Но Гуго не видел в своем поступке ничего дьявольского. Скольких путников погубил тот рыцарь, убитый им сегодня на лесной поляне? А не одолей он его, лежать бы ему самому там, а скольких бы добрых христиан лесной убийца еще заколол своим длинным копьем? Так кто же действовал по наущению дьявола? Да, остались сиротами дети, безутешна вдова, но разве лучше было бы, если бы убийства на лесной дороге продолжались? Разве у тех, кого убивал Арчи де Веро не оставались дома матери, вдовы и дети?

Конечно, был и иной выбор. Можно было, наверное, развернуть лошадь и поискать другую дорогу в нужном направлении, но Гуго де Пейн не был уверен, что в этом случае де Веро не напал бы на него со спины. Да и разве имеет право христианский рыцарь на трусливое отступление? Разве мог он бежать от опасности? Нет, наверное, это сам Господь привел его, де Пейна, на эту поляну. Привел, чтобы восторжествовала справедливость…

Рассуждая так, Гуго немного успокоился. Теперь он не чувствовал за собой вины. Просто было тягостно и противно, и стыдно. Стыдно за этого Арчи де Веро, за этого бессовестного человека, убивавшего себе подобных на лесной дороге во имя пропитания своей семьи. Чем же он тогда отличался от кровожадного зверя, поедающего своих сородичей ради прокорма? Или некоторые люди от зверей отличаются только внешне? Что ж, может оно и так. Во всяком случае, жизнь самого де Пейна говорила об этом многими примерами. Повсюду видел он торжество права силы и мести, глупые кровопролитные ссоры, страшные казни. Где же она, христианская добродетель? Где они, добрые люди? Почему их так мало вокруг? Почему на белом свете так много жестокости и крови? Неужели все это угодно Богу? Но чем же тогда Бог отличается от дьявола? Гуго де Пейн часто и много размышлял над этими вопросами, но ответов не находил никогда.

Вскоре шампанский рыцарь получил новую почву для продолжения своих размышлений. Через два дня пути, проезжая по землям Лангедока, де Пейн остановился на постоялом дворе в окрестностях небольшого городка Альби. Внезапно в трактир, где он обедал, вошел оборванный нищий старик, опирающийся на сучковатую палку.

– Подайте ради Христа и спасения души! – Просил он милостыню, протягивая тощую, костлявую руку.

Но люди, сидящие в трактире, двое проезжих купцов со своей наемной охраной, состоящей из дюжины провансальских вояк, не спешили подавать просящему, делая вид, что вовсе не замечают его. Гуго пожалел старика. Он отдал ему несколько мелких серебряных монет и сверх того попросил трактирщика накормить нищего.

Старик не отказался, он уселся подле де Пейна на грубо сколоченную деревянную лавку и внимательно смотрел на молодого рыцаря, но съел нищий совсем немного. К мясу и вину он не притронулся, хотя и казался на вид очень голодным. Старик съел только две небольших лепешки, запив их простой водой, а еще три таких же взял про запас, завернув их в грязную тряпицу.

– Откуда вы, отец, и как дошли до жизни такой? – Спросил Гуго.

– Я из павликиан, добрый юноша, но в этих краях нас охотнее называют катарами. Я родился здесь, но происхожу из последователей святого Павла, Апостола Иисуса Христа. Мои предки пришли с востока, из Болгарии. Двести лет назад проклятые греки вместе с их нечестивым патриархом прогнали нас из наших родных мест. И вот, давно уже ходят братья наши по землям Лангедока, наставляя людей на путь истинный, на путь спасения души.

– А разве церковь не делает то же самое?

– Церковь погрязла во грехе. И попали служители ее под власть дьявольскую. И забыли служители ее то, к чему предназначены были. И не учат они людей Спасению, а лишь набивают закрома свои, отбирая у бедных добро последнее.

Старый павликианин говорил тихо, но твердо, с такой великой убежденностью, что от слов его по спине Гуго де Пейна даже побежали мурашки.

– Запомни, юноша, есть Бог, и есть Дьявол. Есть Свет, и есть Тьма. И изначально дух человеческий чист, как свет солнечный. Ибо каждая душа есть частица Бога. И раньше мир весь состоял из света, и населяли его ангелы бестелесные. Но потом дьявол выстроил свой мир. И ты видишь результаты трудов дьявола вокруг себя. Ибо весь этот грубый мир выстроен дьяволом с единственной целью: заключить души людские в тюрьму плоти, чтобы мучить их соблазнами и искушениями. Посему вся материя греховна. Ибо вся материя исходит от дьявола. А все дьявольское есть тьма, и эта тьма всюду.

– Так значит, по-вашему, мы живем в мире дьявола?

– Конечно.

– Но в Священном Писании сказано, что мир создал Бог.

– Бог создал истинный мир, но не этот. А этот – лишь отражение мира настоящего. Грубое отражение, искаженное дьяволом. И даже священные писания здесь искажены. Посмотри, сколько вокруг несправедливости и боли. Разве может быть такое сотворено Богом?

– Так что же, по-вашему, отец, получается, что все мы живем в аду?

– Да, добрый юноша, говорю тебе истинно, этот мир и есть преддверие ада. Но те, кто грешит, кто поддается соблазнам дьявольским, после смерти опустятся еще ниже, в самое пекло. И только души праведников смогут вырваться и подняться к Богу. Ибо Иисус Христос, Спаситель наш и Утешитель, научил людей, как спасаться от дьявола.

– Но если весь этот мир так уж плох, зачем тогда жить? Не лучше ли сразу покончить с собой?

– Дьявол только того и ждет. Он питается слабостью человеческой. Питается душами слабых, всех тех, кто отступил перед ним. И потому перед ним нельзя отступать. Нужно бороться и принимать все мучения до конца. Преодолевая соблазны дьявольские, нужно закалять свою душу, сделать душу чистой и сильной. Такой, чтобы после смерти тела смогла она пробиться через все сети бесовские и спастись, возвратясь к Господу. И смысл жизни человеческой в преодолении дьявола, в спасении своей души, и в том, чтобы помогать спасаться другим людям. А чтобы спасти свою душу нужно все время смирять гордыню и умерщвлять плоть. Поэтому следует жить как можно беднее, а работать так тяжело, как только позволяют силы. Ибо сказал Апостол Павел: «Кто не работает, да не ест!» Вот и мне пора возвращаться к работе. Ибо проповедую я от рассвета и до заката. Хожу пешком от селения к селению в любую погоду и рассказываю людям правду Божию, пока силы не оставляют меня, и тогда я засыпаю под каким-нибудь кустом. Так и живу. И другого мне не надо, ибо везде в этом мире властвует дьявол. А ты, юноша, запомни мои слова и подумай о них.

Старик поднялся, оперся на свою клюку, взял узелок с едой и заковылял прочь из трактира. Он был неприятен на вид: грязен, космат и оборван, его руки покрывали язвы, а желтоватые глаза гноились. Да и пахло от него скверно. Но какая же внутренняя сила была в этом человеке! И слова старого катара хорошо запомнились де Пейну, задели какую-то потаенную струнку, нашли отклик в глубинах души шампанского рыцаря.

Он ехал из Лангедока дальше на север. Миновав владения графа Тулузы, рыцарь Гуго де Пейн въехал в герцогство Аквитанское, двигаясь по направлению к Сиенским горам, за которыми лежали земли его родной Шампани. Объезжая горы с запада, он снова размышлял по дороге. В сознании рыцаря то и дело всплывали слова старого павликианина. Свет и Тьма… Он уже много раз слышал эти слова раньше. И не только церковные пастыри произносили их. Язычники тоже делили мир на Свет и на Тьму, на доброе и на злое. И вот теперь этот оборванный павликианин со своим учением…

«Но что же тогда получается? – Думал Гуго. – Если дьявол тоже способен построить целый мир, то, значит, он ни в чем не уступает самому Господу Богу? Выходит, что бога два: одного зовут Господь, а имя второго Сатана или дьявол. Один представляет добро, а другой – зло. Но вряд ли. Скорее, старик ошибается. Нет, не создан этот мир дьяволом, а создан Богом. Не может все окружающее исходить от дьявола, ибо мир все же прекрасен. Красивы деревья, трава, цветы, небо, вода. А разве способно зло порождать красоту? И дьявол, хоть и творит произвол повсюду, все же слабее Бога. Не случайно же священники святой церкви говорят, что Сатана всего лишь падший ангел. Значит, зло намного слабее, и добро, в конце концов, восторжествует. Но вот только, где же свидетельства этому, если повсюду господствует именно зло? Может быть, старик не так уж и не прав, и мир действительно давно попал под власть Сатаны?»…