Молодежные субкультуры появляются и исчезают, и к тому времени, когда вы будете читать эту книгу, данная субкультура, возможно, тоже исчезнет. Ее место займет новая субкультура, протестующая против какого-то другого аспекта английского традиционализма.

Принцип «совершение покупок с учетом экономии» исповедуют представители всех классов, и даже субкультура «bling-bling» не знает классовых границ: этот стиль импонирует молодежи из всех социальных слоев общества, в том числе и некоторым учащимся закрытых частных привилегированных школ, которые, по-видимому, не осознают, сколь нелепо они выглядят, одеваясь, как сутенеры, двигаясь и выражаясь как крутые чернокожие парни из американских негритянских трущоб.

Однако большинство остальных аспектов посещения магазинов регулируются сложными правилами английской классовой системы. Как и следует ожидать, место, где вы делаете покупки, является надежным индикатором классовой принадлежности. Верхи отовариваются в более дорогих магазинах, низшие слои — в дешевых. Но это слишком упрощенный подход. Представители верхушки среднего класса, например, не брезгуют искать товар по выгодной цене в магазинах подержанных вещей, куда низы среднего сословия и рабочий класс «даже нос не сунут». Тем не менее, представители верхушки и среднего слоя среднего класса не особо стремятся покупать продукты в дешевых супермаркетах, в названиях которых есть намек на экономность, например в магазинах «Куиксейв» (Kwiksave) и «Паундстретчер» (Poundstretcher), где предпочитает отовариваться трудовой люд. Они ходят за продуктами в супермаркеты для среднего класса — такие, как «Сейнзбериз» (Sainsbury's) и «Теско» (Tesco), или в «Уэйтроуз» (Waitrose), предназначенный для верхушки среднего класса.

Разумеется, никто не признается в том, что выбирает магазины по степени престижности. Нет, мы ходим в супермаркеты для среднего класса, потому что там продукты более высокого качества и более широкий выбор натуральных и экзотических овощей, даже если мы покупаем те же традиционные продукты, что и рабочий класс в «Куиксейве». Мы можем не знать, как готовить pak choi (китайская капуста) или корень сельдерея, выращенный без применения химии, но мы должны видеть их на полках, когда проходим мимо, катя в своей тележке пачку кукурузных хлопьев «Келлогг» или туалетную бумагу «Андрекс».

Для англичан содержание домашних питомцев — это не вид досуга, а образ жизни. В сущности, «содержание домашних питомцев» — не совсем точное и адекватное выражение. Оно и близко не передает нашего восторженного отношения к нашим животным. Если дом англичанина — его крепость, то его пес — это настоящий король. Пусть в других странах люди покупают для своих питомцев роскошные будочки и устланные шелком корзины, зато англичане предоставляют в распоряжение своих животных весь дом. Неписаные правила позволяют нашим кошкам и собакам лежать на наших диванах и креслах и занимать лучшие места перед камином или телевизором. Мы дарим им куда больше внимания, любви, признательности, привязанности и времени, чем собственным детям, и зачастую даже лучше кормим. Представьте самого избалованного и обожаемого bambino в Италии, и вы получите лишь приблизительное представление о том, какое положение занимает обычный домашний питомец в доме среднестатистического англичанина. Королевское общество защиты животных от жестокого обращения нас возникло гораздо раньше, чем Национальное общество защиты детей от жестокого обращения, которое, по-видимому, было создано по аналогии с первой организацией.

Почему так? Чем объясняется столь особенное отношение англичан к животным? Да, у многих народов принято держать домашних питомцев, и некоторые, в частности, выходцы из наших бывших колоний, тоже по-своему не менее трепетно, чем мы, относятся к ним, но англичане особенно славятся своей безмерной любовью к животным, чем немало удивляют многих иностранцев. Правда, американцы, пожалуй, переплюнули нас в чрезмерной сентиментальности и щедрости по отношению к своим домашним питомцам. Возьмите, к примеру, их слащавые, слезные фильмы, ухоженные кладбища для домашних животных, дорогие игрушки и сшитые по авторским моделям нелепые костюмчики, в которые они наряжают своих питомцев. С другой стороны, американцы всегда впереди планеты всей во всем, что касается расточительности и престижных расходов.

У англичан к животным иной подход. Наши домашние питомцы для нас нечто большее, чем индикаторы классовой принадлежности (хотя они и впрямь служат этой цели), и наша привязанность к ним не ограничивается одной лишь сентиментальностью. Часто говорят, что к своим животным мы относимся как к людям, но это неправда. Вы что, никогда не видели, как мы относимся к людям? Столь неприветливое и недружелюбное отношение к животным было бы немыслимо.

Ну, хорошо, я преувеличиваю, немного. Но факт остается фактом: при общении с животными мы более открыты, непринужденны, экспансивны и разговорчивы, чем при общении друг с другом.

Среднестатистический англичанин старательно избегает социального взаимодействия с себе подобными, и, когда обстоятельства заставляют его идти на контакт, он либо смущается, либо проявляет агрессивность, если только у него нет возможности прибегнуть к помощи соответствующих «посредников». Но ему абсолютно ничего не стоит завязать оживленный, дружелюбный разговор с собакой. Даже с незнакомой собакой, которой его не представили. Отбросив всякое смущение, он с энтузиазмом поприветствует пса. «Привет! — воскликнет он. — Как тебя зовут? Откуда ты? Хочешь, поделюсь с тобой сэндвичем, приятель? Мм, вкусно, да? Давай, иди сюда, присаживайся рядом! Места хватит!»

Как видите, англичане, как и южные народы, вполне способны проявлять пылкость, энтузиазм и радушие. Мы можем быть такими же открытыми, доступными, эмоциональными и восприимчивыми, как и представители любой, так называемой контактной культуры. Просто эти качества мы демонстрируем лишь при общении с животными. И животных, в отличие от наших соотечественников, наша раскованность ничуть не смущает и не отталкивает. Поэтому неудивительно, что животные так важны для англичан. Многие из нас видят в них единственную возможность открытого, непринужденного общения с другим разумным существом.

Одна моя знакомая американка неделю гостила — вернее, мучилась — в типичном английском доме, где властвовали два огромных, шумных и хронически непослушных пса, чьи безвольные хозяева беспрерывно развлекали своих питомцев болтовней в стиле потока сознания, потакали каждой их прихоти и с любовью хохотали над их скверными выходками. Американка заметила мне, что такие отношения между хозяевами и их питомцами — «ненормальные», «нездоровые» и «неправильные». «Нет, ты не понимаешь, — возразила я, — Эти люди могут позволить себе несдержанность только со своими собаками. Так что для них, пожалуй, это самые нормальные, самые здоровые и правильные отношения».

Правда, моя американка оказалась довольно чуткой и быстро усвоила одно из важнейших правил английского этикета, категорически запрещающего критиковать питомцев в присутствии их хозяев. Сколь бы безобразно ни вел себя мерзкий, невоспитанный пес ваших знакомых, вы ни в коем случае не должны плохо о нем отзываться. Этим вы их сильно оскорбите. Критику в адрес своих детей они воспримут менее болезненно.

Нам самим дозволено критиковать своих питомцев, но только снисходительным тоном, с любовью в голосе. «Он такой шалун. Уже третью пару обуви сжевал, честное слово». В наших недовольных восклицаниях «Ну разве это не безобразие?!» звучит гордость, будто мы втайне восхищаемся недостатками и проделками своих питомцев. На самом деле мы часто устраиваем между собой словесные состязания, пытаясь доказать друг другу, что наши питомцы самые непослушные и невоспитанные. Буквально на днях на одном вечернем приеме я слышала, как два владельца лабрадоров потчевали друг друга историями о том, что их собаки съели или испортили. «Мой не ел туфли и прочие обычные вещи. Ему мобильные телефоны подавай». — «А мой разгрыз на части целую стереосистему!» — «А мой «вольво» сожрал!» (Интересно, это-то как переплюнуть? «А мой съел вертолет»? Или «теплоход»?)