– Покажите систему живнеобеспечения в действии, – подсказал он Евгению Александровичу. – А вас прошу, очень прошу, Норайр Мартиросович, быть к нам построже. Одним словом, ждем ваших советов.

Инженер и ученый ушли. Разговор Королева с рабочими продолжался.

Откуда-то из-за плеч товарищей вперед протолкался черноголовый, смуглый лицом рабочий лет сорока пяти.

– Здравствуйте, Сергей Павлович, – певуче сказал он. – Космос, конечно, это хорошо. Только и у себя в доме надо порядок навести.

– Что-что? – не расслышав, переспросил Главный.

– Не обращайте на него внимания. Он вечно чем-то недоволен, – пытался замять неприятный разговор Соколов.

– Ладно ты, – отмахнулся рабочий. – О деле хочу сказать, понимаешь? Я тут постарше всех. Когда ты ходил под стол пешком, я Москву защищал.

– Чем же вы недовольны, товарищ?

– График ломаем, как соломинку. То этого нет, то другого мы не получили. Что у нас снабженцы делают? Вышли из строя манипуляторы. Не вручную же варить баки? Рабочему классу без дела сидеть несподручно.

– Среднюю же за простой получаете? – попытался успокоить рабочего мастер.

– А на что мне ваша средняя? Подумаешь, средняя. По мне хоть самая высокая, как Эльбрус. Мне, дорогой, работа нужна. Я без нее как больной.

– Как ваше имя, отчество? – спросил Королев.

– Давид Вартанович.

– Очень умные слова вы сказали, Давид Вартанович «Я без работы как больной», – ученый достал из кармана блокнот и записал что-то. – Я вот тоже такой. Мне без дела – смерть. Слышали? Вот она, философия советского рабочего.

– Это не только философия, это смысл нашей жизни.

Королев потер рукой подбородок, глаза стали жесткими.

– Бригадир, в чем дело? – уже не слушая рабочего, вскипел Королев.

– Снабженцы...

– Вот что, – обратился Королев к подошедшему к группе беседующих заместителю главного технолога, – вы поедете лично и привезете недостающие части манипуляторов для сварочных аппаратов. Если еще раз я узнаю о том, что вот такие пустяки мешают делу... Вы меня поняли?

Сергей Павлович попрощался с рабочими и пошел навстречу возвращающемуся Н. М. Сисакяну.

– Слушаю вас. По выражению лица вижу, что есть недостатки. Правильно?

– Честно говоря, да, – ответил Норайр Мартиросо-вич. – Систему жизнеобеспечения, думается, надо доработать. Воздушная среда должна быть близкой к земной. Кислород без компонентов не годится, он опасен. Подумайте.

– Полностью разделяю вашу точку зрения. А наши местные медики не хотят со мной согласиться.

– Система регенерации воздуха оригинальна, но надежна ли? – продолжал Сисакян. – Условимся так: свои предложения мы подготовим совместно с Владимиром Ивановичем Яздовским и другими специалистами и, конечно, привлечем к этому делу Василия Васильевича Парина. Вы не будете возражать? А потом встретимся еще раз.

– Хорошо. Только не задержите. Время, время! – попросил академик Королев.

В первых числах мая 1960 года на космодром доставили один из кораблей – прототипов «Востока». Он предназначался для летных испытаний тормозной двигательной установки (ТДУ). Руководить этим важным экспериментом приехали С. П. Королев и конструктор ТДУ А. М. Исаев.

15 мая этот корабль-спутник вышел на орбиту пока без теплозащиты – «шубы» и, естественно, без космонавта. Эксперимент проходил успешно, аппаратура работала без сбоев. На 65 витке 19 мая решили возвратить корабль на Землю.

– Ну что же, будем держать экзамен! – обратился Исаев к Королеву. – Такое чувство, будто... Давно так не волновался.

– Легко живешь, Алексей Михайлович, – покачал головой Королев. – У меня так не получается. – Главный взглянул на часы. – Надо ждать.

Прошло томительных полтора часа, прежде чем из Центра управления полетом поступило сообщение: «Тормозная установка сработала». Но не успел С. П. Королев пожать руку Исаеву, как стало известно: «Тормозная установка не погасила скорость полета, а выполнила роль ускорителя, и корабль ушел на другую орбиту».

– Все! Мы его не дождемся, – огорченно воскликнул Исаев.

Королев немедленно созвал техническое совещание. Выяснилось: подвела система ориентации корабля в пространстве, корабль не развернулся тормозной установкой против своего движения. Двигатель же, сработав в точно назначенное время, увеличил скорость корабля.

– К вам, Алексей Михайлович, никаких претензий. Спасибо! – утешал Королев раздосадованного Исаева. И, повернувшись к специалистам по системе ориентации, предупредил: – Надеюсь, это случайность? И надеюсь – последняя! – И без перехода добавил: – Мы встретились, не желая того, с первым случаем маневрирования аппарата на орбите. Это нам еще понадобится. Сажать корабль в заданную точку мы обязательно научимся. Обязательно.

Старт второго, усовершенствованного, корабля-спутника состоялся спустя три месяца. На борту его на этот раз находились собаки Белка и Стрелка, мыши, крысы, насекомые. Отправились в космос и растения, зерна злаков, некоторые микробы. И старт, и возвращение на Землю второго корабля-спутника прошли строго по программе.

Приближался праздник – 43-я годовщина Октября. Сергей Павлович решил, что в эти торжественные дни людям необходимо сообщить об успехах советской космонавтики. И он принимается за статью для «Правды». Напечатана она 10 ноября.

Главный назвал статью «Творчество, воодушевленное Октябрем». Впервые советский народ и мировая общественность могли прочитать: «...В настоящее время уже имеются условия, необходимые для того, чтобы советский исследователь мог совершить космический полет... Осуществление полета человека в космос откроет новые, невиданные перспективы развития науки. За первыми полетами туда последует создание на орбите около Земли постоянной орбитальной обитаемой станции, где научные сотрудники будут систематически вести разносторонние наблюдения, проводить опыты на высоте сотен километров над Землей».

– Статья, подписанная псевдонимом «Профессор К. Сергеев», широко обсуждалась и комментировалась на страницах мировой печати.

А к полету уже готовился третий корабль-спутник. Старт и полет проходили успешно. На этот раз путешествие в космос совершали собаки Пчелка и Мушка. Но, снижаясь по очень крутой траектории, спускаемый аппарат сгорел при входе в плотные слои атмосферы.

Сергей Павлович очень расстроился. Приближалось время полета человека, а из трех кораблей только один полностью выполнил намеченную программу. Узнав о неудаче третьего корабля и понимая состояние Сергея Павловича, будущие космонавты решили навестить его в ОКБ. Главный встретил их настороженно, выжидающе, молчал. Разрядил обстановку Юрий Гагарин:

– Не огорчайтесь, Сергей Павлович! Бывают ЧП даже с хорошо освоенными самолетами. А тут всего третий корабль! И будь на его борту человек – такого бы не случилось.

Лицо Королева посветлело. Он взглянул на уверенные, веселые лица летчиков, и на душе отлегло.

– Откажут автоматы, –продолжал Гагарин, – перейдем на ручное управление.

– Не сомневайтесь, Сергей Павлович, – поддержал Гагарина Андриян Николаев.

– Спасибо вам, – взволнованно ответил Королев, шагнул навстречу летчикам, словно хотел обнять всех, но сдержался. – Не столько за моральную поддержку, сколько за преданность нашему общему делу, за веру в успех. – Помолчал, потом добавил: – Проведем еще несколько контрольных полетов. И когда окончательно, твердо убедимся в полной надежности корабля, сделаем решающий шаг, к которому мы с вами стремимся.

К экспериментальному пуску готовился четвертый корабль-спутник, уже почти ничем не отличавшийся от будущего пилотируемого. Сергей Павлович снова улетел на Байконур, на этот раз с другой, но, как всегда, дерзновенной целью. На старте стояла готовая к подъему новая мощная четырехступенчатая ракета-носитель «Молния». Первый ее пуск оказался неудачным: четвертая ступень не включилась и осталась на орбите как самый тяжелый искусственный спутник. Но вскоре мир снова ахнул, узнав, что 12 февраля 1961 года советские ученые вывели в космос автоматическую межпланетную станцию «Венера-1». Попытка перекинуть мост «Земля – Венера» показалась в то время невероятно смелой и фантастически дерзновенной. Но и она, как и все, что делал Королев, покоилась на твердой научной основе. Перед стартом «Венеры-1» Сергей Павлович выступил перед ее создателями: