Назло ему она замкнулась и за оставшиеся десять минут беседы не произнесла ни единого слова.

Я скучаю без тебя. И боль не уходит. Иногда только отпускает на время.

Мне ужасно обидно, что в нашу последнюю встречу мы поссорились. Я тогда очень волновалась за тебя. Хотя теперь понимаю, что ты чувствовал. Когда обнаружил у себя новые, непонятные способности.

Когда такое случилось со мной, я подумала, что схожу с ума, наверно, и ты тоже. И потому испугался.

Если бы мы только поговорили друг с другом. поделились своими тайнами, всё, возможно, было бы иначе.

Если бы ты родился в каком-нибудь другом месте, а не в этом дебильном городе.

Возможно, ты остался бы жив.

Я знаю, что такими мыслями тебя не вернешь, но и не думать так не могу.

Я записываю все, что могу вспомнить про тебя.

Например, то, что ты всегда вынимал из гамбургера соленый огурец и я не понимала, почему ты сразу не просил сделать тост без огурца. А еще то, что твоими любимыми писателями были Поппи Зэд Брайт, Эдгар Аллан По и Оскар Уайльд. Я подчеркнула в книжках те абзацы, которые ты читал мне ночью по телефону. А еще то, что ты обещал свозить меня в Японию прежде, чем нам исполнится тридцать. Однажды ты сказал, что если бы был девочкой, то хотел бы, чтобы тебя звали Лукреция. Откуда ты взял это имя? А еще ты спокойно относился к настоящим звездам и фанател от выдуманных, вроде Мисы Аманэ или Эдварда Руки-Ножницы. И просил меня пообещать, что я тебя не забуду, если ты умрешь раньше. Вечно тебе в голову приходили всякие глупости. Как я могу тебя забыть?

Ты мой брат, хоть и не кровный. Я буду всегда любить тебя.

Линнея аккуратно вырывает страничку из дневника и складывает ее. Проковыривает отверстие в рыхлой земле рядом с розовым кустом, растущим возле могилы Элиаса. Белые розы уже отцвели, листья начали сохнуть. Линнея засовывает в землю скрученный в трубочку листок бумаги. Хоронит его. Вытирает руки о черную юбку и садится.

За липами, по другую сторону кладбища, виднеется дом священника. Там комната, в которой когда-то жил Элиас. Синее небо отражается в ее окне. Элиас любил смотреть на кладбище. Может, чувствовал, что здесь будет его могила?

Линнея сидела неподвижно, солнце нещадно палило, нагревало могильные камни. Трава пожелтела, земля была сухой и потрескавшейся. В июне газеты дипломатично писали о рекордно высокой температуре в Энгельсфорсе. В августе эти температурные рекорды стали причиной смерти многих пожилых людей, а многих фермеров поставили на грань разорения.

Пищит мобильный телефон, но Линнея даже не смотрит на экран. Все утро ей пишет эсэмэски Оливия, единственный человек из прошлой жизни, с которым Линнея продолжает общаться. Оливия не звонила целое лето, зато теперь, когда ей приспичило пообщаться, Линнея должна все бросить и разговаривать с ней! Ничего, подождет!

Линнея достает из сумки бутылку с водой, открывает крышку. Сколько бы она ни пила, пить хочется постоянно. Но оставшуюся в бутылке воду Линнея выливает под розовый куст.

По дороге на кладбище Линнея сорвала в парке две красные розы. Розы уже успели поникнуть. Один цветок Линнея кладет на могилу Элиаса. Другой – на соседнюю, там похоронена Ребекка.

Линнея снова смотрит на могилу Элиаса. Было время, она надеялась, что сможет прочитать мысли мертвых. Вступить с ними в контакт. Но ей до сих пор так и не удалось услышать, что думают мертвые, и узнать, где они вообще находятся.

Раньше Линнея думала, что со смертью все заканчивается. Теперь она знает, что существует душа.

– Они там, где им полагается быть, – сказала Мину, когда девочки собрались на кладбище в последний день учебы.

Линнея надеется, что Мину права. И что там, где сейчас находится Элиас, ему лучше, чем было здесь.

Она думает про то, что сказал в столовой Макс, когда пытался заставить ее рассказать про Избранных.

– Элиас ждет тебя, Линнея.

Слабый голос внутри нее повторяет эти слова: неужели слуга демонов говорил правду?

– Вы снова будете вместе.

Линнея больше не сдерживает слез. Она встает и идет, а слезы льются по щекам. Ну и фиг с ними. Где же еще и плакать, как не на кладбище…

В сумке у Линнеи есть еще одна роза. Для мамы.

Вот и поворот к роще памяти[2], но тут Линнея увидела темную тень, скользящую по земле между могильных камней.

Девушка остановилась.

Послышалось протяжное мяуканье, и на тропинку перед Линнеей выскочил фамилиарис Николауса. Кот, которого все называли просто Кот и который за лето, кажется, еще больше облысел, не мигая, смотрел на Линнею своим единственным глазом.

Мысли животных Линнее читать никогда не удавалось, но она тотчас поняла: кот от нее чего-то хочет. Он выгибал спину и мяукал. Затем он повернулся и направился по узкой тропинке в дальнюю часть кладбища. Иногда кот останавливался, чтобы проверить, идет ли за ним Линнея.

Кладбище было обнесено низкой каменной стеной. Дойдя почти до самой стены, кот остановился возле памятника, поросшего мхом и серыми лишайниками.

Громким и резким мяуканьем кот возвестил, что они у цели, и начал тереться головой о камень.

«Да, да», – сказала Линнея и опустилась на колени у памятника.

Земля была удивительно прохладной. Линнея протянула руку, соскребла с камня мох и попыталась разобрать еле видные буквы.

«НИКОЛАУС ЭЛИНГИУС. MEMENTO MORI»[3].

По спине Линнеи пробежал холодок, и ей показалось, будто души умерших все-таки заговорили с ней из-под земли.

Мину облюбовала для себя дальний уголок сада. Там, за домом, в тени клена, она поставила шезлонг, в котором часто сидела и читала книги. Это был самый дальний от дома угол сада. Однако даже здесь ей было слышно то, что происходит в доме.

Мину видела в окно папу, меряющего широкими шагами кухню. Когда отец скрывался из виду, Мину слышала его голос, такой громкий, что от его звука дребезжали стекла. Мама кричала что-то в ответ. Мину надевала наушники и пыталась слушать Ника Дрейка, но музыка еще больше напоминала ей о том, о чем она старалась не думать.

Раньше мама и папа всегда говорили, что не ссорятся, а «дискутируют» по поводу папиной работы и здоровья. Но этим летом они вдруг перестали притворяться.

Взрослые говорят, что ссоры полезны. Они позволяют выпустить накопившийся пар. Но Мину в такие минуты чувствует себя маленьким ребенком и страшно боится услышать слово «развод». Может, это оттого, что Мину – единственный ребенок в семье. И у нее на всем свете есть только два близких человека – мама и папа.

Мину пытается сосредоточиться на книге, лежащей у нее на коленях. Это детектив Жоржа Сименона, который она нашла в папиной библиотеке. Переплет старый, и из книги иногда вываливаются пожелтевшие страницы. Хорошая книга. Наверно, хорошая. Если в нее вчитаться. Но именно это Мину сейчас никак не удается.

Уголком глаза Мину замечает рядом какое-то движение. И быстро снимает наушники.

Это Густав. Белая футболка выгодно подчеркивает его загар, выцветшие на солнце волосы кажутся золотыми. Есть люди, словно созданные для лета. Мину явно не из их числа.

– Привет! – говорит Густав.

– Привет, – отвечает Мину, бросая обеспокоенный взгляд на дом. Пока там тихо. Но надолго ли?

– Я тебя напугал? Ты забыла, что мы сегодня договаривались встретиться?

– Нет, я просто немного выпала из времени.

В доме хлопает дверь, и снова раздается папин крик. Мама отвечает длинной рассерженной фразой. Густав не подает виду, но наверняка все слышит. Мину быстро поднимается, книга падает на траву, но Мину не поднимает ее.

– Пошли, – говорит она и быстро идет из сада.