Наконец они вышли в просторный зал с колоннами, упиравшимися в высокий – выше Ямы, – потолок. По стенам то и дело пробегали желтые вспышки. Они извивались /под прямыми углами/, будто длинные скользкие черви, перетекали одна в другую, образуя схематичные изображения электронных схем. На потолке плясали голографические огни, которые давали не столько света, сколь скрывали люминесцентные светильники. Тем не менее, их явно не хватало, чтобы разогнать тени по дальним углам; холодный полумрак являлся частью декора в той же мере, что и колонны, червяки-схемы на стенах и голографические огни под потолком.

Водитель микроавтобуса остановился и с явным раздражением покосился на Тарана.

Владелец Подворья замедлил темп, однако продолжал шагать вперед. Несмотря на то, в какой шок повергло его увиденное в Гильдии, Хэнк напустил на себя вид заведомо недовольного ревизора, которому уже не терпелось составить парочку актов.

В центре зала стояли пятеро мужчин, одетых по местной моде в неизменное черное. Все были бледнокожи, как водитель. На худых лицах, обтянутых белой, как бумага, и столь же тонкой кожей, выделялись только глаза. Трое носили такие же очки, как водитель. Глаза же двух остальных горели внутренним огнем, точь-в-точь вытянутые из жаровни угли, и, казалось, жили какой-то собственной жизнью.

Одежда не поражала изысками моды, – костюмы, а то и рабочие комбинезоны с блестящими от машинного масла рукавами. Отчего-то Тарана это сперва озадачило, но затем он решил, что в Гильдии Оружейников вовсе не обязательно облачаться в балахоны из черного шелка, расшитые фосфоресцирующими в темноте алгоритмами.

Один бледнокожий стоял в центре, четверо остальных образовывали своего рода фланги. Однако, Хэнк и без этого бы догадался, кто тут самый главный. Оружейник не выделялся ни ростом, ни шириной тщедушных плеч (в Гильдии, судя по всему, определяющим достоинством являлась вовсе не внешность). Лицо было таким же костистым и вытянутым, как и у остальных. И, что интересно, биологический возраст оставлял лишь догадки. А это уже начинало действовать на нервы…

Таран слыхал немало историй о нравах Запретного Города. Оружейники, похоже, принимали этот фольклор в качестве прямой инструкции. В частности, утверждалось, что синтетические наркотики были здесь в большем ходу, нежели белковая пища. Это, конечно, было явным преувеличением, – ничто не заменит прожаренную на углях отбивную из клонированной свинины. Но в то же время, киберпространство и психотропные средства всегда шли рука об руку. Здесь же, в самом сердце Гильдии, Хэнк смотрел на гладкие лица без каких-либо морщин, раздражений и даже щетины, сознавая, что фольклор Мегаполиса утаил немало секретов.

Мужчина, стоявший в центре, был одет в черный костюм строгого покроя с широкими, по нынешней моде, рукавами. За правым ухом пульсировал какой-то диод зеленого цвета (вероятно, заглушка шунтированного гнезда). Но внимание привлекало вовсе не это.

Оружейник был без очков. Глаза его, казалось, принадлежали совершенно разным людям – они не соответствовали друг другу ни по цвету, ни даже по размеру. Один был серым, словно штормящее море, другой – воронова крыла. Еще они время от времени глядели в различные стороны, что совсем уж выходило за рамки. Создавалось впечатление, будто, помимо самого Оружейника, визитеров рассматривал еще и невидимый кукловод. Он сидел у своего монитора и крутил джойстиком…

Но даже странные глаза были признаком второстепенным. Хэнк не столько увидел, сколько почувствовал. От худого субъекта в черном костюме исходила столь интенсивная аура, что, казалось, ею был заполнен весь зал. Даже Курт – непобедимый «волчонок», – наверняка терялся бы на этом фоне. А впрочем, его энергия была совсем иная. От Оружейника же исходила аура власти и зловещей силы, которая поступала из других источников – хотят они того, или нет – тогда как Волк вырабатывал силу сам по себе. Таран никогда не ощущал подобного, и теперь ежился от ментального холода.

Вот Оружейник повернул голову, и взгляд Тарана выхватил из полумрака два черных провода. Они начинались то ли на затылке бледного субъекта, то ли на шее, чтобы уйти куда-то за воротник. Не исключено, – решил Хэнк, – что там находился какой-нибудь мощный передатчик. Благодаря ему Оружейник мог не только общаться со своим «кукловодом» – использовать далеко не второстепенную в Гильдии фигуру в качестве «батарейки» было бы чересчур расточительно – но и, вероятно, круглосуточно ощущать себя в качестве автономной частички Сети. Это было трудновыполнимо, однако вполне возможно (как правило, в лабораторных условиях, потому как стоило баснословных денег). Хэнк с удрученным негодованием представил, как Оружейник черпает информацию из киберпространства в этот самый момент, пребывая в обоих реальностях одновременно.

Кошмар экзаменатора.

Хозяин Подворья сам не заметил, как начал именовать этого субъекта про себя Хамелеоном. В Клоповнике его, без сомнения, наградили бы каким-то прозвищем поплоше.

Будто прочитав мысли гостя, Оружейник открыл рот:

– Приветствуем вас, господа. – Голос оказался на редкость противным, густым, липким и скрежещущим, точь-в-точь смазанные маслом шестеренки. Казалось, в горле Хамелеона обустроилась очередная машинка. – Надеемся, путешествие было комфортным?..

Таран нахмурился, затем косо взглянул на помощников.

Те пожали плечами: мол, мы же тебя, шеф, предупреждали… Теперь расхлебывай сам.

– Разумеется, – кивнул Хэнк. – А у вас тут… любопытно.

– Верно. Так все говорят, когда впервые попадают в эту скромную обитель. – Оружейник не слишком убедительно изобразил улыбку. – Мы очень рады, что вам она пришлась по вкусу.

Хэнк хотел было брякнуть, что был бы рад вовек ее не видеть, передумав в самый последний момент. Особо его насторожила фраза про «первый раз», подразумевавшая, как ни крути, все последующие разы. Но упоминать об этом тоже не стоило. Таран успел решить, что с радостью предпочтет забыть о своей идее, вместо того, чтобы посетить «скромную обитель» еще хотя бы раз. Наплевать на любые затеи.

Однако, необходимость юлить и скрывать свои мысли несколько смущала прямолинейный ум.

– Может, покончим с любезностями, и перейдем непосредственно к делу?!. – раздраженно ответил он. – У нас, знаете ли, еще немало дел. Каково ваше слово? Согласны?..

Хамелеон вновь скривил губы. Глаза прищурились. Серый – с небольшим опозданием. Оружейнику не требовалось ни глядеть на свою свиту, ни что-либо произносить. Его мысли были понятны без слов: хамье из Клоповника, ожидать чего-то иного попросту глупо. Впрочем, кто-то, скрывавшийся за кулисами сцены, наверняка получил это послание. О контрагентах аборигены были не особо высокого мнения.

Но Таран на это плевал.

Он всегда был патриотом Клоповника.

– Как пожелаете. Наше имя – Гильд-Мастер Фэннингтон. Вас зовут Хэнком по прозвищу «Таран». Ваши товарищи представились в свой предыдущий визит как Нож и Топор. Все правильно?..

Хэнк кивнул. Гильд-Мастер говорил о себе во множественном числе, будто о королевском величестве. Это, с другой стороны, лишь подтверждало некоторые догадки Тарана.

– Мы изучили ваше предложение. – Оружейник пожал тощими плечами. – Не сомневайтесь, оно нас сразу же заинтересовало. Только сперва мы хотели бы уточнить пару моментов. – Хамелеон помолчал; Хэнк достойно выдержал паузу. – Насколько мы все поняли, вы желаете использовать одно из наших… изделий в каких-то соревнованиях, не санкционированных властями, и потому проводимых подпольно?..

– Гладиаторские бои, – озадаченно брякнул Таран.

– Как в Древнем Риме?.. – Гильд-Мастер заинтересованно повел головой. – В таком случае, не поймите нас превратно, эти бои должны иметь в качестве основы оружие и физическую силу. Верно?

– Разумеется, тресни моя селезенка, – проворчал Хэнк. – Это не шахматный клуб – парни делают друг другу больно. Они погружаются в Яму, как в Колизей, и пытаются вытрясти друг из друга душу.