Начали шведы. Большой флот двинулся к устью реки Невы. Численность шведского войска достигала пяти тысяч человек. Если учесть, что шведский корабль-шнека вмещал не более пятидесяти корабельщиков, то можно предположить, что судов было не менее сотни. Возглавил поход ярл и правитель Швеции Ульф Фаси, с ним был его двоюродный брат Биргер, будущий ярл и известный полководец. Шведы хотели захватить Неву и Ладогу, чтобы, укрепившись там угрожать Новгороду и перерезать важнейший для новгородской торговли водный путь – из Волхова через Неву в Финский залив. Шведы были уверены в успехе. Они знали, что «низовские полки» [13] не могут прийти на помощь Новгороду: великий князь Ярослав Всеволодович вынужден был держать немногие оставшиеся рати для обороны своей земли, потому что никто не знал, куда направит хан Батый свои бесчисленные конные тысячи – на Киев или снова на Владимир. Надеялись шведские военачальники и на неожиданность нападения.
Но неожиданности не получилось. Новгородская сторожевая застава, постоянно стоявшая в устье Невы, «при крае моря», заметила шведскую армаду. Старейшина Пелгуй послал гонца в Новгород.
Молодой новгородский князь Александр Ярославович был поставлен перед выбором: собирать новгородское ополчение (на что потребовалось бы несколько дней) или выйти навстречу врагу со своей конной дружиной и теми пешцами, которые был и в городе, под рукой. Александр выбрав последнее. Форсированными маршами он двинулся к Неве, преодолев более ста пятидесяти километров, и успел застать шведов на привале близ устья Ижоры. В том, что успели конные дружины, не было ничего удивительного: это расстояние русские всадники, если ехали «вборзе», «о-дву-конь», обычно преодолевали за двенадцать – четырнадцать часов. Но к месту сражения успели и пешцы! Возможно, часть пути они проплыли на ладьях.
Шведские корабли стояли при впадении Ижоры в Неву, перекинув на берег мостки. Шведская знать, епископы (их взяли в поход, чтобы на месте обращать в «истинную веру» завоеванных), рыцари ночевали в шатрах. Самый большой, шитый золотом шатер слуги поставили для предводителей шведского войска. Лениво шевелились возле шатров стяги с зловещими крестами. Опершись на копья, дремала стража. Остальные воины спали на кораблях.
Тихо подъезжали и скапливались в лесу конные дружинники, по берегу Невы подкрадывались новгородские пешцы. Шведское войско значительно превосходило русское по численности, поэтому победу могли принести только внезапность нападения и умелое использование того обстоятельства, что шведы были разобщены. Молодой полководец превосходно использовал обстановку. В сомкнутом строю княжеская дружина выехала из леса и ударила в центр спящего шведского стана. Тревожно завыли трубы. Воины на кораблях спешно вооружались, чтобы прийти на помощь гибнувшим рыцарям. Но пешцы под командованием новгородца Миши уже бежали вдоль берега, рубили и сбрасывали мостки, отталкивали суда. Помощи рыцари так и не дождались.
А на берегу шла жестокая сеча. Русские дружинники везде теснили шведов. Дружинник Савва пробился к златоверхому шатру предводителей шведского войска и подрубил опорный столб – шатер рухнул, вызвав панику в шведских рядах. «Полки же Александровы, видевши паление шатерное, возрадовались», – замечает летописец.
Многие русские витязи отличились в этом бою: новгородец Сбыслав Якунович, вооруженный одним топором, «многажды» врывавшийся в шведские ряды и геройски бившийся, «не имея страха в сердце своем», княжеский ловчий Яков, заслуживший похвалу своего господина княжеский слуга Ратмир. Конный дружинник Гаврила Олексич так увлекся погоней за одним из знатных рыцарей что въехал верхом на палубу корабля. Шведские корабельщики сбросили храбреца вместе с конем в реку, но он сумел выбраться на берег и тут же схватился со шведским «воеводой», пытавшимся собрать вокруг себя рыцарей. Пешцы новгородца Миши захватили три шведских шнека и потопили их. Сам князь Александр Ярославович сошелся в рыцарском поединке с Биргером и ранил его: «возложи Биргеру печать на лице острым своим копьем».
Сражение продолжалось до темноты. Только к ночи князь отвел своих воинов в лес, чтобы утром довершить разгром врага. Но предводители шведского войска не приняли нового боя, слишком велики оказались потери. Копье князя Александра Ярославовича вывело из строя Биргера, его с трудом спасли оруженосцы и слуги. Убит второй по значению военачальник – «воевода», один из епископов. Много погибло знатных рыцарей, застигнутых врасплох в своих шатрах, тела их шведы погрузили на несколько кораблей и пустили вниз по течению реки Невы. Простолюдинов похоронили на месте, в общей могиле, и было их, по словам летописца, «без числа». Многие были изранены. И предводители шведского войска приняли единственно разумное решение – спасаться бегством. Шведские шнеки отошли от берега и скрылись в темноте…
Победа была полной, причем достигнута малой кровью: в сражении пало всего двадцать воинов князя Александра Ярославовича. Новгородских ратников, павших в битве на Неве, поминали во время церковных служб больше трех столетий. Были среди них и совсем простые люди, например, «Дрочило Нездылов, сын кожевника». Геройская смерть за родную землю уравняла сына кожевника со знатными людьми, тоже сложившими голову в этом бою: Константином Луготинцем, Гюрятой Пинешиничем, которых в поминальном синодике именовали по отчеству.
Произошла эта битва 15 июля 1240 года. За победу в ней молодой новгородский князь Александр Ярославоич был назван Невским, а о его подвигах написано специальное «житие», которое вошло во многие списки русских летописей. Невская битва навсегда сохранилась в памяти народной. Четыреста шестьдесят лет спустя, когда Петр Великий впервые оказался на берегах Невы, местные жители, потомки древних новгородцев, показывали ему место, где по, народному преданию, произошла битва Александра Невского со шведами. Поблизости от предполагаемого места битвы Петр I основал первый в Петербурге монастырь и повелел перевезти туда из Владимира останки Александра Невского.
Невская битва (1240)
Почему же произвела такое огромное впечатление на современников Невская битва 1240 года, отнюдь не самая крупная в тревожном XIII столетии?
Советский историк И. У. Будовниц, автор книги об общественно-политической мысли Древней Руси» объяснял это тем, что в момент всеобщей подавленности и смятения русский народ увидел в победах Александра Невского отсвет былой славы и предзнаменование своего будущего освобождения от тяжкого ига. «Житие», прославлявшее военные подвиги Александра Невского и его храбрых сподвижников, тем самым вселяло в русских людей бодрость и веру в свои силы.
И еще, пожалуй, может быть одно объяснение. В молодом новгородском князе народ увидел образ воителя за землю Русскую, образ светлый и героический. Ведь Александр Невский был молод, очень молод – ему исполнилось всего двадцать лет.
Впрочем, рано взрослели тогда люди на Руси. Княжич Александр родился в Переяславле-Залесском в 1220 году, а уже в 1223 году он расставался с детством. В переяславском Преображенском соборе, перед которым поставлен ныне бронзовый бюст прославленному воителю земли Русской, над княжичем был торжественно совершен обряд постригов [14]. После заздравных молебствий будущего князя и воина перепоясали мечом и посадили на коня. Трехлетний княжич покинул женскую половину, хоромы своей матери княгини Феодосии, и был передан на руки боярину-воспитателю, дядьке Федору Даниловичу. Его учили письму и счету, книжной мудрости. Может быть, в раннем детстве побывала у него в руках и «Александрия» – книга о подвигах Александра Македонского, написанная во II – III веках. А главное, учили мальчика ратному делу, и было это ученье трудным и продолжительным.
Княжича учили «вседше на коня, в бронех, за щитом, с копьем биться». Такое было время, что князь первым бросался в сечу и вел за собой воинов! Князь военачальник должен был не хуже, чем профессиональные воины-дружинники, управлять конем, сражаться в конном и пешем строю, владеть рубящим, колющим, ударным оружием, а каждое оружие – тяжелое копье, меч или сабля, сулица-дротик, кистень, булава, боевой топорик – требовало своих приемов боя. Особым искусством считалась стрельба из лука, познать все тонкости которой можно было только в детстве – тот, кто начинал в зрелом возрасте, никогда не достигал нужной меткости. Опытный конный лучник успевал сделать в минуту шесть выстрелов, при том, что стрела летела на двести метров. А защитное вооружение и снаряжение? Шлем с бармицей для защиты шеи и затылка, кольчуга, щит, железные рукавицы – без малого пуд [15] весом. Чтобы носить их и сражаться, нужны были и сила, и особая сноровка. А ножны для меча футляр для топора, колчан, лук, ремни – все на себе, все должно быть умело пригнано, привычно, не мешать в бою. Все это уменья простого дружинника, без которых и князю невозможно обойтись.
