– Не отвечает, – говорит она, опуская телефон.

– Думаю, ему просто хочется побыть одному.

Анна-Карин кивает. Они стоят молча несколько секунд.

– У тебя есть ключ от его квартиры? – спрашивает Анна-Карин.

– Да, если до вечера не объявится, пойдем к нему.

– Ага, просто проверим, все ли у него в порядке.

– Ну да.

Первый урок – химия. Учительница еще не пришла, и весь класс стоит в коридоре возле закрытого кабинета. Пробормотав что-то про туалет, Анна-Карин исчезает.

Мину ставит рюкзак на пол.

Уголком глаза она смотрит на новенького. Виктор стоит в стороне и читает, не замечая влюбленных взглядов, которые на него бросают Ханна А. и Ханна Х. Да и не только они. Почти все девочки, проходящие по коридору, поглядывают на юношу с интересом.

Новый ученик в Энгельсфорской гимназии – редкость, а такой, как Виктор, – вообще чудо природы. Он кажется пришельцем из другого мира. Как если бы кто-то посадил экзотическую орхидею в еловом лесу. Мину смотрит туда, где толкаются и ржут Эрик, Кевин и Робин, и думает, как долго продержится здесь эта орхидея.

Она снова переводит взгляд на Виктора и с удивлением видит, что он ей улыбается.

– В тот день возле усадьбы я вел себя глупо, – говорит он. – В качестве оправдания я мог бы сказать, что вы с другом подошли в неудачный момент. Но я лучше не буду оправдываться, а просто попрошу прощения.

Мину в растерянности думает только о том, куда бы спрятать свои огромные ноги. И роскошные новые прыщи на лбу.

– Все в порядке, – бормочет она.

– Не хочу ругать Энгельсфорс, это наверняка замечательный город, но решение было принято так скоропалительно. Я имею в виду, решение о переезде, и в тот момент, когда вы подошли, я как раз понял, какой это для меня будет… – он замялся, подыскивая слова, – какими это мне грозит изменениями.

– Конечно, ты оставил в Стокгольме друзей. И вообще, Энгельсфорс – не Стокгольм. Не подумай, будто я плохо отношусь к Стокгольму, нет, – затараторила Мину, чувствуя, что опять начинает болтать без умолку, как сумасшедшая. – Я всегда хотела жить в Стокгольме. У меня там родственники. Если бы я переехала в Стокгольм, мне тоже было бы трудно, но, наверно, более приятно. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

Мину не знает, куда девать глаза, и тут ее взгляд падает на книгу, которую держит Виктор. Потрепанное карманное издание ее любимой книжки – «Тайная история»[7], только по-английски.

– Нравится? – кивает она, указывая на книгу.

– Я очень люблю это произведение.

Когда-то Мину думала, что человек, читающий хорошие книги, не может быть плохим. Эту иллюзию развеял Макс, который, несмотря на свой прекрасный вкус в отношении книг, был психопатом и оружием в руках демонов. И все-таки Мину не могла не оценить выбор Виктора.

– Я тоже, – сказала она. – Но я не читала его по-английски.

– Я всегда читаю романы на языке оригинала, – произнес Виктор, и на долю секунды вид у него стал такой же высокомерный, как тогда возле усадьбы. – Иначе многое теряется. Перевод создает ненужные преграды между тобой и текстом.

– Ясно, – сказала Мину. – А ты много читаешь?

Виктор хотел было ответить, но тут что-то пролетело в воздухе и стукнуло его по спине. Учебник химии.

Виктор не обернулся. И только еще ближе наклонился к Мину.

– Это один из трех неандертальцев? – спросил он.

Мину кивнула. Кевин ржал, глядя на них. Робин и Эрик не обратили внимания на происшедшее.

– Добро пожаловать в Энгельсфорс, – сказала Мину.

Виктор кивнул. Открыл книгу и прочитал на первой странице имя Кевина.

– Слышь, ты, голубой! – заорал Кевин.

Виктор обернулся к нему.

– Ты что-то хочешь мне сказать, Кевин? – спросил он и улыбнулся.

Обе Ханны прыснули. Виктор подошел к Кевину и отдал ему книгу:

– Ты, наверно, забыл, что мы на втором курсе гимназии. А бросаться книжками – это…

– Слышь, ты, стокгольмец, ты чё из себя корчишь? – опять заорал Кевин и обернулся к Эрику и Робину за поддержкой. Но те уже ушли в другой конец коридора. Вид у Кевина стал неуверенный. И Мину на какое-то мгновение стало его жаль. Первую скрипку в этой тройке всегда играли Эрик и Робин, Кевин был только орудием, которое они направляли по своему усмотрению. Если бы он не был им полезен, они наверняка бы над ним издевались.

Кевин заметил взгляд Мину:

– А ты чё на меня пялишься?!

Жалость Мину как рукой сдуло. Виктор посмотрел на Кевина с неудовольствием.

– Чё, не понравилось, что я твою бабу обидел? – спросил Кевин Виктора.

– Либо я голубой, либо Мину моя девушка, – ты уж как-нибудь разберись в том, что говоришь.

Кевин облизал передние зубы и выплюнул на Виктора кусок снюса[8]. Коричневый ошметок упал на пол, оставив на светлых брюках Виктора грязный след.

Склонив голову набок, Виктор посмотрел на Кевина, но тут появилась учительница химии Инесса. Быстрыми шагами она подошла к классу, отперла дверь и впустила учеников в кабинет.

Инесса – одна из лучших учителей гимназии. Ростом от горшка два вершка, но ребята уважают ее за энергичность. Вот и сейчас, едва войдя в класс, она начала раздавать листочки с описанием лабораторной работы.

– Сегодня вы работаете с жидким кислородом. Не забудьте правило КВВ, которое означает, что вы льете Кислород В Воду, а не наоборот.

Все надели халаты, защитные очки и взяли приборы. Мину оказалась в одной группе с Анной-Карин и Леваном.

Только Мину взяла пробирку с жидким кислородом, как раздался крик.

Все обернулись.

Обе Ханны бились в истерике, но громче всех вопил третий член их группы. Кевин.

– Оно брызнуло! – кричала Ханна А. – Прямо на Кевина!

– КВВ долбаное! Я все делал правильно! – орал Кевин.

– Я видела! Он сделал правильно! – кричала Ханна А.

Ханна Х. ничего не говорила и только ойкала.

Инесса подбежала к Кевину, схватила его и подтащила к водопроводу. Она включила душ так сильно, что Кевин в одно мгновение вымок до нитки.

Мину оглядела класс. Вид у всех был ошарашенный. Нет, пожалуй, не у всех. Виктор стоял в углу класса и, как ни в чем не бывало, продолжал делать лабораторную. На губах его играла довольная усмешка.

– Бедный Кевин! – вздохнула Фелисия, ставя свой поднос напротив Иды, рядом с Робином. – Кошмар какой!

Ида насадила на вилку несколько зерен кукурузы. Фелисия ужасно ее раздражала. Сегодня она намалевала глаза тенями, накрасила ресницы и еще напялила одну из своих «симпатичных маечек».

– Я думаю, это не опасно, – сказал Эрик, поглаживая под столом колено Иды. Ида сделала вид, будто ничего не заметила.

– Все равно, – настаивала Фелисия, беря хлебец с подноса Юлии. – А вдруг ему ампутируют руку и придется всю жизнь ходить с жуткой пластмассовой конечностью. Может, этот кислород будет ему разъедать руку все больше и больше. Такое бывает, я слышала.

– У тебя, похоже, пятерка по химии, – хмыкнула Ида, остальные засмеялись.

Фелисия замолчала и принялась крошить хлебец.

– Хорошо хоть у Кевина есть настоящие друзья, – снова заговорила она, улыбаясь Робину.

– Чем можем – поможем, – сказал тот, отвечая на ее улыбку.

– Иногда я жалею, что я не парень, – сказала Юлия. – Девчонки так дружить не умеют.

Ида хотела ответить, но тут во рту у нее стало сухо, отчаянно заболела голова, запахло горелым.

Она вдруг почувствовала, как чужая сила пытается проникнуть в нее, овладеть ею. Теперь Ида знала, кто это.

Матильда.

Нет, нет! Только не здесь! Не сейчас!

Зажмурившись, Ида напрягалась изо всех сил, стараясь защититься. С большим трудом на этот раз ей удалось не подпустить к себе Матильду. Борьба продолжалась всего несколько секунд.

За столом воцарилась тишина. Все смотрели на Иду.

– Что с тобой? – спросила Юлия, стараясь говорить участливо, но в голосе ее слышался страх. – У тебя что-то болит?