– Может быть, ты встретишь кого-нибудь здесь, в Париже, – с надеждой сказала Джейд. Ей и в самом деле так этого хотелось!

– Ты смеешься? Кого мы здесь видим? Девятнадцатилетних мальчишек-моделей из Чехословакии, злобных журналистов из левых изданий да коллег-дизайнеров, а все они либо женщины, либо голубые, а иногда и то и другое. Я никого не ищу. А если бы и познакомилась с кем-то, то география была бы против нас. Любовник в другом полушарии – только этого мне не хватало. Но спасибо на добром пожелании. – И Тимми положила в рот еще одну шоколадную конфету. У нее был прекрасный обмен веществ, и она могла позволить себе вольности, о которых большинство женщин мечтать не смеет.

– Попробую-ка я начать знакомиться по Интернету, когда вернемся в Америку. Четверо моих знакомых вышли в этом году замуж за мужчин, с которыми познакомились в Интернете, – сказала Джейд с таким видом, будто и в самом деле решила так действовать.

– Будь очень осмотрительна. По-моему, это жутко опасно. – Тимми встала и принялась расчесывать волосы. Первый журналист придет уже через несколько минут. И закрутится бешеная карусель парижской жизни.

– А чего мне, собственно, бояться? – риторически спросила Джейд. – Я связалась с женатым мужиком, ты с разными подонками. Самое худшее, что меня ожидает, это познакомиться с обаятельным убийцей, который зарубил топором несколько человек, выйти за него замуж и нарожать от него кучу детишек. В тридцать восемь не приходится привередничать.

– В тридцать восемь ты можешь позволить себе привередничать сколько душе твоей угодно. Джейд, не сдавайся, – попросила Тимми серьезно.

Но она, как и Джейд, знала, что той больше лет, чем по душе большинству мужчин. Мужчине, вне зависимости от его возраста, хочется, чтобы женщине было не больше двадцати двух. Умные зрелые женщины уже давно вышли в тираж. И Тимми знала, что и сама она больше не котируется, и тому множество причин: возраст, финансовое положение, успешная карьера, известность, если не слава, поскольку ее имя значилось на одежде и на вещах домашнего обихода, которые покупают во всем мире, и это усугубляло положение. Притягивались к ней только такие прихлебатели, как Зак, а то и хуже. Она все еще размышляла об этом, когда Джейд вернулась и сказала, что первый журналист, с которым ей предстояло встретиться, ждет ее внизу, в фойе. Там было изумительное кафе, где подавали чай и вкуснейшее печенье. Тимми любила встречаться с представителями прессы или там, или в баре. Услышав, что пора идти работать, она вздохнула. Выглядела она прекрасно, но ее помощница видела, как сильно ее подруга устала.

– Пригласить его сюда? – спросила Джейд.

– Пожалуй, да, пригласи, – сказала Тимми негромко. Ей так не хотелось ни с кем встречаться. Выйти бы из отеля на улицу и долго-долго гулять по Парижу… Впереди три дня напряженнейшей работы, зато потом, в субботу и воскресенье, она сможет делать все, что захочет. Дожидаясь прихода журналиста, она опять вспомнила пожелание Зака: «Надеюсь, без меня твое пребывание в Париже превратится в сплошной кошмар». Да, слишком долго она встречалась с такими ничтожествами, как Зак. Его слова даже не возмутили ее. Она давно привыкла к тому, что мужчина красив и с ним приятно развлекаться, но ему никогда не придет в голову проявить заботу по отношению к ней, утешить ее, успокоить, хотя бы помассировать плечи, когда она устала. Она несла весь груз своей ответственности и все тяготы своей жизни одна. Иногда она чувствовала, что эта тяжесть давит на нее уж очень сильно. Как, например, сейчас.

Когда журналист вошел, она встала и улыбнулась. Он был высокий, худой, лысоватый, лицо злобное, явно будет требовать, чтобы она объяснила, а зачем, собственно, нужна мода. И вдруг она почувствовала, что и это ей тоже безразлично, сделала вид, будто рада встрече, с приветливой улыбкой пожала ему руку, предложила чай, кофе, указала на вазу с шоколадными конфетами.

– Неплохой отельчик вы себе выбрали, – заметил он, принимая чашку кофе, и съел четыре конфеты одну за другой. – Вам не стыдно жить в такой роскоши и тратить сумасшедшие деньги, которые вы получаете, эксплуатируя людей и наживаясь на их увлечении модой? – выпалил он, проглотив очередную конфету, и Тимми ласково улыбнулась ему, не зная, как следует ответить на такой идиотский вопрос. Да, день будет долгий, думала она, глядя на него, и пожелание Зака наверняка исполнится. Без него, здесь, ее жизнь уже превращается в кошмар. Но будь он рядом с ней, возможно, ей было бы еще хуже, ведь сейчас у него одно настроение, а через час другое. Как все зыбко в жизни.

Как Тимми и ожидала, оба ее послеобеденных интервью в среду оказались очень утомительными. Она давала такие интервью уже двадцать три года. Публичный аспект ее работы редко доставлял ей удовольствие. Она любила создавать модели, обдумывать новые идеи и представлять новые коллекции по нескольку раз в год. С тех пор как она прибавила еще несколько направлений к своей компании, это стало еще увлекательнее. Возможности открывались просто необъятные.

Очень важной сферой ее деятельности было представление коллекций готовой одежды в Нью-Йорке и в Европе. Она придавала им особенно большое значение, поскольку была единственным американским модельером, который показывал свои модели на подиумах и Америки, и Европы, и потому вкладывала особенно много сил в демонстрации своей готовой одежды. Особенно волновали ее показы сезонных коллекций, которые проходили два раза в год. Они должны были быть организованы безупречно, для нее это был вопрос чести. Она лично вникала в мельчайшие детали. Примерки и подгонка одежды, которая должна сидеть на фотомоделях идеально, выбор аксессуаров, которые должны идеально соответствовать одежде, бесконечные репетиции – за несколько дней такой лихорадки можно заработать язву. С людьми Тимми была всегда ровна и доброжелательна, но не дай бог, если что-то сорвется, если модель на подиуме выглядит не так, как надо, если у нее не та прическа, если она не так повернулась, сделала не то движение, складка не так лежит, – Тимми взорвется, как вулкан.

В пятницу во второй половине дня все до единой вещи были идеально подогнаны к фигурам моделей, которые будут их демонстрировать. Репетицию назначили на понедельник, и Тимми, закончив к вечеру переговоры с поставщиками тканей, вдруг осознала, что всю неделю она чувствует боль в животе. Она почти ничего не ела, и чем меньше ела, тем хуже себя чувствовала. Джейд, перед тем как ей с Дэвидом лететь в Лондон вечерним рейсом на самолете «Евростар», спросила Тимми, как она себя чувствует. Они решили провести уик-энд в Лондоне, Дэвид даже отказался от поездки в Прагу, чтобы лететь вместе с Джейд. Их ожидали три банкета, а он к тому же хотел непременно сходить в Галерею Тейт.

– Ты что, неважно себя чувствуешь? – еще раз спросила Джейд перед самым отъездом. Она встревожилась. Тимми была необычно бледна, да и всю неделю казалась нервозной и взвинченной. Такое неудивительно перед демонстрацией коллекции. Тимми всегда волновалась перед показами, но сейчас она совсем извелась, и Джейд увидела, как плохо она выглядит. Измученная, обессиленная.

– Если честно, я чувствую себя отвратительно, – сказала Тимми и усмехнулась. – Наверное, просто устала. Лучше бы наш «безумный месяц» начинался с Парижа, а не кончался им. К тому времени как мы привозим сюда наши коллекции, я уже выматываюсь. Думаю, я слишком выложилась в Милане. – Хотя и там показ прошел очень хорошо, и Тимми осталась довольна. Она надеялась, что и в Париже все будет не хуже. Выбрала для Парижского дефиле лучших моделей, ее одежда выглядела на них просто великолепно.

– Постарайся за эти дни отдохнуть, – заботливо попросила Джейд Тимми, и в эту минуту в номер Тимми вошел Дэвид, пора было ехать в аэропорт. Их номера были напротив номера Тимми. – Тебе же ничего больше не нужно делать. Все готово. – Джейд знала, что Тимми очень нравятся ткани, которые она заказала для коллекции следующего года. Она нашла все, что ей хотелось, и договорилась с поставщиками, что они изготовят несколько сортов тканей специально для нее. А уж она создаст из них нечто совершенно необыкновенное. – Ты пойдешь здесь на какие-нибудь тусовки?