Летом 1967 года правительство Южного Вьетнама под руководством подполковника Нгуена Ван Тхеу и вице-президента Нгуена Као Ки подготовилось к переизбранию. В начале сентября за эту пару проголосовали только 27 процентов избирателей, но и эта цифра оказалась вдвое большей, чем у ближайших соперников. Рид не смог упустить удобного случая прокомментировать избирательную кампанию и написал письмо редактору «Интернэшнл геральд трибюн», уважаемого европейского издания американской газеты «Нью-Йорк геральд трибюн». «Геральд трибюн» выпускалась в Париже и выполняла функции прессы для американцев, живущих или путешествующих по Европе. Еще одна служебная записка, направленная директору ФБР из американского посольства в швейцарском Берне, содержала в прикреплении письмо Рида и сообщение, что «это может свидетельствовать о том, что Рид в настоящее время находится в Риме». Письмо написано в манере Дина Рида, с присущим ему частым использованием восклицаний, с обычным восхвалением американского народа и презрительным отношением к его южновьетнамскому союзнику.
«Наконец-то, моя вера в бесконечную мудрость американского народа возродилась, так как я прочел, что согласно последним опросам большинство американских граждан сомневаются в том, что выборы во Вьетнаме проведены полностью честно, - гласило частично письмо Рида. – Вне всякого сомнения, это есть недомолвка года!»
«После того как были тщательно отобраны кандидаты, начался процесс отбора избирателей. Голосование было разрешено только в районах, которые находятся под контролем сил США, – а это означает, что в пределах от двух третей до трех четвертей территории Вьетнама голосование было запрещено! – равнозначно тому, как если бы только консервативному и расистскому югу Соединенных Штатов было позволено принимать участие в выборах президента страны».
«Вот уж действительно свободные выборы! Что было действительно свободным на этих выборах, так это свободные методы и организация их проведения от первого и до последнего дня»».(153)
Многие годы жизни и работы за границей научили Рида способам извлечения пользы из обладания американским гражданством. Весной 1969 года выступления против вьетнамской войны достигли своего пика в Соединенных Штатах и других странах, включая Италию. Итальянская полиция принимала жесткие меры, пытаясь предотвратить массовые протесты, которые ставили в неловкое положение мощного и богатого союзника Италии. В один воскресный день друзья-активисты позвонили американскому актеру и сообщили о еще одном митинге в защиту мира, намечаемом в Риме. Рид принял участие в акции и обнаружил, что митингующие направляются к американскому посольству. Огромная толпа надвигалась, но полиция была наготове, построенная в три шеренги и стоящая намертво между демонстрантами и посольством. Рид – по какой-то причине, которую он не мог вспомнить, – в тот день был при галстуке, и когда он протискивался к первым рядам участников демонстрации, его друзья просили всех уступить ему дорогу, так как он является сотрудником посольства. Вытащив свой американский паспорт, Рид помахал им перед полицейскими. На ломаном итальянском он объяснил офицерам – по подсказке друзей, – что он американский служащий, и ему нужно пройти на работу в посольство. Полицейские, больше нацеленные держать под контролем тысячи демонстрантов, мельком взглянули на Рида и позволили ему пройти за ограждения. Он прошел за баррикады и далее, ближе к тому месту, откуда посол Соединенных Штатов и шеф римской полиции наблюдали за противостоянием. Рид повернулся к толпе и произнес как можно громче, чтобы быть хорошо услышанным:
«Да здравствует Хо Ши Мин! – провозгласил он здравицу лидеру Северного Вьетнама. – Да здравствует Хо ши Мин! Остановите бомбежки. Прекратите террор. Все агрессоры – вон из Вьетнама! Да здравствует другая Америка!»
Услышав первое воззвание, посол и шеф полиции повернули головы, увидели, кто дирижирует скандированием лозунгов с территории посольства, и отдали приказ на арест Рида. Офицеры быстро скрутили его, надели наручники и вывели из посольства. Рид, довольный хитрым приемом, при помощи которого удалось провести копов, улыбался всю дорогу до полицейского участка. Через пару часов его отпустили.(154)
Наряду с публичным высказыванием недовольства основными принципами общественного устройства и деятельности политической и экономической элиты, частным образом этот американец выражал серьезные сомнения в отношении коммунизма и Советского Союза. В середине 60-х Чехословакия, под руководством Александра Дубчека, поигрывала с более открытым общественным устройством: ослабляла свою хватку жесткая цензура в области искусства, прессы и критики правительства; власти экспериментировали со свободной торговлей, в отличие от плотно контролируемых и централизованно планируемых экономик большинства стран Восточной Европы. Допускалась критика восточного соседа - Советского Союза и велись разговоры о том, чтобы ослабить русские поводья над чешской нацией и, возможно, установить более тесные отношения с Западной Европой и даже с Соединенными Штатами. Естественно, западные чиновники аплодировали таким подвижкам, надеясь, что если они сумеют переманить с советской орбиты одну страну, другие в конце концов также начнут выбираться из внутреннего мира, замкнутого «железным занавесом». В августе 1968 года эту мечту раздавили. Генеральный секретарь Коммунистической партии СССР Леонид Брежнев отдал приказ советской армии пересечь границу, отстранить Дубчека от власти и восстановить в Праге жесткое коммунистическое правление. Появление советских танков, патрулирующих улицы чешской столицы, поразило и встревожило людей по всей Европе и в Соединенных Штатах. Одним из возмущенных был Дин Рид.
Проведя несколько недель в мучительных размышлениях об увиденном, 29 сентября 1968 года Рид сел за свою пишущую машинку и отпечатал трехстраничное, при единичном интервале, письмо Юрию, советскому литератору, с которым он познакомился во время своего первого турне по России двумя годами ранее. Юрий написал книгу, в которой утверждалось, что каждой стране необходимо по-своему переосмыслить коммунистическую идеологию с тем, чтобы она соответствовала культуре и традициям каждого народа, и что без этого понимания она не может быть никому навязана. «Юрий, в течение нескольких недель я размышлял, взвешивая все "за" и "против", следует ли мне донести свои мысли и чувства до моих дорогих товарищей в Советском Союзе, - написал Рид. – В итоге я решил, что поскольку моя жизнь, уже зрелого человека, всецело предана истине, то по совести это был бы первый нечестный и непорядочный поступок с моей стороны – воздержаться на этот раз от осуждения действия, которое я расцениваю как антимарксистское и нанесшее непоправимый вред прогрессивным силам всего мира, и которое, несомненно, произведено не в интересах даже самих советских людей. Это вид лицемерия советского руководства – вторгнуться в другую братскую социалистическую страну из-за того, что некоторые лидеры Коммунистической партии посчитали несовместимой с интересами Советского Союза ту форму социализма, которую пожелала принять эта страна». Он продолжил письмо, говоря, что миллионы людей третьего мира теперь убеждены в том, что им следует опасаться как американского, так и советского империализма. Военное вторжение повлечет за собой два других ответных действия, писал Рид своему другу. Во-первых, оно укрепит кулак консервативных сил в Соединенных Штатах, которые могут использовать инцидент для сплачивания вокруг Ричарда Никсона в его кампании против либералов и в особенности против Хьюберта Хэмфри на ноябрьских выборах. Во-вторых, молодым людям из капиталистических стран будет сложнее принимать коммунистическую идеологию, что и без того являлось мужественным и непростым поступком, - написал он. «Ты должен понять, что сейчас я являюсь преданным коммунистом, но путь, которым я шел, был небыстрым и болезненным и занял последнее десятилетие моей жизни, - завершил Рид. – Следуя велениям своей совести, я много раз подвергался гонениям, но они несравнимы со страданиями многих моих товарищей в Южной Америке и других странах мира, включая Советский Союз».(155)
