– Это смешно, – сказала Пайпер, мотая головой.

– Нет, это судьба, вот что это такое, – возразила Бренна. – Задумайся хоть на минутку. Ты буквально споткнулась о дневники, которых двести лет никто не видел, обнаружила то, что фактически является практическим пособием для чертовок, и потом бам! Как гром среди ясного неба, в твою жизнь внезапно возвращается Мик Мэллой – единственный мужчина, которого ты по-настоящему хотела, мужчина, которого ты никогда не могла забыть.

– Мужчина, который унизил меня, – с пародийным энтузиазмом подхватила Пайпер. – Мужчина, который один раз увидел меня голой и сбежал, как будто в дом пустили газы.

– Но…

– Мик не имеет никакого отношения к дневникам. Два эти события даже отдаленно не связаны. – Пайпер встала с дивана и потянулась за чашкой Бренны. – Хочешь еще…

– Хватит кофе! Хватит делать вид, будто ты не понимаешь, о чем я говорю! – Бренна сжала запястье Пайпер. – Пожалуйста, – уже мягче проговорила она. – Прости за назойливость, но я думаю, что вселенная пытается тебе что-то сказать. Тебе стоит прислушаться.

Пайпер замерла. Она всмотрелась в искреннее лицо подруги. Возможно, открытие дневников и новая встреча с Миком спустя десять лет как-то и связаны, но то, что предлагала Бренна, было безумием.

Записи Офелии Харрингтон не самоучитель. Это ценное, полученное из первых рук жизнеописание женщины из другой эпохи, – женщины, у которой с Пайпер не было ничего общего.

Офелия была блистательной куртизанкой. Пайпер – унылым смотрителем музея. Двух настолько разных женщин еще поискать!

– Сядь. Просто сядь и послушай.

Бренна потянула Пайпер за руку.

Та протестующе застонала, но плюхнулась на диванные подушки.

– Итак. Посмотрим на дело объективно. – Бренна снова полистала первый том и остановила на Пайпер пристальный взгляд. – Офелия оказалась в незавидной ситуации. Она должна была выйти за мужчину, которого не любила. Должна была одеваться определенным образом, а также думать, говорить и вести себя в пределах строго очерченных рамок. Она чувствовала себя загнанной в угол. Она хотела для себя чего-то большего и лучшего.

Пайпер подняла бровь.

– Намекаешь, что я похожа на Офелию?

– Не совсем, – сказала Бренна, внезапно посерьезнев. – На Офелию ограничения накладывало общество. Они происходили извне. А ты…

– А что я?

– Конечно, без родителей не обошлось, но по большей части ты сама себя ограничиваешь, Пайпер. Ты всегда сама себя сдерживаешь.

Пайпер почувствовала, что у нее отвисает челюсть. Бренна никогда раньше с ней так не разговаривала. Конечно, за долгие годы их дружбы она намекала на что-то в этом духе, но всегда казалось, что она с уважением относится к решениям, которые Пайпер принимает в жизни. А иначе было бы просто нечестно. Бренна – шикарная женщина. Мужчины штабелями падают к ее ногам. Пайпер же… обычная. Мужчины не знают, что она существует.

– Это жестоко, – сказала Пайпер, скрещивая на груди руки в защитной позе.

– Милая, это только половина. – Голос Бренны стал мягче. Она протянула руку и погладила Пайпер по плечу. – Я давно тебя знаю, и вот что самое печальное: ты понятия не имеешь, что тебя ждет и что ты упускаешь, потому что тебе слишком страшно попробовать и узнать.

Пайпер почувствовала, что у нее вспыхнули щеки.

– Прошу прощения?

– Ты прячешься, Пайпер. Ты не хочешь, чтобы мужчина видел, какая ты милая. Ты не предпринимаешь усилий, чтобы выставить свою красоту напоказ.

Это рассмешило Пайпер.

– Напоказ? Я что, древняя перуанская свадебная ваза? «Кадиллак Севиль»?

Бренна с очень серьезным видом покачала головой.

– Ты прячешься за своим невероятно большим мозгом, Пайпер. И всегда пряталась. Твой интеллект – это твоя броня. А твой стиль в одежде и обуви, откровенно говоря, убивает последние шансы. С таким же успехом можно надеть рубашку-штендер со словами: «ПРОХОДИТЕ МИМО – ТУТ НЕ НА ЧТО СМОТРЕТЬ».

Пайпер насупилась.

– У меня нормальная обувь. Она поддерживает свод стопы в естественном положении.

Бренна не поддалась на провокацию. Вместо этого она обвела Пайпер взглядом с головы до ног.

– А платье, что сейчас на тебе? На грудь так и просится надпись: «ЮКОНСКОЕ ЗОЛОТО»[15].

– Неужели? – Пайпер еще крепче обхватила себя руками. – Что ж, по крайней мере я могу спокойно спать по ночам, зная, что ее не сшила за нищенскую зарплату в каком-нибудь потогонном бангладешском цеху умирающая с голоду бабушка.

Бренна смерила Пайпер сердитым взглядом.

– Можно быть сознательным гражданином и при этом хорошо одеваться.

Пайпер не ответила. Этот спор был бесполезным.

Бренна вздохнула.

– Так вот, Пайпер. Судя по тому, что я почерпнула из первого тома, у Офелии был наставник – женщина, на помощь которой она полагалась в достижении желаемого.

– Лебедь.

– Да. Она была успешной куртизанкой и жила в мире, куда стремилась Офелия. Лебедь была элегантной, независимой, красивой и, насколько я могу судить, чертовски умной. – Бренна похлопала по скопированным страницам у себя на коленях.

– К чему ты клонишь?

Подруга приподняла подбородок и мягко улыбнулась.

– Не хочу быть грубой.

– Слишком поздно, – огрызнулась Пайпер.

– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, милая, – сказала Бренна. – А ты таковой не являешься.

Все. С нее достаточно.

– Уходи, – сказала Пайпер, вскакивая с дивана.

Она бросилась в спальню и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Пайпер повалилась ничком на покрывало и гневно застонала. Кем себя возомнила Бренна? И она еще считала ее своей подругой! Но разве друзья умышленно причиняют такую боль? Бренна не имела права заставлять ее смотреть в лицо правде о своей жизни. Это ее жизнь! Она вольна тратить ее, на что пожелает: на отрицание, страх, игру в прятки или на… картофельные мешки!

Или вообще ни на что.

Раздался стук в дверь.

– Уходи! – простонала Пайпер, не поднимаясь.

– Я просто хочу кое-что тебе почитать.

– Нет. – Пайпер подняла голову. – Оставь меня в покое! Я не хочу быть подопытным кроликом!

– Цитата из второго тома, – сказала Бренна.

– Что бы это ни было, я уже миллион раз читала. А теперь уйди!

– Но прислушалась ли ты к этому? Понимаешь ли, что тебе говорит Офелия?

– Она ничего мне не говорит! – завопила Пайпер. – Она умерла!

– Ладно. Но когда эта девушка была живой, она была живой.

Пайпер схватила с ночного столика платок и высморкалась. Похоже, Бренна приняла этот акт личной гигиены за сигнал, ибо в следующую минуту она начала читать:

Я дерзко ступала в своей новой плоти, рожденной порочными уроками Сударя, и каждое мое движение пленило мужчин вокруг меня. Я ощущала свою чувственную обнаженность в открытом платье, а сила воздействия моего смеха, моей улыбки, того, как изящно я проводила пальцами по шее, опьяняла меня!

Пайпер зажмурилась.

– О, ради всего святого, – пробормотала она.

Бренна продолжала:

Я стала хозяйкой каждого дюйма своей плоти, овладела всем своим телом, умом и душой. Теперь мне была замечательно знакома каждая клеточка моей кожи. Стены, окружавшие мои самые потаенные мысли, пали под натиском бури; я познала свою темную сторону и не стыдилась ее. Я не была в ответе ни перед кем и ни перед чем, кроме собственных грез, желаний и безумных фантазий.

Пайпер встала. Шмыгнула носом. Сделала несколько шагов к закрытой двери спальни.

Я почти не помнила девушку, которая в страхе пряталась ото всех и от всего. Теперь я была зодчим собственной судьбы, и здание, которое я возведу, будет ослепительно красивым. У Ласточки появились крылья. Бедной, наивной, беспомощной Офелии Харрингтон больше не существовало.