекла из аптечного шкафчика черный резиновый предмет и ткнула им в сторону Джейн. – Это точная модель эрегированного члена. К сожалению, не в масштабе. – Джейн робко взяла его, а колдунья бросила ей на колени пакетик из фольги. – А это презерватив. Который вы, малыши, называете гондоном.

Может, Пег была и грубовата, но дело свое знала основательно. Джейн несколько часов слушала про презервативы, пилюли и противозачаточные гели. Она узнала, как построить на окне алтарь и сколько голубей надо каждый месяц приносить в жертву. Выучила семь тайных имен Госпожи Луны, усвоила, куда вставлять противозачаточный колпачок и каковы медицинские последствия перевязывания труб. Наконец Пег выдала ей маленькую каменную фигурку и сказала:

– Это двуликая ипостась Богини.

Джейн повертела фигурку в руке. Та имела два переда.

– С одной стороны она беременна, с другой – нет.

– Именно. Этот инструмент особенно полезен тем, что может использоваться для усиления плодовитости.

Она научила Джейн стихотворному заклинанию и сопутствующим ему жестам, затем критически наблюдала, как Джейн, благодарная, что гомункулус больше ее не видит, пела и танцевала на месте на тесном пятачке посредине комнаты.

Так звучала регулирующая месячный цикл мантра. Фигурку следовало повернуть два, три или пять раз, в зависимости от количества дней, прошедших с начала месячных. Когда фигурка оказывалась девичьей стороной кверху, можно было делать что хочешь. Когда она поворачивалась материнской стороной, следовало хранить целомудрие. Этот способ надежен, заверила ее Пег, до тех пор, пока не ошибаешься в счете, не забываешь повторять мантру каждое утро без исключений и никогда не напиваешься и не обдалбываешься до такой степени, чтобы забыть, какой стороной она сегодня лежит.

– Теперь все, – сказала наконец ведьма. – Наверное, как у всех девчонок, каких я знаю, голова у тебя полна чепухи, а на языке вертится куча идиотских вопросов?

– Я хочу понять… ну, это скорее из области колдовства, нежели контрацепции… – Джейн покраснела. – Но я хочу знать, когда я соприкоснусь с моей женской мудростью?

– Женской мудростью? Не знаю такого зверя. – Пег прикурила свежую сигарету.

– В школе нас учили, что все поделено между мужским и женским началами. Нам говорили, что действие проистекает из мужского начала, а мудрость от женского. Говорили, что поэтому девушек не пускают в политику.

Пег фыркнула.

– До чего же типично мужское высказывание! Все это полное дерьмо, барышня. То, что у тебя между ног манда, ничего особенного тебе не прибавляет. Это очень милая штучка, и, если хорошо с ней обращаться, она станет тебе хорошим другом. Но источником мудрости?.. Ба! Ее запросы просты и немногочисленны. Ты учишься этим, – она коснулась лба Джейн, – и этим, – она притронулась к ее сердцу. – У мальчиков тоже есть сердце и голова, знаешь ли. Не то чтобы они ими умели пользоваться…

– Спасибо, – смущенно сказала Джейн. – Спасибо вам большое.

– Вопросов не осталось?

– Нет, – ответила Джейн. – Хотя – да. Да, еще вопрос, всего один. Мне хотелось бы узнать про эту штуку в бутылке.

Глаза у Пег потемнели, и она улыбнулась.

– Когда-то он был моим любовником. Но потом усох. – Она протянула руку и сдернула с бутылки тряпку. – Ты должен присутствовать при этом, ненаглядный. В конце концов, это же твоя история.

Бесстрастный взгляд гомункулуса ничего не выражал.

– Когда мы только познакомились, это был здоровенный бородатый желтозубый великан. Огромный как гора, плечи оттуда вот дотуда. Как же он был великолепен! Даже его недостатки были большими недостатками. Подмышки у него пахли так, что и козел бы задохнулся. Пердел он, что гром гремел. И трахал все, что шевелится.

Ухаживание наше было грубым, но мне нравилось, и, когда я ловила его охаживающим какую-нибудь фифочку или цацу, я молотила ее в кровь, а он смеялся и дрыгал лапками. У нас вечно не было мебели, потому что я разбивала ее об его тупую башку. А, да разве нас это волновало? Мы были молоды и влюблены.

Но однажды вечером за ним пришли тилвит-теги. Я забыла из-за чего – вроде бы он съел чью-то собаку. Должно быть, какой-то шишки, раз теги вмешались. Мы жили в однокомнатной квартирке над баром, и окно было забрано решеткой от грабителей. Все руки не доходили ее оторвать. Ему ничего не оставалось, кроме как спрятаться в чулане.

Тилвит-тегов явилось двое: глаза дикие, блестят, оба поджарые, будто гончие. Скулами можно хлеб резать. Один из них поднял голову и принюхался.

«Он здесь, – говорит. – Я его чую».

«Конечно чуете, – говорю и показываю на смятую постель. – Мы месяц белье не меняли».

«Тот запах сильнее», – говорит он.

«Тогда вы не его чуете», – говорю я и делаю ему глазки.

Они переглянулись, и один из них усмехнулся.

«Пытаешься нас подкупить своим телом?» – говорит второй.

А я глянула ему в глаза и говорю: «Уж денег-то я вам точно не дам!»

В итоге я по полной программе ублажила их обоих на нашей смятой постели, а она еще воняла запахом их жертвы. Эти теги жуткие взяточники.

Пег ухмыльнулась.

– У тебя такой вид, милочка, будто ты проглотила недозрелый лимон. Но уверяю тебя, они были рады меня поиметь. Я далеко не такая уродина, какой тебе представляюсь.