Магистра Варду Склира, которому император доверил оборону византийско-болгарской границы, не покидало ощущение, что на него давит, обрекая на неудачу все его усилия, чья-то чужая непреодолимая воля. Казалось бы, он сделал все необходимое: занял пехотой горные проходы через Гимеи, расставил в теснинах копьеносцев и щитоносных ратников, посадил на склонах стрелков из луков, стража охраняла даже боковые тропы, чтобы «варвары» не обошли заставы. Но все предосторожности оказались напрасными. Болгарские проводники-горцы вели русов по таким тропам, о которых не знали византийцы, и окруженные воины Варды Склира погибали, не успевая даже подать вести об опасности. Так же неожиданно болгарская и русская пехота, конные дружины князя Святослава, печенежские и венгерские всадники ворвались в византийскую провинцию Фракию. Начало войны было проиграно Вардом Склиром.
Бесполезным оказался и такой испытанный тактический прием, как внезапные нападения тяжелой катафракторной конницы из засады на походные колонны противоборцев. Обычно «варвары» не выдерживали внезапных ударов, поспешно отступали, продвижение их замедлялось, а потери подрывали боевой дух. Князь же Святослав посылал впереди основных полков, двигавшихся по большим дорогам, отряды быстрых печенежских и венгерских всадников. Стремительно перемещаясь на своих короткохвостых конях, они осматривали рощи, сады, овраги, селения, обнаруживали засады, посылали гонцов к воеводам, а сами, как рой жалящих пчел, кружились вокруг катафрактов, пока на помощь не Приходили конные дружины Святослава или вооруженная длинными копьями пехота. А тем временем остальные полки князя в полной безопасности продолжали свое движение.
Потеряв несколько засадных отрядов, Варда Склир вынужден был отозвать катафрактов. Предварительная стадия войны, имевшая цель ослабить неприятеля до решающего сражения, была проиграна начисто, и Варда Склир сознавал это. Князь русов оказался предусмотрительнее, чем опытный византийский полководец, покоритель многих земель Востока. Если лазутчики херсонского стратега, следившие за победами князя в хазарском походе, доносили правильно, если действительно он жаждал решительного сражения, не отвлекаясь на мелкие стычки и осады крепостей, то приходилось признавать, что Святослав достиг желаемого. Варда Склир теперь был вынужден принять сражение.
Подобного еще не бывало, к этому не привыкли ни сам магистр Склир, ни патриций Петр, ни другие византийские военачальники – воевать, подчиняясь чужой воле.
Последним сигналом тревоги явилось взятие русами и болгарами Адрианополя, города, откуда византийцы сами привыкли начинать походы, чтобы потом перенести войну на чужие земли. К Варде Склиру, стоявшему иод стенами крепости Аркадиополь, прискакал Иоанн Алакас, начальник передового отряда, и сообщил, что противник совсем близко. Двенадцатитысячное отборное войско магистра поспешно укрылось за крепостными стенами, а воинство Святослава расположилось станом на обширной поляне, примыкавшей к крепости. С двух сторон поляну окаймляли густые заросли. Лучшего места для сражения трудно пожелать. Варда Склир считал, что на флангах войска Святослава, в зарослях, можно незаметно поставить две сильные заставы. Затем остальными силами ударить в «чело», перебить их сколько удастся, притворным отступлением заманить между засадами и разгромить. Все казалось византийскому полководцу ясным и предопределенным. Вот оно, поле будущей победы!
Варда Склир помедлил несколько дней, чтобы неприятель от бездействия потерял бдительность. Наконец, глухой ночью два полка тяжелой конницы вышли из ворот Аркадиополя и тихо втянулись в заросли. В стане русов не было слышно тревоги, и Варда решил, что маневр удался. Многоопытный магистр не догадывался, что это вполне устраивало князя Святослава. Главная цель войны – не захват обширных областей и взятие крепостей, а разгром неприятельского войска. Надо было выманить хитрого грека из крепости, заставить увязнуть в сражении, иначе он опять отступит и придется русам делать самое кровопролитное и бесполезное дело на войне – грудью пробивать каменные стены, обороняемые многочисленным гарнизоном.
Начало боя обнадежило Варду Склира. Как и предполагалось, русская и болгарская конница выдержала лобовой удар, сама перешла в наступление. Вовремя Ударили и засадные отряды. Но русский строй подпирала сзади глубокая фаланга русской и болгарской пехоты, а легкая печенежская и венгерская конница собралась на флангах для новой атаки. Катафракты погибали в бесполезных атаках, русы и болгары стояли, прикрываясь большими щитами, и в их рядах не видно было брешей Варда Склир запоздало догадался, что именно к такому исходу стремился князь: истребить в упорном и кровопролитном сражении отборное византийское войско, чтобы потом идти прямо на Константинополь. Нужно было спасать уцелевших воинов. Искусными маневрами Варда Склир вывел войско из-под ударов конницы Святослава, еще раз доказав свое полководческое дарование. Об этом отступлении, почти безнадежном, будут потом с восхищением писать знатоки военного дела. Но трагедия все-таки произошла. В Аркадиополь вернулась с поля битвы лишь малая часть воинов. Дорогу на столицу больше некому было защищать…
Константинополь переживал тревожные дни. С запада приближались страшные своей многочисленностью и отчаянной храбростью полчища князя Святослава. В его полках рядом сражались русы и болгары, печенежские и венгерские всадники охраняли станы. Произошло самое страшное из всего, что могло произойти: объединение «варваров» против империи! Тем более, что эти «варвары» стали беспредельно дерзкими. Они перешли в Македонию, разгромили магистра Иоанна Куркуаса, предводителя войск македонской фемы, и разорили всю страну!
И снова, как часто бывало во времена военных неудач Византийской империи, полководцы уступили место дипломатам. К князю Святославу отправилось византийское посольство с просьбой о мире. Вопреки ожиданиям, переговоры с князем оказались непродолжительными и нетрудными. Видимо, князь русов не покушался на Константинополь и не думал о завоевании империи. Он удовлетворился возмещением военных расходов, дарами воинам и воеводам и обязательством императора не вмешиваться в болгарские дела. Последнее было неприемлемо для императора Цимисхия, но он вынужден был уступить: воевать дальше империя не могла.
Осенью 970 года русы, болгары, печенеги и венгры покинули Фракию и Македонию. Империя обрела мир, чтобы готовиться к новой войне. Это «варвары» верят договорам и клятвам. Верность обязательствам императора определяется только целесообразностью…
Вероломство и изощренная ложь уже давно были возведены Византийской империей в ранг государственной политики. Обман противника почитался за доблесть, которой гордились и которую ставили в пример потомкам. Широкие военные приготовления императора были встречены с одобрением.
Спешно снаряжался огненосный флот, которого русы, по рассказам опытных людей, боялись больше всего. В Адрианополе, покинутом русами после заключения мира, развернулись арсеналы и склады продовольствия. В столицу стягивались полки из Малой Азии и Палестины. На равнине у константинопольских стен с утра до вечера звенело оружие, раздавались повелительные команды, стройными рядами проносились катафракты, лучники метали стрелы в красные шиты – обучалось новое войско. Воинство учили мгновенно перестраиваться и поворачивать ряды, пропускать сквозь строй конницу и снова смыкаться непреодолимой фалангой. Многим хитростям войны успел обучить своих воинов император Цимисхий до наступления весны.
На исходе марта 971 года в заливе Босфор император произвел смотр огненосного флота. Более трехсот больших кораблей легко и слаженно передвигались в водах залива, изображая морское сражение. Император остался доволен. Флоту предназначалась большая роль в будущей войне – он должен закрыть устье Дуная, чтобы отрезать русам путь к отступлению.
Вскоре сам император с двумя тысячами «бессмертных» выступил в поход. В Адрианополе его ожидало полностью снаряженное войско: пятнадцать тысяч пехотинцев в доспехах и тринадцать тысяч катафрактов. К городу стягивались и остальные войска, осадные орудия и обозы. Все благоприятствовало успеху похода. Лазутчики, вернувшиеся с Гимейских гор, доносили, что князь русов, поверивший мирному договору, не закрыл перевалы своими засадами. Купцы, приезжавшие из Болгарии, сообщали, что Святослав не ждет войны, его воины стоят гарнизонами по разным городам, их можно истребить поодиночке.
