Мейсон чувствовал, как пальцы девушки сжимают его руку.

– Теперь он мой! – торжествующе воскликнула она. – Он мой, мой, мой! Понимаете, что означает это письмо? Он теперь у меня в руках!

– Это я у вас в руках, – философски заметил Мейсон. – И мне еще может понадобиться моя рука.

– О, простите.

– Кто такая эта Минерва Дэнби? – спросил Мейсон.

– Я знаю о ней не больше того, что написано в этом письме. Все, что мне известно, это то, что она утонула. Около шести месяцев назад ее смыло волной с борта яхты Олдера. Так рассказывали.

– Поскольку, по-видимому, я стал соучастником стопроцентного ограбления, вы могли бы рассказать мне подробнее о том, что произошло, – предусмотрительно сказал Мейсон.

– О, я всегда знала, что в истории с Коррин что-то нечисто! – возбужденно заговорила девушка. – Я была уверена, что она не умерла, а теперь… О, вы должны понимать, какая огромная разница между тем, что я предполагала, и тем, что случилось на самом деле…

– Какая же именно разница?

– Я родственница Коррин, вероятно единственная оставшаяся в живых родственница. В этом и состоит разница, большая разница.

– В данных обстоятельствах вы бы, мисс, лучше рассказали мне все поподробнее, – настаивал Мейсон.

– А что еще рассказывать? Письмо говорит само за себя.

– Но оно не говорит за вас.

– А зачем мне рассказывать? – спросила она.

– Попытаемся быть реалистами. Для разнообразия, – грустно пошутил Мейсон. – Я ответственный гражданин. Адвокат. Я знаю, что вы совершили ограбление, но обстоятельства принудили меня помочь вам скрыться от правосудия.

– Вы сказали, что вы адвокат.

– Да, я адвокат. Однако может получиться, что Джордж Олдер с огромным удовольствием обвинит меня в том, что я вас подговорил выкрасть эту улику из его дома.

– Неужели вы не понимаете, – презрительно сказала она, – что Олдер не может никого ни в чем обвинить? Он не посмеет предать огласке это письмо.

– О’кей! – терпеливо кивнул Мейсон. – А что вы собираетесь делать с этим письмом?

– Я его сделаю достоянием гласности.

– А как вы впоследствии объясните тот факт, что оно оказалось в ваших руках?

– Ну как… Пойду в редакцию… скажу, что…

– Да, да, продолжайте, – попросил Мейсон.

– Разве я не могу сказать… ну… что я нашла это письмо?

– Где?

– Где-нибудь на берегу.

– А потом Олдер выставит свидетелей, которые подтвердят, что письмо находилось у него и могло быть взято только из его дома, а вам, помимо обвинения в ограблении, предъявят обвинение еще и в ложной присяге.

– Об этом я не подумала, – испуганно проговорила девушка.

– Я так и решил, что не подумали. Ну а теперь, предположим, вы все же расскажете мне, кто вы такая, как узнали, что письмо находилось в доме Олдера, ну и еще… и некоторые другие вещи…

– А если не расскажу?

– Всегда в запасе остается полиция.

– Вы-то мне ничего про себя не рассказали, – вспылила она.

– Совершенно верно! – сухо подтвердил Мейсон. – Я не рассказал.

Несколько секунд она обдумывала положение, потом произнесла угрюмо и неохотно:

– Я Дороти Феннер. Работаю секретарем у биржевого маклера. Когда моя мать умерла, то оставила мне немного денег. Два года назад я приехала сюда из Колорадо.

Моя мать была сестрой Коры Лансинг. Кора вышла замуж за Джека Лансинга. У них была одна дочь, Коррин. Брак оказался неудачным, и Кора Лансинг вышла замуж во второй раз, за Сэмюеля Натана Олдера. У них был единственный сын, Джордж С. Олдер. Коррин на пять лет старше Джорджа.

Так что, несмотря на разницу в годах, я двоюродная сестра Коррин. Мы были очень дружны. Тетя Кора умерла десять лет назад, потом умер отец Джорджа и оставил состояние, завещав его в равных долях Коррин, Джорджу и Дорлею Олдеру, дяде Джорджа.

– В каких вы отношениях с Олдерами? – спросил Мейсон. – Как я понимаю, не в очень хороших.

– С дядей Дорлеем я в отличных отношениях. Он превосходный человек. С Джорджем Олдером мы не ладим. С ним никто не ладит, потому что он требует во всем полного и безоговорочного подчинения своей воле.

– А как вы узнали о существовании письма? – спросил Мейсон.

– Я… этого я не могу вам сказать.

– Советую, приготовьте заранее рассказ об этом, – предупредил Мейсон.

– Я услышала о нем, – нерешительно сказала Дороти.

– Как?

– Ну, если уж на то пошло, так мне намекнул дядя Дорлей.

– Вот оно что, – удивился Мейсон, по-видимому заинтересовавшись таким поворотом событий.

– Он как-то спросил меня, не говорил ли мне когда-нибудь Джордж про письмо Минервы Дэнби, которое она написала перед тем, как ее смыло волной с борта яхты, и которое будто бы подобрал Питер Кадиц.

– Вы знаете Питера Кадица?

– Конечно. По-моему, с ним знакомы все яхтсмены. Он вроде как чистильщик пляжей. Его все знают.

– Значит, Дорлей знает про письмо?

– Что-то ему про него известно.

– А почему вы не пошли к Джорджу Олдеру и не спросили его об этом напрямик?

– Вот и видно, что вы, сэр, плохо знаете Джорджа Олдера, – сказала Дороти. – По-моему, он готов был уничтожить письмо. И давно бы сделал это, если бы не боялся, что Пит Кадиц или еще кто-нибудь узнает его содержание. Я же только хотела прочитать его. Узнав, что сегодня у Джорджа Олдера большой прием – а его дом мне знаком очень хорошо, – я решила, что могу прийти туда, когда гости будут обедать, войти в кабинет Джорджа, взять бутылку из письменного стола, прочитать письмо и узнать таким образом, о чем там идет речь.

Вероятно, вы, сэр, не знаете, но его поместье оборудовано новейшими приспособлениями, которые в любой момент могут поднять тревогу. Проникнуть в дом, не будучи замеченной, можно только одним способом: тем, которым воспользовалась я. Пройдя пешком до определенного места в песчаном карьере, я разделась, сложила вещи в мешок и поплыла к острову. Приплыв, переоделась в черное платье; если бы меня увидел кто-нибудь из прислуги, они сочли бы мое появление на приеме в порядке вещей, так как Джордж мог пригласить и меня.

– Вы хорошо знакомы с его слугами?

– Конечно.

– А как насчет собаки? Ее вы, по-видимому, не знаете?

– Собака меня предала, – с горечью вздохнула она. – Должно быть, инстинкт подсказал ей, будто я что-то взяла из дома – нечто, мне не принадлежащее. Пес натаскан как военная собака, а это на всю жизнь. Его взяла Коррин после войны, когда в армии он стал уже не нужен. Его кормила и дрессировала Кармен, и он любил ее, а после исчезновения Коррин его взял себе Джордж.

– У вас есть на яхте фотоаппарат?

– Нет, а зачем он мне?

– Я хочу снять копию с этого письма.

– У меня есть портативная пишущая машинка, – предложила Дороти. – Мы можем это сделать на ней, но зачем вам копия, сэр, если у вас в руках оригинал?

– Это у вас есть оригинал, – сказал Мейсон. – А мне это необходимо на тот случай, если меня когда-нибудь попросят рассказать мою историю. Я хочу быть уверенным в том, что расскажу ее, не изменив ни одной детали. А теперь доставайте вашу машинку и перепечатайте письмо. Одну копию отдайте мне, другую оставьте себе.

– А что делать с самим письмом?

– Вернуть его Джорджу Олдеру с извинениями.

– Да вы с ума сошли!

– Подумайте хорошенько, – урезонивал девушку Мейсон. – Вы снимаете с письма копии. Мы сравниваем их с оригиналом. Затем вы отдаете письмо Олдеру, сладенько так улыбаясь, и говорите, что хотели только прочитать это письмо, но, переволновавшись, захватили его нечаянно с собой. Потом, как бы невзначай, спросите, что он собирается делать с этим письмом.

Она долго молчала, обдумывая его слова.

– Слушайте, – наконец сказала она, и в ее голосе прозвучало явное одобрение. – А вы не так глупы, оказывается.

– Благодарю вас, – горячо сказал Мейсон, – а я было уже начал в этом сомневаться.

Каноэ бесшумно соскользнуло в воду.