Шаманы… «Князцы»… Старейшины юртов… Седобородые старцы… Богатыри-урты, каждый из которых имел свое хозяйство, промыслы, рабов и свободу в выборе предводителя… Как объединить их?
Известие о том, что русские воины на больших лодках перелезли через «Камень» и плывут по сибирским рекам Лозьве и Тавде, приближаясь к столице «князя» Асыки, обеспокоило «князцев» и старейшин. Тюменские татары давно нападали на вогульские земли, но они воевали окраины, а русские суда плыли к Пелымскому городку, который боги избрали для своего обитания. И дружины вогульских «князцев» начали собираться по зову «большого князя» Асыки. Здесь, при впадении Пелыма в реку Тавду, «большой князь» Асыка решил дать бой пришельцам.
Крытые берестой большие лодки-обласы и быстрые юркие челноки-берестянки подплывали к устью реки Пелым, где расположился Пелымский городок, обнесенный земляным валом и деревянными стенами. Внутри городка стояли избы из бревен с пологими двускатными крышами, покрытыми полосами сшитой бересты, с небольшими, высоко прорубленными дверями и окнами, затянутыми рыбьими пузырями; амбары на столбах, куда поднимались по бревнам с зарубками; просторное помещение для «собрания воинов». В таком укрепленном городке вполне можно было отсидеться, но Асыка не желал прятаться от русских воевод, надеясь на многочисленность и храбрость своих воинов.
…«Князцы» и старейшины в окружении уртов и старших слуг важно шествовали к белой юрте Асыки. Караульный сотник громко называл имя прибывшего. Тот кланялся «князю», отстегивал саблю, скидывал отороченный мехом халат и в одной долгополой рубахе усаживался на циновку. Рабы проворно подносили деревянное блюдо с крошевом из сырых почек, сердца, костного мозга, оленьих языков и губ – «богатырскую пищу», от которой воин становился сильнее и отважнее. Рядом с блюдом лежали круглые лепешки, замешенные на рыбьем жире и крови, куски вареного и вяленого мяса. Нож был у каждого – в деревянных ножнах, привязанных к ноге, чтобы его можно было легко и быстро вытащить. Еду запивали медовым напитком из берестяных ковшичков. Пир продолжался целый день. Сомлевшие «князцы» засыпали тут же, в шатре, а проснувшись, снова принимались за еду.
Возле шатра пировали урты. В больших железных котлах варилась болтушка из сушеной рыбы, приправленная мукой, диким чесноком и кореньями. Над кострами жарились туши кабанов. Рабы мелко рубили в деревянных корытцах свежую нельму. Асыка не жалел припасов. Известно ведь, что сытый воин – сильный воин.
Простые воины, охотники и рыболовы ставили шалаши поодаль, тихо сидели вокруг маленьких костерков, о чем-то шептались. Многоопытному Асыке это не нравилось. Урты бодры и веселы, они готовы сражаться с кем угодно и где угодно, в этом их жизнь, их предназначенье. Но почему молчаливы и пасмурны воины из паулов? Почему их так мало? Не пришли воины с Лозьвы, Конды… Да и «князцы» явились не все…
А «судовая рать» Федора Курбского Черного и Ивана Салтыка-Травина уже плыла по реке Тавде к городку. Шумели по обе стороны дремучие леса, селенья на редких полянах были покинуты жителями. Наконец, на низком левом берегу Тавды, там, где в нее вливается речка Пелым, за широкой пойменной луговиной показался городок «князя» Асыки: бревенчатые стены с башенками, желтые откосы вала, высокая крыша дома «собрания воинов», А между городком и рекой, на лугу, белая большая юрта, множество шалашей из бересты, чадящие костры, людская сутолока.
Всполошились вогуличи, узрев «судовую рать», толпой побежали к берегу. Навстречу каравану вынеслись легкие берестянки с вогульскими лучниками. Их отогнали выстрелами из пищалей и «тюфяков», не дали пустить стрелы. Боевой вогульский лук – опасное оружие, дальнобойное и меткое. Его склеивали из двух полос дерева: внутренняя – из упругой кедровой крени, наружная – из березы. Весь лук обвертывали тонкими полосками вываренной бересты, чтобы предохранить дерево от влаги. Тетива изготовлялась из волокон крапивы, тщательно вымоченной и обернутой тончайшими берестяными полосками. Большой вогульский лук достигал длины двух метров. Стрелы еловые, длинные, с железными наконечниками, вклеенными в древко серой и обмотанные нитками. Такие стрелы могли пронзить человека насквозь…
Ушкуи подплывали к берегу, где стояли, выставив копья с наконечниками в виде двусторонне заточенного ножа и охотничьи рогатины, воины из паулов. Снова залп из пищалей, «тюфяков», «ручниц». Берег затянуло клубами черного порохового дыма. Прямо с бортов прыгали на песок вологжане, вычегжане, сысоличи, вымичи, устюжане. Московские дети боярские перезаряжали «ручницы», и стреляли с ушкуев. Дрогнули вогуличи и начали разбегаться.
Дольше держались богатыри-урты. У них были мечи, удобные для рукопашного боя, а у богатых даже кольчуги, которые попадали к вогулам от татар и ценились очень Дорого. Но устоять против русских ратников, вооруженных легкими и удобными для боя саблями, защищенных панцирями и кольчугами, они не смогли. Когда «князь» Асыка в окружении своих телохранителей поскакал к близлежащему лесу, побежали и они…
Было это 29 июля 1483 года.
Летописные известия позволяют восстановить некоторые подробности боя. Вологодско-Пермская летопись сообщает кратко: «приидоша на вогуличи месяца июля в 29 день, и бой был, и побежали вогуличи, Асыка и сын его Юшман». Никоновская летопись добавляет, что вогульский «князь немного бился с ними и побежал в непроходимые места и стремнины», то есть бой был быстротечным, упорного сопротивления вогулы не оказали. Об этом же свидетельствует рассказ устюжского летописца: «был бой на устье реки Пелыма. На том бою убили устюжан 7 человек, а вогуличей пало много, а князь вогульский убежал». Победа, таким образом, была одержана с минимальными потерями с русской стороны.
Конечно, «судовая рать» имела явное превосходство в вооружении (огнестрельное оружие, доспехи), но только этим нельзя объяснять такой быстрый успех. Видимо, местное население не имело особого желания сражаться с русскими. Простые охотники и рыболовы мирно соседствовали с пермяками, часть вогульских родов, живших западнее Уральских гор, уже давно стали русскими подданными. Перед сибирскими «народцами» стоял выбор: попасть под власть «тюменского царя» Ибака или искать покровительства России. Последнее по многим причинам было предпочтительнее…
Показательно, что после разгрома и бегства «князя» Асыки, больше не было сражений с вогулами. Были отдельные стычки в прибрежных селениях, когда русские ратники высаживались с судов – и только. Не осмелился выступить против «судовой рати» и хан Ибак, хотя воеводы проплыли по краю его владений, по реке Тавде и Иртышу.
С разгромом Асыки была достигнута непосредственная цель похода: «княжество Пелымское» больше не могло угрожать «Перми Великой», но воеводы Федор Курбский Черный и Иван Салтык-Травин решили идти дальше, на Обь, где властвовал «большой князь» Молдан и другие сибирские «князья». Летописец сообщает: «Пошли вниз по Тавде-реке, мимо Тюмени в Сибирскую землю; воевали, идучи, добра и полону взяли много. А от Сибири шли по Иртышу-реке вниз, воюючи, да на Обь-реку великую, в Югорскую землю». И здесь обошлось без больших сражений. Летописцы отмечали только, что воеводы «князей югорских воевали и в полон вели», «поймали князя Молдана на реке Оби и княжьих Екмычеевых двух сынов поймали». Захват знатных заложников впоследствии сыграл важную роль в подчинении вогульских и остяцких племен. О боевых потерях летописцы вообще молчат, хотя отметили, что «в Югре померло вологжан много, а устюжане все вышли». Видимо, сказались тяготы дальнего похода, непривычная пища.
Сама великая река Обь произвела огромное впечатление на русских людей. Летописец, повествуя о «судовом шествии», с удивлением писал, что «ширина ее шестьдесят верст». Судя по тому, что в летописях упоминаются «югорские» князья и «Югра» [27], «судовая рать» прошла по реке Оби далеко на север.
Только здесь, на реке Оби, воеводы поняли, что есть враг много опаснее, чем вогульские лучники и дружины богатырей-уртов, – это немерянные сибирские расстояния. Путевые днь складывались в недели, а вдоль бортов ушкуев тянулись унылые обские берега, и каждый новый день казался повторением пройденного. Левый берег Оби – плоский, испятнанный болотной ржавчиной, ощетинившийся низкими кустарниками – словно сползал в воду. Правый берег быт высокий, скалистый. Над обрывом шумел лес, и не было ему конца. Река – единственная проезжая дорога в здешних местах, с нее не свернешь. Неразумного, рискнувшего отклониться от текущей воды, подстерегали зыбкие болота, непролазные буреломы, цепи озер. И тайга, которую перерезали лишь звериные тропы. Путь «судовой рати» Федора Курбского Черного и воеводы Салтыка-Травина был предопределен самой природой, и ушкуи послушно плыли на север, навстречу студеным ветрам. К исходу клонился август, последний месяц лета. Тысячеверстный обратный путь страшил своей огромностью, а ведь на этом пути предстоял еще один каменный волок…
