— Старая уловка. Там ничего нет!
— Я говорю — есть! У меня глаз острее, верь мне, пока я жив! Ты только глянь!
Отводя рукой готовый обрушиться на него меч, он вскочил на колени. Славянин действительно смотрел в другую сторону, и Гаральд, поверив, обернулся.
Этого движения оказалось достаточно, чтобы гусляр вскочил на ноги и отступил на безопасное расстояние. Поздно распознав его уловку, рыцарь выругался.
— Ты обманул меня, подлый язычник! — рявкнул он, опять кидаясь на него.™ Но погоди, я тебя еще достану! Не будь я Гаральд Мак-Хаген!
— Сам ты хорош. — Буян косился на него одним глазом. — Кидаться из-за спины на безоружного — это не по-рыцарски!
— Если твой враг — рыцарь и человек благородного происхождения — это так, но ты простолюдин и колдун.
— А что — колдун уже не человек?
— Нет, ибо продал душу дьяволу! Сатана хитер! Кто знает, кем он тебе являлся!
«Чистомыслом», — мог бы ответить Буян, но не стал спорить дальше.
— Мы еще успеем все выяснить, — отмахнулся он, — тем более что я тебя не обманул. Погляди, там и правда что-то есть!
Он указывал все на тот же склон, но, видя, что рыцарь ему не верит, полез туда, цепляясь за сухую траву и кусты. Думая, что он решил бежать, Гаральд устремился за ним.
В это время из-за поворота показались два всадника. Мечислав, выглядывая гусляра и рыцаря, скоро заметил их на склоне и крикнул:
— Куда это вы собрались?
Услышав голос юноши, Гаральд тихо выругался — вовремя явились, чтобы помешать ему! — но Буян отозвался со всегдашней своей жизнерадостностью:
— Я кое-что обнаружил. С вашей стороны не видать! Подъезжайте к воде. — И он махнул рукой.
Торопящийся за ним рыцарь остановился, и гусляр ушел один далеко вперед. Следя за ним настороженным взглядом, Гаральд вдруг высоко, почти на вершине, увидел то, к чему поднимался Буян. От удивления он протер глаза и, забыв про все, бросился догонять колдуна.
Склон становился все круче и круче, словно кто-то не хотел, чтобы с этой стороны к нему могли подобраться. Немного ниже вершины на стене была выбита ровная площадка с отвесными стенами. На ней — установлены два столба, обмотанные цепями. Их блеск и разглядел Буян,
Когда рыцарь подоспел, ловкий славянин уже взбирался на площадку. Неповоротливый в нагревшихся на солнце доспехах, Гаральд отстал, и гусляр протянул ему руку, помогая влезть. Увидев этот жест, рыцарь гордо отклонил предложенную помощь и взобрался сам.
Между двумя столбами, на камнях, лежала девушка.
Буян присел около нее на землю, нащупывая биение жилки на тонкой руке. Гаральд молча подошел и опустился на колени рядом.
Кроме браслетов на щиколотках и запястьях и полоски ткани на бедрах, на девушке ничего не было. Талию ее охватывало два обруча, каждый из которых соединялся с цепями на столбах. Когда гусляр перевернул ее, открывая лицо и отбросив со лба длинные пушистые, черные как смоль волосы, открылось совсем юное лицо — не более шестнадцати лет. Тонкую шею охватывало ожерелье, на лбу поблескивала диадема. Девушка была без сознания.
— Воды, — не глядя на рыцаря, приказал Буян.
Гаральд кивнул, не сводя глаз с девушки. Он ждал всего, но не этого. Послушно поднявшись, рыцарь стал спускаться вниз.
— Будь осторожен, — донеслось до него сзади.
С досады Гаральд скрежетнул зубами и с силой вонзил меч в сыпучую землю. Навстречу ему уже лез Мечислав. — Что там у вас? — спросил он.
— Девушка прикована к скале, — сухо объяснил Гаральд. — Буян остался с нею… Ее надо привести в чувство…
— Сначала ее надо оттуда снять, — услышал его слова Властимир и вставил слово, —да расспросить, что случилось… Может, это не наше дело?
Гаральд только досадливо махнул рукой и молча достал свою походную флягу.
Когда он поднялся на площадку, Буян уже освободил девушку от цепей. Гусляр молча принял флягу из рук рыцаря и смочил сухие, плотно сжатые губы девушки и горячий лоб. Она тихо застонала и пошевелилась,
— Приходит в себя, — шепнул гусляр, — Помоги мне! Вскинув ее на руки, он решительно направился вниз, и Гаральду пришлось поддерживать его за локоть.
Спасенную положили на плащ у воды, и гусляр попытался напоить ее. Девушка несколько раз глотнула, потом вдруг закашлялась. Она мелко дрожала, и Буян приобнял ее, согревая. От этого она окончательно пришла в себя и открыла глаза. В первый миг личико ее, совсем детское, исказил ужас, и она отпрянула с криком, но потом разглядела окружающих ее людей и спросила с явным удивлением:
— Как, разве вы не джинны?
— А кто это такие? — немедленно откликнулся Буян. Его вопрос успокоил девушку.
— Вы не джинны? — Она попыталась сесть. — Но кто же вы?
— Люди, самые обычные люди, — приветливо ответил Буян, незаметно толкая решившего было возразить Гаральда. — Просто ехали мимо, да и заприметили тебя… Кто ты и что тут делаешь?
— Умоляю вас, — девушка вдруг распростерлась перед ними ниц, — уезжайте отсюда, не мешайте!
— Конечно, раз здесь опасно. — Буян встал и захотел было поднять девушку, но та стала отбиваться. — Чего ты?
— Бросьте меня здесь! — воскликнула она. — Бросьте, спасайтесь сами! Иначе все погибнут!
— Ты с кем-то нас путаешь или с ума сошла, — уверенно сказал гусляр. — Почему все должны погибать, скажи на милость?
— Потому что я жертва!
Девушка гордо выпрямилась, расправила плечи и изящным движением отбросила назад длинные волосы, которые покрыли ей всю спину. Она поправила повязку на бедрах, привела небрежным жестом в порядок свои украшения и горделиво сделала шаг к застывшему Буяну.
— Ну как, хороша? — зазывно спросила она.
Девушка и правда преобразилась — она была привлекательна и соблазнительна настолько, что Мечислав, когда незнакомка посмотрела на него, покраснел и потупился. В ней было что-то такое, что заставляло людей бросаться ей в ноги… И это была красота, которая должна была еще расцвести…
— Хороша, — вздохнул гусляр, невольно сравнивая ее с Прогневой, которая была на нее чем-то похожа, особенно в гневе. — Только я, однако, понять не могу…
— А тут и понимать нечего. — Девушка пожала точеными плечами. — Если я понравлюсь джинну, он возьмет меня в жены и перестанет летать в наш город и жечь его. Если же нет, он отдаст меня кому-нибудь, а сам возьмет другую девушку… Так бывало уже восемь раз, я девятая.
— И надеешься, что не будет десятой? — спросил ее молчавший все это время Властимир.
— Я самая красивая, — уверенно ответила девушка. — За меня сватались уже тридцать раз, и все из других городов, потому что в нашем для меня не нашлось подходящего жениха.
Она вскинула голову и прошлась перед мужчинами, поводя бедрами и заигрывая с ними. Мечислав, на которого она поглядывала чаще прочих, смущенно отворачивался, а девушка, видя его явное замешательство, откровенно кокетничала.
Вдруг налетел порыв ветра. Люди не обратили на него внимания, но жеребцы разом вскинули головы и заржали, топоча копытами.
Девушка мельком глянула в ту сторону и вдруг переменилась в лице. Самоуверенности и кокетства как не бывало, с испуганным криком она бросилась к Буяну и Гаральду и спряталась между ними.
— Это джинн! Джинн! — вскрикивала она. — Спасите меня!
— Но ведь ты сама его желала, — напомнил ей гусляр.
— Он убьет меня и вас, если увидит вместе! Спасите меня!
— Что будем делать? — спросил Гаральд.
Ответа он не получил — небо разом потемнело от тучи, что вынырнула откуда-то сбоку и накрыла озеро, заросли и холм. Лошади зафыркали от резкого запаха, а Гаральд опять неистово перекрестился:
— Сера! Сам сатана!
— Еще один? — огрызнулся Буян. — Их что, целая дружина по свету бродит?
Рыцарь оставил его слова без ответа — к нему жалась девушка, тонко и испуганно вскрикивая. Пошире расставив ноги для опоры на сильном ветру, Гаральд поудобнее перехватил меч, воинственно оглядываясь по сторонам. Потом быстро перевернул меч рукоятью вверх и поцеловал ее основание.