Он поднялся на ноги. Спотыкаясь, прошел по коридору к их комнате, моля Бога, чтобы они спали, надеясь, что разразившаяся трагедия не потревожила детей, и убийца не понял, что помимо женщины, которую он убил, в доме еще есть две маленькие девочки.

Он чуть не споткнулся об Эмили, лежавшую в дверях спальни.

Он попятился, попятился…

И закричал.

…Внезапно наступившую тишину в кабинете Фрэнка взорвал телефонный звонок. Фрэнк тут же поднял трубку.

— Алло? — произнес он. — Да, Синтия. — Он посмотрел на меня. — Это тебя, Мэтт.

Звонила Бетти Парчейз, бывшая жена Джейми. Она сообщила, что ее только что посетил детектив Юренберг из полицейского управления Калузы, и спросила, не смогу ли я сейчас же приехать к ней.

Последний раз я разговаривал с Бетти в январе, когда угрожал ей раздельной продажей, а она посоветовала мне убираться ко всем чертям. Сейчас она казалась более сердечной, ведя меня внутрь огромного здания, которое когда-то делила с Джейми. Я, конечно, был знаком с нею, иногда встречался то тут, то там в городе на вечеринках: невозможно жить в таком городке, как Калуза, без того, чтобы рано или поздно не перезнакомиться со всем населением. На ней был элегантный брючный костюм серого цвета, в вырезе пиджака виднелась коньячного цвета блузка. Черные волосы были коротко подстрижены. Глаза темно-карие. Некрасивой женщиной ее назвать нельзя было, но миловидное лицо портило жесткое натянутое выражение, в котором читался характер переменчивый и опасный. У нее была размашистая мужская походка — я вдруг вспомнил, что Джейми первые тринадцать лет их брака жаловался на ее фригидность. Она предложила мне стул на веранде, а сама уселась напротив. Позади нее на белом песчаном пляже шумел прибой. Дом и земля, на которой он стоял, являлись частью соглашения при разводе. Остальную часть, по словам Джейми, составляли двести тысяч долларов наличными и тридцать тысяч в год алиментов.

Она предложила мне выпить. Я отказался: было всего одиннадцать тридцать утра. Она спросила, не хочу ли я кофе, холодного чая. Я снова отказался. Тогда, без всяких околичностей, она сказала:

— Я хочу знать, что Джейми рассказал полиции.

— Насчет чего?

— Обо мне.

— Только то, что вы когда-то были женаты.

— Тогда почему они приходят сюда и задают всякие вопросы? Может быть, Джейми сказал им, что я имею отношение к этому делу?

— Нет, этого он не говорил.

— Не верю.

— Тебе следовало ожидать визита полиции, — заметил я. — Навестить бывшую жену — дело обычное при расследовании…

— Нет, это не было обычным, не говори мне, что так делается обычно, — резко возразила она, встала и начала расхаживать взад-вперед.

— Бетти, — сказал я. — По телефону ты сказала мне, что хочешь поговорить с адвокатом Джейми. Что ж, вот я здесь. Я уже сказал тебе, что Джейми даже и намека не…

— Тогда почему они думают, что это могла сделать я?

— Так и было сказано?

— Нет, они просто интересовались, где я была прошлой ночью.

— И что ты им ответила?

— Что я была дома.

— Тогда о чем же беспокоиться?

— Они хотели знать, была ли я одна. Я ответила, что сидела дома одна и смотрела телевизор. У меня нет мужа, мне сорок два года, и где, черт возьми, они полагают, я провожу воскресную ночь?

— Бетти, я все-таки не понимаю, почему…

— Разве? Они хотели знать, какие именно передачи я смотрела по телевизору, не звонила ли я по телефону или кто-нибудь мне, в каком часу я легла спать и все такое. Как тебе это нравится?

— Обычные вопросы. Если ты на самом деле разговаривала с кем-нибудь по телефону…

— Ни с одной живой душой, — отрезала она. — Мой телефон теперь не так часто звонит. — Взгляд стал еще напряженнее, рот сжался. — Я одинокая женщина, проживающая в городе, битком набитом разведенными и вдовами. Когда мужчина может свободно найти себе двадцатилетнюю в баре или на пляже, он не слишком-то склонен…

— Я что хочу сказать…

— Что телефонный звонок установил бы мое алиби?

— Это ты сказала, Бетти, не я.

— Мне алиби ни к чему. Я не убивала эту шлюху.

— Ты так и заявила полиции?

— Так и сказала. Но я заметила, что они звонили соседям. Уже после того, как ушли от меня. Одна из моих соседок позвонила потом мне и сказала, что они интересовались, не видела ли она прошлой ночью у меня в доме света, стояла ли в гараже машина…

— А свет был?

— Только в комнате, где телевизор. Там окна выходят на пляж. С улицы не видно. А дверь гаража была заперта, так что никто из соседей не может сказать, была я дома или нет.

— Но ты находилась дома? Ты только что сказала мне…

— Да, дома!

— Тогда о чем беспокоиться, Бетти?

— Я не желаю быть замешанной в это грязное дело. Мне нужно поддерживать свою репутацию, а для одинокой женщины это нелегко. У меня и так непростая жизнь — Джейми лишил меня достоинства, гордости, а теперь он… утверждает…

— Ничего такого он не утверждает. Когда его допрашивали, я находился рядом, с его стороны не было ни малейшего… послушай, Бетти, чего ты хочешь?

— Хорошо, я скажу тебе. Но скажу, чего я не хочу. Я не хочу, чтобы кто-то приходил ко мне и задавал вопросы о том, где я была, обращаясь со мной как с преступницей только потому, что Джейми…

— Джейми ни о чем таком…

— Ты передай ему от меня кое-что, ладно? Передай, что если я узнаю, что он хоть слово кому-нибудь шепнул — неважно кому — о том, что я, возможно, замешана в этом деле, я привлеку его к суду, не успеет он и глазом моргнуть. Иди и передай ему мои слова.

— Поэтому ты и просила меня приехать?

— Да. Ты его адвокат. Его следует предупредить. Я не желаю, чтобы полиция совала нос в мою личную жизнь. Джейми принес мне достаточно горя, когда выставил свою проклятую интрижку напоказ всему городу, начав открыто жить с Златовлаской еще до того, как мы пришли к соглашению. Восемнадцать месяцев, сукин сын, он жил с ней в этом маленьком любовном гнездышке на Стоун-Крэб! Передай ему мои слова, Мэтт. Предупреди его…

— Я предупрежу его, но думаю, что это напрасно.

— Я сказала — передай ему мои слова!

— Передам.

— И передай ему кое-что еще. — Она сидела спиной к заливу. Солнце стояло почти в зените и заливало песок и водную гладь ослепительным светом. — Скажи ему: я рада, что с ними покончено.

— Бетти, я думаю, на самом деле ты не хочешь, чтобы я передавал ему это.

— Скажи ему, — упрямо повторила она. — Скажи этому проклятому ублюдку!

Я не был удивлен тому факту, что Юренберг посетил ее. Я пока был еще очень мало знаком с ним, но знал, что в этом деле он ничто не примет на веру — ни алиби Джейми, ни его бывшей жены. Я был уверен, что еще чуть-чуть — и он докопается и до поспешного выхода Джейми из игры, и до его встречи с Кэтрин Брене. Не сомневался я и в том, что он не примет алиби Бетти, основываясь лишь на ее словах. Если никто не видел свет в доме и никто не может положительно утверждать, что Бетти действительно находилась дома всю ночь, тогда она могла быть где угодно. А «где угодно» могло означать и Джакаранда-Драйв.

Вот о чем я думал, возвращаясь в контору. Убийства, очевидно, были совершены в состоянии исступленной ярости, а если что и было у Бетти в избытке, так это злоба. Я размышлял о том, не следует ли мне позвонить Юренбергу и передать слова, произнесенные ею: «Скажи ему: я рада, что с ними покончено». Но звонить не пришлось. Едва я вошел в контору, как Синтия сказала мне, что он сам звонил минут пять назад и сообщил, что сын Джейми — Майкл сознался в совершенных убийствах.

Официальное название полицейского участка в Калузе — Служба общественной безопасности. Об этом и говорила надпись на наружной стене здания. Справа на металлических входных дверях коричневого цвета не сразу заметишь буквы помельче: «Полицейское управление». Здание было построено из кирпича коричневого цвета различных оттенков, и его строгий архитектурный фасад портили узкие, похожие на бойницы окна. Для Калузы это обычное явление, потому что в летние месяцы здесь стоит нестерпимая жара, и широкие окна не дают ничего, кроме духоты и зноя.