Предметом спора или предлогом для разрыва стала формулировка первой статьи партийного устава: «членом партии считается всякий, признающий ее программу и поддерживающий партию как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций:» (текст написан Лениным), либо же «всякий, кто действует под контролем партии». Различие кажется незначительным и абстрактным, на самом деле это — жизненно важный вопрос: боевые члены партии находились вне закона и осуществляли свою деятельность подпольно, в то время как люди, принадлежавшие к более широкому кругу симпатизирующих, занимались своей профессиональной деятельностью и не должны были скрываться, переходить на положение «профессиональных революционеров». В России, где царская тайная полиция проникала во все поры общества, Ленин признавал единственно возможной партию «профессиональных революционеров», избранных и проверенных, а главное, «на полный рабочий день». Ответ Троцкого схоластический. Он преподает урок: «Якобинство не является некоей надсоциальной революционной категорией: это исторический продукт. Якобинство — высшая точка напряжения революционной энергии в эпоху самовысвобождения буржуазного общества / .../. Якобинцы были утопистами /.../ Якобинцы были чистыми идеалистами, и т. д.»[366].

Ленин возражает язвительно и четко:

«Наши задачи» описаны ниже следующим образом: «организовать в подполье более или менее узкую группу руководителей», «привлечь к движению более или менее широкие массы». Эдвард Халлетт Карр так обобщил эти разногласия: «Одни себя считали организацией трудящихся, другие — организацией революционеров»[367]. Испытанием оказалась революция 1905 года, вспыхнувшая буквально через несколько месяцев. И для Ленина, и для многих других ее события явились доказательством того, что «стихийная» революция обречена на поражение.

Революция началась с «Кровавого воскресенья». Под предводительством попа Гапона, человека скользкого, сотрудника Охранки, который через год был разоблачен как провокатор и убит группой социалистов-революционеров, колонны манифестантов двинулись 22 января 1905 года к Зимнему дворцу, резиденции царя. Гапона направляли высшие полицейские чины. Петиция представляла собой смесь патриархальных иллюзий и революционных порывов; униженных просьб, обращенных к царю, и демократических требований, которые, будучи выполнены, означали бы конец самодержавия как такового. В частности, манифестанты требовали Учредительного собрания, политических свобод, восьмичасового рабочего дня и амнистии. Большевики везде, где это было возможно, внедрялись в среду фабричных рабочих (особенно в петербургские Путиловские заводы, основной центр движения), чтобы объяснить, сколь безумна тактика, навязываемая Гапоном. Из подполья они бросили лозунг: «Свободу не купить такой дешевой ценой, как петиция, хотя бы ее и вручил поп». На пути манифестантов были выставлены войска; более тысячи человек погибли под пулеметным огнем. Царь, которого в последнее время представляют кротким Николаем II (кажется, нынешняя православная церковь собирается провести его канонизацию[368])[369], вовсе не желал, чтобы повторилось 10 августа 1792 года[370] (этот кошмар для всех монархий), и устроил манифестантам убийственный прием. У многих в руках были иконы и портреты царя. «Рабочий класс, — писал Ленин (в работе «Начало революции в России»), — получил великий урок гражданской войны; революционное воспитание пролетариата за один день шагнуло вперед так, как оно не могло бы шагнуть в месяцы и годы серой, будничной, забитой жизни».

Но волнения не прекратились: уже на следующий день группы рабочих громили магазины, оружейные склады и разоружали полицию. На Васильевском острове выросли баррикады. Повсюду в огромной стране начались забастовки, их сопровождали кровавые стычки с полицией и войсками. Забастовки продолжались весь год — революция 1905 года, несмотря на жестокие репрессии, была одной из самых длительных в истории Европы — одновременно продолжалась все более чреватая поражениями война с Японией. При посредничестве президента Соединенных Штатов Теодора Рузвельта был подписан Портсмутский мир, что позволило царю выступить с предложением реформ, основным пунктом которых стало наконец создание парламента, Думы (6 августа 1905). Закон о выборах, подготовленный министром внутренних дел, обеспечивал большинство мест землевладельцам и тем классам, чей ценз был наиболее высок; мелкая буржуазия и рабочие, согласно тому же цензу, остались вне избирательного права; наемные сельскохозяйственные рабочие тоже не голосовали, поскольку не владели землей.

Фарс с выборами вызвал новую волну забастовок; чтобы усмирить их, царское правительство 17 октября (30-го по григорианскому календарю) выпустило манифест, предоставлявший законодательную Думу, ряд политических свобод, но не восьмичасовой рабочий день. И все же это был успех основного органа борьбы, созданного в те месяцы, Петербургского совета рабочих депутатов (активным членом которого был Троцкий). Цель манифеста 17 октября была очевидна: отделить либеральную буржуазию — она и в самом деле вскоре сформировала «конституционно-демократическую» партию, КД, членов которой обычно называли «кадетами», — от рабочих, в среде которых продолжалось брожение. Результатом непрекращающегося социального давления явился закон о выборах, утвержденный в декабре 1905 года и предоставивший россиянам всеобщее избирательное право. Тем временем, чтобы ублажить международную финансовую верхушку, возглавить правительство пригласили графа Витте, бывшего министра финансов, теперь получившего пост председателя Совета министров (до сей поры не существовавший...).

Такой прорыв в области избирательного права был по существу сведен на нет реакцией, которую осуществляли системы скрытого насилия и полувоенные террористические формирования правых: наиболее известные из них, «Черная сотня» и «Союз русского народа», не только совершали убийства отдельных революционеров (Баумана, Афанасьева и др.), но и беспрепятственно устраивали погромы. Троцкий, возглавлявший Петербургский Совет, в начале 1906 года был арестован, но ему удалось бежать в Австрию. Уже после второй Думы (март-июнь 1907) избирательный закон был изменен в сторону ограничения права голоса; в то же время набирали силу преследования социал-демократов.

Революция 1905 года занимает особое место в истории демократии: в ее ходе можно наблюдать, как противостоят друг другу, пусть при очевидно неравных силах и с известным нам результатом, парламент, Дума, с одной стороны, и Совет, с другой. Рождался новый субъект демократии: совет бастующих рабочих, способных в момент конфликта взять в свои руки власть на местах. Ему предшествовали такие типично русские формы базовой организации, как община, мир, земство.

Другой поучительный факт, в который раз наблюдаемый, заключался в том, что «самый опасный момент для плохого правительства — это когда оно приступает к реформам»[371]. Заявив и частично осуществив на практике свои «реформаторские» намерения, правительство параллельно разворачивает политико-репрессивные меры. «Оно устраивало собственные политические манифестации и одновременно силой разгоняло манифестации противника; расстреливались мирные демонстранты, но другим позволялось поджигать земство; никто не трогал тех, кто организовывал погромы, но стреляли в тех, кто осмеливался защищаться». Такую яркую картину «перехода к реформам» рисует Троцкий.