Каган подошелк Михаилу:

– Все-таки мнеочень жаль тебя. Ты ведешь себя очень достойно. Я еще не видел такого мужестваперед казнью. И это – искренне.

   Беловскийпонял, что он не врет.

   – Мне тожежаль тебя, Каган. Поверь, я не врал тебе.

   Каганпопросил русов оставить их одних, отпустить Михаила и отойти на двадцать шагов.Ему хочется самому поговорить с преступником. Русы с почтением удалились.Михаил поднялся с земли, отряхнулся немного, утер рукавом разбитое лицо. Каганпригласил присесть на приготовленный еловый крест и сел рядом на перекладину.Они смотрели друг на друга какое-то время.

   – Ты дажене представляешь, как я не хочу твоей смерти, – начал Каган. – Не знаю почему,но я к тебе проникся… Со мной это впервые. Я чувствую к тебе симпатии. Я нехочу твоей смерти, но я не могу ее остановить! Мне грустно от мысли, что я несмогу поговорить с тобой завтра. И послезавтра не смогу. И никогда уже несмогу…

   – Да, тыостанешься один.

   – Я неодин, Михаил, вокруг меня тысячи, десятки, сотни тысяч! Но поговорить так, какс тобой, – не с кем.

– Как знать,может быть, и поговорим еще, – улыбнулся Михаил.

   – Неулыбайся так! От этого мне становится не по себе! Ты должен меня проклинать.Почему ты не проклинаешь меня?

   – Я на тебяне зол.

   – Нопочему? Объясни!

   – Ты жебоишься моих объяснений, зачем просишь?

   – Зачем,зачем! – раздражился он. – Неужели ты даже перед смертью не хочешь сказать мнето, что ты знаешь. Скажи и умри! Какая теперь разница! Я чувствую, что тычто-то знаешь и не говоришь!

   – Ты неповеришь мне, как не поверишь в то, что я сегодня не умру.

   – Тыповредился рассудком, Михаил! Сейчас принесут гвозди и тебя распнут. Посмотри –какая чудная стоит погода. На небе – ни одного облачка! На таком солнышке тыпровесишь не более двух-трех часов. Хотя как знать, вчера, говорят, некоторыечеркасы жили до самой ночи.

   – Да, жили…Они очень красиво уходили в рассвет. Я видел…

   – Ты точнобредишь!

   – Я нестараюсь тебя ни в чем убедить, Каган. Если хочешь – не слушай меня.

   Каганвстал. Заходил. Потом сел на перекладину опять, взял крест Тимофея и вгляделсяв изображение Иисуса Христа.

   – Скажи: Ондействительно – Мессия?

   – Ты самзнаешь…

   – Что язнаю?! Если бы я знал, я бы не спрашивал!

   – Да, Он –Мессия.

   – Но зачемтак сложно? Зачем Он нас обманул, Михаил? Мы Его ждали столько лет, столькобыло жертв, лишений, боли, обиды – ради Него, а Он пришел так, чтобы мы его неузнали! Зачем Он нас так жестоко обманул?

   – Этодолгий разговор, Каган. Мы сейчас не успеем…

   – Слушай,Михаил, я могу отменить казнь! Например, я скажу, что произошла ошибка.Посмотри – вон у того варяга, который недавно наступил на твою голову, точнотакая же обувь как у тебя. Он больше всех над тобой измывался. Я могу сказать,что это были его следы! Мне никто не посмеет возразить!

   Беловскийпосмотрел на варяга. Удивительно, но он был сильно похож на майора Лароша.Может быть, тоже родственник? Почему бы нет? Ларош – французская фамилия. Весьсевер Франции вскоре будет занят норманнами. Это современная Нормандия. Неизвестно,как сложится судьба этого морского разбойника. Где успокоятся его кости, гдеосядут его потомки. Но если сейчас его убьют вместо него, то, возможно, небудет никаких потомков, не будет и Бизона, который сейчас валяется на столе вбаре где-то далеко в будущем, на яхте «Наяда»… И к тому же фамилия… Ларош –Ла-рош. Что это по-французски? Ла – артикль, Рош – не рос ли? Не рус?Интересная мысль…

   – Нет,Каган, не нужно убивать невинного варяга.

   – Безумец,ты можешь принести много пользы! Ты молод, умен, тебе нужно жить! Почему ты нехочешь остаться тут, почему не хочешь говорить со мной каждый вечер?Представляешь, Михаил, ты будешь рассказывать мне про Иисуса. Я хочу про неговсе узнать. Но мне не дают про Него узнать! Я, как Каган, не имею права дажеприкасаться к вашим книгам!

   – Мне жальтебя.

   – Ипосмотри на Венеславу, Михаил! Посмотри, как она на тебя смотрит! И ты оставишьее здесь одну? Знаешь, что ее ждет? Я могу тебе сказать – ее ждет старый, жирный,колченогий булгарин, который-таки получит ее, как я и обещал!

   – Словатвои – вода. Они ничего не значат. У Венеславы – другая судьба.

   – Почемумои слова – вода, а твои – не вода?

   – Потомучто мои слова обозначают то, что действительно будет, а твои то, чего не будетникогда!

   – Всегдабудет так, как захочет сильный! Как пожелает сильный! Сильные делают историю иплетут будущее!

   – Христосразве был сильным? Нет, он был нищим и безропотным, но перевернул весь мир. Авот муравей – сильный. Посмотри – он несет огромную палочку. Но дунет ветер – иего нет…

   – Дунет ливетер?

   – Ветердунет! Это я тебе обещаю! Будет гроза и буря, потоки унесут в Волгу, а потом вморе плоды великих трудов, как мусор. Ничего не останется от гордого муравейника.

   – Непытайся меня лишить уверенности, хитрый раб.

   – У тебя итак ее уже нет. Ты лжешь о будущем. Это такая же ложь, искажениедействительности, как и ложь о прошлом. Это – лжесвидетельство. Самое печальноето, что ты лжешь сам себе. Лжешь другим и боишься признаться в своей лжи. Вотсейчас ты со мной откровенен. Наверное, первый раз в жизни откровенен. И толькопотому, что меня сейчас распнут и я уже не буду свидетельствовать об этомразговоре. А сам ты никогда и никому не скажешь – о чем беседовал с русом передказнью в устье Оки. Именно для этого ты отогнал всех на двадцать шагов. Ты –боишься правды.

   – Мне ли,Великому Кагану Хазарии, чего-то бояться, Михаил? Ты точно – тронулсярассудком, если так думаешь!

   – СегодняВеликий Каган, а завтра – кучка пыли на обочине…

   – А ты?

   – Я – тоже.Но не завтра.

   – А когда?

   – Не знаюеще. Лет через тысячу.

   – Вот я всесмотрю на тебя и думаю – ты сумасшедший или просто надо мной издеваешься?

   – Какой мнерезон издеваться? Тем более перед смертью…

   – Значитсумасшедший?

   – Думай,как хочешь.

   – Вот,принесли гвозди…

   – Ну, иди…

   – Михаил!

   – Что,Последний Каган?

   – Не говоритак, не кличь мне беду!

   – Вот опятьты боишься правды. В правду нужно верить, потому что она есть то, чтодействительно будет! Как тебе еще это объяснить? Пойми, если ты веришь в то,что яма – это бугор, то обязательно окажешься в ней. Человеку нужно точно знатьи верить в реальность, в то, что есть на самом деле, чтобы правильно жить,Каган!

   – В моейвласти засыпать яму и насыпать бугор. Даже не бугор, а горы! Понимаешь, ты, чтобудет так, как я хочу, как я верю!

   – Ты веришьне в действительность, а в то, что ты сам перед собой насыплешь. Сколько можновсе время насыпать и закапывать? Ведь это – очень трудно – все время создаватьдоказательства! Не проще ли просто признать очевидность и не стараться всевремя ее переделать, оправдывая ошибочность своей веры? Посмотри в свои глаза,– в них тоска и усталость тысяч лет отчаянного труда по непризнанию истины.Тяжело ведь…

   – Уж нерешил ли ты меня пожалеть?

   – Да, мнежалко тебя. Ты без будущего. Как так можно жить?

   – Безумец,как – ты сможешь жить, Михаил? Сколько будешь жить? Тебе ли меня жалеть? Себябы пожалел, это сейчас более насущно! Пусть тебя спасет сын блудницы!

   – Тыповторяешься…

   – За кем?

   – За теми,которые говорили Ему, прибитому на кресте – спаси себя сам, если ты Христос!

   – Ну и тыспаси себя, если ты с ним!

   – Прощай,Каган!

   – Прощай,безумец! Страшно же тебе будет узнать, когда умрешь, что именно ты верил вложь!

   Михаилулыбнулся.

Каган встал инерешительно махнул рукой, чтобы начинали. А что ему оставалось делать? Все ужезаждались, беседа затянулась. Он понимал это. Как досадно, что нужно егоказнить, ведь эти глупые люди стоят и ждут от него разрешения убить Михаила!Ах, с каким бы наслаждением он прогнал бы весь этот сброд и простил бы,поговорил бы еще с Михаилом! Но он, Великий, всемогущий Каган был не в силахэто сделать! Прощать – удел слабых!